не готовы. То ли дело мы, когда у нас что ни год — или понос, или золотуха, нас… того, а мы крепчаем.
С улицы донёсся звук малолитражного дребезжащего мотора, и у склада появился «Сатурн» Паблито — серая потрёпанная малолитражка. А буквально следом за ним показались машины Терезы и Джека, к моему, признаться, большому удивлению. Не думал, что они появятся на работе так вот вовремя. Тогда я просто собрал их в офисе, налил себе холодной воды из кулера и произнёс речь. Рассказал, что делается в Москве, рассказал о мертвецах, рассказал о том, что дальше будет только хуже. Все сидели на своих местах, смотрели на меня молча, и я даже не мог понять, доходят до них мои слова или кто-то из них сейчас извинится, выйдет из трейлера якобы до ветру, а сам срочно начнёт звонить в ближайшую психиатрическую клинику. Однако когда я закончил, Джефф, так пока и не уехавший, согласно кивнул, Тереза ойкнула, а Джек спросил, что же они должны делать.
— А делать вы уже ничего не должны, — объявил я, обведя всех взглядом. — Езжайте домой, думайте, как спасаться. Если всё наладится — жду вас здесь, а вы ждите меня. Если не наладится… Ну, для начала помните, что у нас есть здесь крепкое здание склада за крепким забором, и здесь можно укрыться. А вообще — запасайтесь оружием, готовьтесь защищаться. Больше ничем не могу никому помочь, кроме как советом.
Закончив, я встал, попрощался со всеми разом и направился к выходу из трейлера. О чём здесь ещё трепаться? Поеду лучше у аэропорта подежурю, выясню, что там делается. Только сперва домой заеду, рюкзак прихвачу.
Неожиданно прямо у мотоцикла, когда я надевал шлем, меня остановил Паблито.
— Хефе! — окликнул он меня по-испански. — Хочу вам пару слов сказать — я только за этим и приехал, если честно.
Я повернулся к нему:
— Чего ты хотел?
Он заулыбался по обыкновению, а затем заговорил со своим отчаянным испанским акцентом, широко жестикулируя:
— У меня появилась идея, как мы с вами можем помочь друг другу. Я уже знаю про мёртвых, которым не терпится пойти гулять, и знаю, что им надо стрелять в голову. А ещё я живу в Сан-Луисе, и наши банды почувствовали, что у копов не хватает на них времени. А мне никогда не удавалось накопить денег на хотя бы простой дробовик — слишком много у меня детей, и все они хотят есть, причём всё время. И мне не из чего стрелять мёртвым в голову и нечем отбиваться от банд в городе.
Затем он замолк, выжидательно глядя на меня и продолжая улыбаться.
— И что ты хочешь предложить? — спросил я, уже догадываясь.
— Хефе, я никогда не был осуждён, я уже десять лет как гражданин этой страны и резидент этого штата последние четырнадцать лет. Никто и ничто не может мне запретить купить винтовку или пистолет, только мой кошелёк всегда мне мешал. А вот у вас есть деньги, вы застряли в нашем штате, но не имеете права просто пойти к торговцу и купить что-то, что поможет вам защищаться.
Я усмехнулся. Ну можно ли к такой простой идее подходить так издалека?
— Продолжай.
— Хефе, если я куплю оружие в магазине, то смогу продать его любому человеку, кто даст мне свои данные и является резидентом благословенного штата Аризона. И у меня нет возможности проверить, правдивые эти данные или нет. Я же не АТФ[9], согласитесь. Я вынужден верить на слово покупателю и лишь записать те данные, которые он мне даст о себе. В лучшем случае мне достанется фотокопия его водительской лицензии. Но ведь он мог предъявить мне и фальшивую, верно?
При этом он заулыбался так, что усы разъехались чуть не до ушей, а зубы засверкали на солнце. А я подумал, что предложение неплохое, но нужно ли оно мне? А если я улечу всё же?
— Я же улетаю сегодня.
