— Готово, — заявил Балин.
— Вижу, — ответил я. — Пойду посмотрю, где там алтарь и что за алтарь.
Я скинул на пол тяжёлый рюкзак с навьюченным на него карабином в чехле, переломил стволы ружья и затолкал в стволы «вампирки» два зажигательных патрона. Вампиров там я не встречу, скорее всего, а пули с фосфором самые универсальные, как мне кажется.
Тут я обратил внимание, что со мной собрались идти Маша и Лари.
— А вы куда?
— Туда же, — заявила Маша. — Мало ли что ты там увидишь! Я и морок уберу, и иллюзию разрушу.
— А я без тебя просто буду скучать, — промурлыкала Лари, послав мне воздушный поцелуй, а заодно отвесив шлепка колдунье, от чего та уже привычно подпрыгнула и взвизгнула.
Мысленно я махнул рукой и вслух сказал:
— Пошли.
Пошли мы очень осторожно. Я останавливался перед каждой ступенькой, пытаясь ощутить хоть какие-нибудь следы Силы, исходящие от ловушки. И не обманулся. Вскоре Маша сняла одну из них, с «Пепельным саваном», а затем вторую, заряженную «Огнём бездны». Всё равно без неё не прошёл бы, так что зря выступал.
Лестница была узкой, едва шире полуметра, и плавно изгибалась вслед за стеной зала. Когда мы поднялись на площадку перед следующей дверью, на этот раз глухой и защищённой убийственной магией, лестница совершила полный оборот.
— Здесь. Алтарь здесь, — уверенно сказала Маша.
— Дорогая, ты имеешь в виду — за дверью? — прошептала Лари.
— Да. Ты разве не чувствуешь? — ответила Маша, даже не обратив внимания на «дорогую», на которую всегда злилась.
— Чувствую, — кивнула демонесса. — Так чувствую, что мне даже плохо. Там что-то очень страшное. Даже для меня.
У меня вообще язык присыхал к гортани. Где-то совсем рядом, за каменной стеной, ждало нас нечто настолько огромное, величиной с весь этот мир, хищное, как бездна, и жестокое, как адское пламя. Могучая, чудовищная Сила протекала через это место, словно сотканная из боли, крови и трупного тления, по сравнению с которой даже смерть казалась чем-то добрым и благостным.
— Я не могу, — прошептала Маша. — Я должна это увидеть, или никогда в жизни, сколько бы мне ни осталось, не буду знать покоя.
И она произнесла заклинание. Стена перед нами словно подёрнулась дымкой, затем стала неожиданно светлеть, а потом за ней, становящейся всё прозрачней и прозрачней, начали проступать контуры тёмного, отделанного мёртвым белым мрамором зала. Четыре колонны ограждали нечто скрытое тьмой в середине. Тьма клубилась в углах, тьма собиралась под потолком крипты. Но что было в центре её, пока не удавалось разглядеть.
— Что это? — прошептала Лари.
— Увидишь… — ответила Маша.
За стеной становилось всё светлее и светлее, постепенно тьма открыла основание мраморного постамента, отступая всё выше. На постаменте оказалась статуя. Сделанная из синеватого камня, она изображала идеально сложенную обнажённую женщину, сидящую, скрестив ноги и вывернув пятки. Синее тело, чёрные волосы, сделанные так, словно они были настоящими, чёрные глаза без белков, чёрные губы. Длинный ярко-красный язык, опущенный в чёрную чашу, в которую равномерно, одна за другой, падали сверкающие рубиновым светом звёздочки, образуясь прямо в тёмной пустоте. Ожерелье из черепов чудовищ на высокой груди.
Её можно было принять за саму Кали, Чёрную богиню, если бы у женщины не было всего двух рук. В правой она держала причудливо изогнутый палаческий меч, в левой — золотую чашу с чернением, из которой, как пар, клубилась тьма.
— Ракшаса… — прошептала Маша. — Это не алтарь, это Сосуд.
— Кто такая ракшаса? — также прошептал я.
В моих энциклопедиях такая тварь не числилась. Хотя тут всё пахло богами, а на них я не охотился — кишка тонка, знаете ли.
