— Ты ведь хотел побывать в России, да?
Томас улыбнулся широко, замотал опять ногой.
— Половить рыбки, пожить в деревне, послушать как петухи по утрам поют на дворе, — улыбался Антон, роясь в холодильнике, — поспать на сеновале, попить молока парного, а? — улыбался Антон.
— Том, ты самогон пробовал когда-нибудь?
— А что это, как перевести?
— Это не переводиться.
— Опять не переводиться! — широко улыбнулся Томас.
Антон расставлял закуску на столике.
— А что такое сметана настоящая, ты знаешь? Не знаешь!… А грибов хочешь пособирать, прямо около дома? А? А как клюква растёт, ты видел? А кисель точно не пил… Не пил?
— Антон! Это всё русские сказки… Так было у вас, может во времена царя Александра третьего! Может и сейчас есть. Где-нибудь в Сибири, а туда самолётом — как до Мадрида, нет, как до Лиссабона.
— Нет Том, раза в три подальше…
— «Не хрена себе!» — засмеялся Томас, — я правильно сказал, ты так учил?
— … Быстро учишься. Продолжай!
— Давай выпьем Том, потом я покажу тебе материал. Вчера перегнали из России. Не из Сибири. Из тех мест, где я живу. Это — как до Лиссабона.
— Кто перегнал?
— Местное издательство. Сейчас увидишь. Я буду переводить… Всё. До вздоха…
Антон поднял рюмку.
— Ну?
Томас взял нерешительно рюмку.
— Да чего, ты! У меня останешься…
— Антон, я и так сутки не был дома.
— А я Том, год в России не был, а сейчас вообще, один остался… Позвонишь, Ирма поймёт! Ну!
— Ладно… Показывай, что там у тебя…
Антон нажал пульт. Друзья опрокинули рюмки. Антон тут же налил ещё.
— Ешь, Том, чем богаты…
Томас прищурил глаза, глядя на экран. Мелькающие кадры вспыхивали на лице Томаса цветными всполохами. Он медленно жевал, брал руками со столика. Слушал, как друг синхронно переводит. Антон переводил старательно, голос дрожал и похрипывал от напряжения.
Томас смотрел внимательно, иногда забывая жевать. Впился в экран взглядом. Антон смеялся иногда, переводя. Но Том только дёргал щекой, переводя голову то влево, то вправо. Не перебивал, не переспрашивал.
Улыбнулся раз, когда какой-то парень, вынул корзину грибов из машины, сказал, что собрал утром по дороге.
Том метнул взгляд на друга, и опять на экран.
Вот, какая-то рыба, стоит на отмели. Вода чистая. Видна чёрная спина чётко, плавники шевелятся. Всплеск, брызги. Рыба исчезла. На объективе капли. Муть от песка под водой. Смеются какие-то молодые люди. Лицо жены Антона. Улыбается тоже… Красивая у него жена. Но не весёлая сейчас.
Огромные деревья. Солнце садится. Красиво очень. Поляна. Ряд деревьев. Люди. Вокруг тоже очень красиво. Какие просторы там! И дорог не видно…
Какой-то храм. Огромный храм. Стены. Как средневековая крепость. Всё те же молодые люди. Очень симпатичные. Опять домики. Видно, снова деревня. Бродят куры. Собачка. Кругом цветы. Ох! Какие!
Огромный овраг. Какой глубокий! О…о! А это снизу. Обрыв. Людмила сверху. Как высоко, боже мой!.. Солнце в объективе.
Антон выключил изображение. Покашлял.
— Это не всё, Том. Давай выпьем.
— Необыкновенно. Я такого не видел…
— Такое не показывают… У нас любят достижения показывать! Нравится?
— Экзотика! — жевал Томас, — это, как там, «русский дух!» — довольно заявил он, раскинувшись в кресле.
— Смотри дальше.
Снова поплыли кадры. Лес. Россыпь красной брусники. С шумом вспорхнувшая из кустов птица.
Томас чуть вздрогнул, широко раскрыв глаза, приоткрыл рот. Маленький мальчик бегающий с рыжим щенком по высокой траве. Наклонился, стало не видно. Пышные шапки цветов, возле ветхих домиков. Птицы снуют повсюду, цветастые бабочки.
Вод с горы. Какая-то деревня внизу. Речка на закате блестит оранжевым отсветом. А потом лес, лес, лес… Без края лес. Да… Россия…
Часто на фоне чудных панорам — Людмила. Кто-то, специально снимал. Это для него.
Места повторялись иногда, но в новом, необычном ракурсе. Старушка кормит кур. Рядом, стайка птиц на низеньком заборе. Тут же щенок, рассматривающий кур.
Вот поле. Огромное поле. Какие-то злаки, как волны переливаются под ветром. Вот съёмка в доме. Простые вещи, уютная обстановка. Часы. Старинные очень. Топится русская печь. Это пироги, горячие. Идёт пар.
Другой дом. Старая, тёмная икона. Картины на стенах. Очень красивые. Крупный план. Да, профессиональные картины. В простой русской избе. Да, любопытно! Большой рыжий кот. Побежал, исчез под крыльцом…
Томас улыбался незаметно.
Антон остановил запись.
— И это не всё!
— Надо… Я хочу показать это Ирме! Она будет в восторге!
— Покажешь…
— Ну, давай! — поднял Антон рюмку.
Томас посмотрел на стоящую, до края наполненную рюмку. Замер на секунду. Резко махнул в воздухе рукой, как отрубил…
— Давай!!
Антон улыбнулся, глядя на друга.
— Ну, ты почти «наш!»
Томас поставил пустую рюмку. Смотрел на столик, выбирая закуску.
— Антон, ты хочешь, что бы я тебе помог вернуть Людмилу? Она тебя оставила…
— Дурак ты, Том! — вдруг выпрямился Антон.
Заходил по комнате.
— Это я её оставил… Бросил… Всех бросил…
— Тогда я тебя не понимаю, — жевал Томас, вытирая себе пальцы.
— Я сам себя не понимаю… — пробурчал Антон по-русски себе под нос.
Потом скосил глаза на Томаса, улыбнулся хитро.
— Том, ты кроме Людмилы ничего не заметил? Тебе что-нибудь понравилось? Не появилось никакого желания?
…Бывает же такое! Неожиданно в голове вспыхнула идея! Она как будто спала. Или кто шептал на ушко, но за заботами дней, он не слышал этого шёпота. И вдруг! Когда ум освободился от суеты, когда до предела обострились чувства, идея всплыла!
Это был выход! Нет! Это был вход! Да! Вход в новую жизнь! Антон повеселел сразу. Но особо, вида не показывал. Надо же! Будто подсказал кто!
— У…у! — улыбался друг, жевал, набив рот.
Антон наблюдал исподлобья с ехидной улыбкой.
— Мне всё понравилось, Антон! Какая-то первозданность, непосредственность! В Европе нет таких мест, там всё вымыто с мылом! — довольно улыбался Томас, видимо ему самому понравилось такое