— Я знаю, — кивнул он и полез в карман, достал оттуда какую-то визитную карточку и протянул мне. — Вы уж простите, но я вовсе не уверен, что вы сможете улететь. Возьмите это. Это один ломбард в Юме, там работает приёмщиком мой родственник — двоюродный брат жены. Он не будет возражать, если я вас там подожду пару часиков. Если вы не улетите в полдень, то уже в час дня наверняка сможете быть там.
— Ломбард?
Ломбарды в Америке, особенно в западных штатах, торгуют оружием в больших количествах. Разным и в разном состоянии, в основном подержанным, но можно найти и многое в хорошем состоянии за разумные деньги. Подчас даже очень разумные — в оружейном магазине отдашь раза в три больше. Но это уже как повезёт.
— Хорошо, договорились, — кивнул я. — Как насчёт данных покупателя?
— Я уже подобрал из наших накладных, — ответил Паблито. — Я хочу тысячу долларов за всё. На эти деньги я смогу что-то купить. Ну а сколько потратите вы — дело ваше. Мой родственник, его зовут Хесус, сможет подобрать что-то приличное для нас. Ну а если вы улетите, то тогда вам удачи.
— Спасибо.
22 марта, четверг, день
Округ Юма, Аризона, США
Когда я снова заехал к себе в посёлок, мне показалось, что все прячутся по домам и смотрят в окна. Я словно кожей чувствовал взгляды, направленные на меня, когда ехал по Колорадо и Кортес, на которой жил, но сами улицы были пустынны. Мотор трещал, эхо от стен домов возвращалось ко мне. Вообще сегодня всюду бросалась в глаза пустота. Пустота на дорогах, пустота на улицах. Словно все спрятались по домам и ждут, что же будет дальше. А может, так оно и есть, кто знает?
Перед домом ничего подозрительного не было, я даже не стал заезжать в гараж, а слез с мотоцикла на подъездной дорожке. Но забежал внутрь всё же побыстрее: как-то уже неуютно я стал ощущать себя на открытых местах.
Пробежался по комнатам, огляделся. Схватил со стола открытый ноутбук, захлопнул, не выключая, лишь выдернув «фиговинку» мобильного модема, быстро запихал в рюкзак, поближе к спине. Что ещё? Всё собрано, всё на месте, всё готово. Остальные вещи так в шкафах и остались — если не улечу, то всё равно вернусь домой.
Ещё раз по комнатам: утюги — чайники — кофеварки включенные есть? Нет. Значит, пожара не ожидается. Запрещённые с собой для провоза предметы — ножи, жидкости, ножницы, пилки для ногтей? Тоже нет. А на нет и суда нет. Всё, побежал, побежал, побежал. Чёрт, где распечатка на билеты? Можно и без неё, но с ней проще. Вот же она, у меня в кармане. Документы на месте, всё на месте, мобильный заряжен, зарядник в сумке с ноутбуком. Багажа нет вообще, лечу налегке. Не до вещей теперь — лишь бы добраться.
Так, вот самое главное — четыре тысячи долларов в конверте, одними двадцатками. Здесь это не слишком принято, но у меня привычка — без наличных не оставаться никогда и ни при каких условиях. Тем более что нам и на работе иногда приходилось принимать наличные от хорошо знакомых покупателей, да и самим платить «бумагой», как здесь говорят, — за транспорт, например. Поэтому эти четыре тысячи хранились в большом жёлтом конверте всегда и неизменно, при необходимости пополняясь.
Конверт — в сумку, шлем — в руку и вновь на улицу, к машине. Опять увидел Тома в доме напротив, у окна гостиной, но без винтовки в руках на этот раз. На улицах нашего и без того тишайшего посёлка вообще пустота, лишь кто-то одинокий бредёт посреди дороги в конце аллеи. Интересно, кстати… А кто это будет посреди дороги бродить? Именно бродить — медленно так, вальяжно. Ведь ощущение надвигающейся беды просто в воздухе висит, как пыльная буря, что часто приходят сюда из пустыни. Воздух становится красным и мутным, жаркий, тяжёлый ветер мешает дышать… А сейчас с такими же ощущениями идёт беда, я её позвоночником ощущаю. А там кто-то прогуливается?
