К концу года все было улажено. Лия уже не работала в агентстве, канцелярией заведовала твоя тетка. Никто ничего не заметил.
— Но он оставил себе бриллианты.
— Ну… не мог же я их забрать! Я был женат на Одри и боялся, что она их найдет. Поэтому сказал всем, что похоронил драгоценности вместе с Хеленой. А если бы Марджи обнаружила их у меня, то…
«Вот именно».
— Значит, они так и остались бы в диване? — спросил Гейб.
— Нет. Мы собирались подождать лет пять, выломать камни из оправ и продать. Но тут…
— Тут у отца случился инфаркт, и он умер, не сказав тебе, где спрятал драгоценности.
Тревор кивнул:
— Далее Стюарт украл деньги и сбежал. Все заглохло. Мы жили тихо и спокойно, пока Нелл не начала громить твое агентство. Тебе следовало нанять ленивую секретаршу, мой мальчик. — Тревор попытался хихикнуть, но вышло плохо. — Я несколько раз пробовал переманить ее, опасался, что она доберется до бриллиантов, но… А теперь вот что получилось. Уж прости. Так что все кончено. Раз и навсегда.
Гейб опешил:
— Как это «кончено»? Ошибаешься. Стюарт по-прежнему жив и, не забывай, виновен в убийстве. Должно быть, веселые были у вас праздники, когда он с Марджи сидел напротив тебя за столом.
— Тебе стоит многому поучиться у отца, — грустно вымолвил Тревор. — Он никогда не судил людей.
— Чем и объясняется весь этот кошмар. Если бы он сразу потащил тебя в полицию…
— Гебриел, у него не было на то оснований. И у тебя нет. — Голос Тревора неожиданно набрал силу, и Гейб понял, почему этот человек считается прекрасным адвокатом. — Без моих показаний тебе ничего не доказать, зато ты вполне способен ранить до глубины души мою дочь и повредить бизнесу, поэтому прошу тебя как сына своего ближайшего друга: забудь. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов.
— Но…
— Вытаскивать это на свет божий сейчас не имеет смысла. Даже если в полиции тебе поверят, найти Стюарта невозможно. Он пропадает неизвестно где уже семь лет. Марджи собирается официально объявить его мертвым. Уймись и остынь. Все прошло, понимаешь?
— Тревор, я не единственный, кто знает, — предупредил Гейб, вставая.
— Нелл сделает все, что ты ей скажешь.
— Ты, очевидно, плохо знаком с Нелл, — усмехнулся Гейб, но, поймав презрительный взгляд Тревора, покраснел. — Да и вообще я не стал бы приказывать ей заткнуться, даже будучи уверен, что она меня послушает.
Тревор, явно разочарованный в нем и его отношениях с женщинами, покачал головой. Гейб поспешил сменить тактику:
— А при чем здесь Линни?
— Кто? — недоуменно спросил Тревор.
— Линни Мейсон. Моя бывшая секретарша. Та самая, которую неделю назад нашли в морозильнике.
— Ни при чем, — растерялся Тревор. — По-моему, она довольно молода?
— Лет тридцать.
Тревор развел руками:
— Значит, в год смерти Хелены она была совсем ребенком.
— И что из этого? Достаточно наслушаться сплетен. Люди любят судачить. Итак, в чем на самом деле обвиняла тебя шантажистка?
— Я уже говорил, — резко бросил Тревор. — Супружеская измена. Глупый розыгрыш. Так или иначе, она больше не позвонила. Не понимаю тебя, Гейб. Ты старательно примешиваешь сюда свою семью и свой бизнес. Вы тут ни при чем. Дело касается меня и моей семьи.
— Но моя семья тоже пострадала. Ведь мама поэтому ушла, верно?
— Твоя мать, — рассердился Тревор, — уходила регулярно. В толк не возьму, почему твой отец каждый раз принимал ее обратно.
— Он любил ее. А она любила его, вот и возвращалась, несмотря на все его выходки.
— Не суди строго своего отца, — посоветовал Тревор на прощание. — Он был хорошим другом. Ты бы сделал то же самое для своего кузена.
— Не сделал бы, — усмехнулся Гейб. — Не пришлось бы. Он никогда не выкинул бы такого.
— Но я ни в чем не виноват.
— Именно, — бросил Гейб и уехал домой в отцовском автомобиле, впервые осознав его истинную цену.
— Ну, что ты думаешь? — спросил Райли вечером, когда они остались вдвоем в офисе.
— Пожалуй, Стюарт действительно не организовывал убийства. Слишком многие считают его глупым.
— Да уж, кража бриллиантов — поступок опрометчивый, ничего не скажешь.
— Тревора просто крутило от омерзения, когда он об этом рассказывал. Но бьюсь об заклад, все задумал либо он, либо Джек. А мой папаша их покрывал.
— Ладно, с этим ясно, — кивнул Райли. — Но спустя много лет вдруг появляется Линни и ищет бриллианты. Кто сказал ей, что они здесь? Тревор?
— Не обязательно. Возможно, он проговорился Джеку или Стюарту, а те — Линни.
— Получается «постельная исповедь». Наверное, ты прав. Линни ложилась под кого ни попадя. Просто не представляю Тревора, шепчущего ей на ушко: «Бриллианты у Маккены».
— А я вообще не вижу тут никакой постели, даже если деньги и заводили ее, — возразил Гейб. — Кто- то послал ее за бриллиантами, а потом прикончил, чтобы не болтала лишнего.
— Но зачем? Прошло столько лет! Единственный человек, способный столько ждать, — это Тревор, а он не прочь потерпеть еще столько же.
— Вот и опять выходит, что о бриллиантах узнал кто-то другой.
— Джек, — предположил Райли.
— Почему Джек?
— Потому что он сукин сын.
— Нам следует быть объективными, — сурово напомнил Гейб.
В воскресенье подруги завтракали в «Платане».
— Так что там насчет лесбиянства? — поинтересовалась Марджи.
Сюз поперхнулась апельсиновым соком. «Кто проболтался?!»
— Лесбиянства? — переспросила Нелл.
— Тим сказал Баджу, — со вздохом пояснила Марджи, принимаясь за «Мимозу». — Мы обедали у матушки Дайсарт. Настоящий кошмар. Пришлось разговаривать с Уитни и Оливией. Я так переживала за вас, но теперь, когда узнала, что вы занимаетесь сексом…
— Но ты поняла, что это шутка, — уточнила Сюз, поскольку с Марджи ни в чем нельзя было быть уверенной.
Марджи попробовала яйца «Бенедикт».
— Угу. Только, по-моему, что-то все-таки было. Нелл никогда не лжет.
— Мы поцеловались, — объяснила Нелл. — В интересах науки. На тот случай, если чума выкосит всех мужчин.
— Если на самом деле разразится чума, — добавила Сюз, отделяя вилкой кусочек яичницы, — приглашаем тебя третьей.
— Нет уж, спасибо. Если разразится чума, я попробую найти Дженис.
Сюз перестала жевать. «У Марджи есть Дженис?!»
— Дженис? — удивилась Нелл. — Кто такая Дженис?
— Девочка, с которой мы дружили в старших классах. Лучшего секса, чем с ней, у меня не было. Во всяком случае, до Баджа. — Марджи сосредоточенно доела все, что лежало перед ней на тарелке.