— Демон-слуга, прислуживающая Кали, собирающая для неё Силу и кровь… — ответила за Машу Лари.
Я глаз не мог оторвать от статуи, от столь великого Зла, что находилось против меня, и одновременно поражаясь тому совершенству, с которым она была сделана. И чем больше я смотрел, тем яснее видел каким-то внутренним зрением, как была растерзана долгими пытками жертва в храме над нами. Как кровь её впитал белый камень жертвенника, который теперь по капле ронял её. На лету кровь превращалась в яркие звёздочки Силы, которая скапливалась в чаше, что держала статуя. И в чаше полоскался длинный и алый её язык, шевелящийся подобно змее… Стоп! Это с каких пор у статуй начали шевелиться языки? И почему я вообще решил, что это статуя?
Живой демон, сидящий в потоке Силы, открытом жертвенной кровью и идущем куда-то вглубь тёмных планов. «Это не алтарь, это Сосуд». Ну правильно! Демон-слуга, питающий повелителя.
Словно желая окончательно убедить меня в том, что я наивный болван, ракшаса подняла взгляд от чаши. Я его ощутил прямо сквозь стену, как ожог, будто я встал у открытого зева адской печи, а затем чёрные губы демона растянулись в жуткой улыбке, обнажая длинные чёрные зубы, а рука с кривым мечом указала прямо на нас.
Кто из нас первый заорал, я так и не понял. Может, даже я. Последнее, что помню, это улыбка ракшасы, затем не помню ничего, а первое после того — как я вбежал в круглый зал с порталом, трясущийся от страха и готовый сигануть в портал прямо с ходу, забыв обо всём, лишь бы оказаться подальше от этого места.
Остановил меня Орри, схвативший за ремень, а затем он свалил и оттащил назад от выхода Машу. Лари просто сидела на корточках посреди зала, обхватив себя руками за плечи, и заметно тряслась.
— Да что там такое? — теребил меня за плечо Балин.
— Там вообще кошмар, — честно ответил я, сообразивший, что никакая ракшаса не гоняется за нами со своим мечом на предмет отчекрыжить наши головы.
Тогда я со всей решительностью заявил:
— Но пол нетолстый. Минируем! Маша, очнись!
Я потряс свою девушку за плечо, и она вроде как и вправду очнулась.
— Помнишь, что надо сделать? — спросил я.
— Помню, — крайне решительно кивнула она. — Прикрепить заряд к потолку.
— Сможешь?
— Конечно!
У Балина всё было уже готово, связки динамита разложены и скреплены между собой, огнепроводный шнур отмотан.
— Слушай, а почему ракшаса за нами не погналась? — спросил я у Маши.
Но ответила опять Лари.
— Нужны мы ей, — фыркнула демонесса. — Она сейчас проводник Силы для Кали, купается в её потоке. Что мы для неё? Меньше насекомых, ничтожества. Мы неспособны ей навредить, мы неспособны даже поцарапать её, пока она в центре потока Силы своей богини.
— Вот как, — задумался я, и следующая посетившая мысль вызвала во мне волну эдакой мстительной радости. — Пока в потоке, то и поцарапать нельзя? Ну пущай посидит пока. Маша, лепи динамит к потолку!
— Куда? — спросила она.
— А вот как раз в центр свода, — ответил я и указал рукой. — Во-он туда, где крюк металлический.
Куча взрывчатки плавно поднялась от земли и медленно взмыла к каменному своду зала, оказавшись, по моим расчётам, как раз под постаментом, на котором восседала ракшаса. И как раз над порталом, потому что тот был в центре того же потока. Лишь огнепроводный шнур свесился поросячьим хвостом вниз.
Я достал из кармана увесистую стальную гайку, которую подобрал на барже, и продел в неё шнур, после чего прихватил её к оболочке липкой лентой. Так не скрутится он после поджигания и не прижмётся случайным образом к детонатору, прежде чем мы успеем сбежать в портал.