Я вновь бросил взгляд на Тома, стоящего в эркере панорамного окна. И увидел, как он указывает мне на медленно бредущего человека, что-то пытаясь дать понять. Я замер со шлемом в руках, затем сделал максимально выразительный жест, показывая, что не понимаю. Он махнул рукой — подожди, мол, исчез из оконного проёма, чтобы через несколько секунд появиться на крыльце с винтовкой в руках. К ней ещё добавился револьвер в кобуре на поясе — здоровый такой, никелированный и с рукояткой из чёрной резины. По всей окружности пояса в гнёздах патронташа разместились изрядного калибра патроны с белыми алюминиевыми гильзами. Приготовился к неожиданностям.
Том перебежал через улицу, остановился рядом, спросил:
— Привет, как дела?
— Нормально, в аэропорт собрался. Что не так с этим парнем?
Я указал рукой в сторону медленно приближающейся покачивающейся фигуры. Пьяный, что ли? Странно идёт как-то.
— Посмотри на него.
Том протянул мне свою неизменную ковбойскую винтовку, на которой теперь появился небольшой оптический прицел. Я взял у него из рук, вскинул, приложив к плечу, навёл на идущего человека. Ах, вот оно что! Без увеличения не разглядеть — он ещё далеко, а в четырёхкратный прицел видно отлично: зомби. Без всяких сомнений. Обвисшие мышцы лица, мёртвая бледность, странная походка — словно марионетку ведут за ниточки. Я навёл перекрестье прицела ему в середину лба, затем опустил винтовку и отдал её обратно.
— И что делать? — спросил я. — Стрелять?
— Не уверен, — мотнул он головой. — Джереми Бирман в окно таращится, знаешь его?
— Бирман? — переспросил я.
— Следующий дом, адвокат для АКЛУ[10], — кивком показал Том направление.
— И что?
— Он всё поглядывает на улицу с рукой на телефоне. Ждёт, когда мы дадим ему возможность вызвать полицию и начать защищать права гобблеров [11].
— Кого?
— Гобблеров. Так этих бродящих ребят назвали по телевизору за аппетит. Недавно услышал, но слово уже разошлось.
— Он что, ума лишился? — поразился я.
— Он делает это для жизни. Зарабатывает на хлеб и масло, — вздохнул Том.
Я посмотрел на дом, который он указывал. Действительно, в окне был виден человек, причём явно наблюдавший за нами. Неужели у него ума хватит заняться защитой гражданских прав ЭТИХ? Хотя… в этой стране всё возможно, я за год пребывания уже успел в этом убедиться. И этого самого адвоката вовсе не интересует, опасен бредущий по улице зомби или не опасен. Он уже видит себя в модном галстуке на процессе и видит, как потом даёт интервью… и ему плевать на всё остальное. Даже не плевать, а класть вприсядку — так корректнее звучит. В этой стране главное — успех, а уж какого рода этот успех — дело десятое, даже если ты успешно спасаешь от отстрела алчущих нашей плоти живых мертвецов. Стервятники вроде тех, что крутятся здесь в больницах и предлагают каждому получившему травму подать в суд на кого-нибудь.
Мертвец между тем явно обнаружил наше с Томом присутствие и направился в нашу сторону.
— Том, — вдруг осенило меня, — да плевать на него, если честно. У меня возле работы ночью пристрелили такого вот гобблера, и до сих пор труп валяется на дороге. Полиция не приехала и приезжать не собирается. Ты просто сидишь дома второй день и не знаешь, что им уже на всё плевать.
— Вот как? — удивлённо поднял брови Том.
Слабо он среагировал. Неприехавшая полиция — в этих местах настоящий нонсенс. Значит, подсознательно начинает привыкать к новым реалиям.
— Думаю, что так, — кивнул я. — Разреши?