— Берем вещи — и пошли. Все всё помнят? Как входим в портал, занимаем позиции по кругу. Всё лишнее сбрасываем на землю, а дальше уже разберёмся.
Все похватали с пола рюкзаки, взвалили их на плечи, Орри поудобней перехватил пулемёт. Я выбросил из стволов «вампирки» зажигательные патроны, сменив их на «колотушку» в верхнем стволе и осиновый кол в нижнем. Всё, готов.
— Зажигаю! — крикнул я, привлекая внимание.
Вытащил из кармана стерженёк зажигалки с цепочкой, щёлкнул по выдавленной на нём руне огня ногтем, прошептав заклинание, и с конца стерженька поднялся небольшой хвостик огня, который не гаснет даже под водой, пока не щёлкнешь по второй руне. Поднёс огонёк к шнуру, подержал некоторое время. Наконец тот «схватился», зашипел, задымил, начал плеваться искрами — и бодро пополз вверх. Теперь взрыв уже ничто не предотвратит, Маша постаралась. Даже если кто-то шнур обрезать попытается, то всё взорвётся сразу.
— За мной, бодрее! Пять минут до взрыва! — крикнул я и прыгнул в овал портала.
Обдало шипучим электричеством, затрещало, запахло озоном, под подошвами захрустел гравий, и я сразу рванул в сторону, освобождая проход для Лари, шедшей за мной. Упал на колено, роняя рюкзак, вскинув стволы «вампирки», огляделся. Рядом треснуло, сыпануло искрами, и из портала вылетела демонесса с дробовиком в руках, присевшая на колено с другой стороны. А дальше, как горох из мешка, посыпались все остальные.
Маша сразу вытянула руку с лежащим на ней медальоном — в нём хранилась ещё пара боевых заклинаний, которые она была готова пустить в первого, кто представится ей врагом.
А во дворе особняка было весело. Прямо передо мной на траве лежал высохший как мумия труп в чёрной одежде. Сухая, точно пергамент, кожа обтягивала череп, в ряду оскаленных жёлтых зубов выделялись четыре острых клыка. Из груди у него торчало оперение арбалетного болта, пробившего кольчугу. Так выглядят мёртвые вампиры: настоящая жизнь ушла из них давным-давно, и после новой смерти они превращаются в тех, кем они на самом деле и являются, — в давно умерших.
Прямо за ним лежали двое нордлингов из ватаги. Один был убит пулей, ударившей его в середину лба, второму, тому самому, что был с укропом в бороде, сломали шею. У серого каменного цилиндра колодца, возвышавшегося посреди двора, лежал ещё один вампир, с двумя стрелами из лука в животе. Он ещё шевелился, но было ясно, что жить ему осталось всего ничего. Рядом с ним, положив ствол дробовика на край колодца, сидел Кудин. Его арбалет, перерубленный пополам мечом или топором, валялся у него под ногами. Ещё одного вампира я увидел в дальнем конце двора. Он лежал лицом вниз между колоннами, поддерживающими галерею второго этажа. Арбалетная стрела торчала у него из затылка.
Аррава пряталась за каменной лавкой, целясь из своего «маузера» куда-то в окна второго этажа напротив. На правом бедре у неё была длинная резаная рана, кое-как перемотанная белой тряпкой, пропитавшейся кровью. Её эльфийский лук был цел и висел за плечом. Похоже, что она ошиблась с выбором оружия — все вампиры были в кольчугах, для стрел из лука неуязвимых, да ещё они не гнушались огнестрельным оружием, потому что в этот момент грохнул выстрел, заметавшийся эхом между стен, а в камень колодца ударила пуля, выбив искры и облачко крошки и заставив Кудина пригнуться.
Сидевший за столбом нордлинг выстрелил из помповика в ответ — раз, второй, третий, целясь в окно. Оттуда тоже треснуло, и пуля угодила в столб, вырвав из него пучок щепок. Нордлинг опять укрылся. Стреляли из винтовок, всё серьёзно.
Я почувствовал какой-то след магии у себя над головой. Поднял голову и понял, почему здесь так темно. Прямо над двором особняка висела тяжёлая свинцовая туча, закрывшая
