«Терпеть ему придется долго. Потому что Луиза никогда не вернется».
– Но ведь еще целых два дня. Право, не знаю, хватит ли у него терпения. Лично у меня не хватило бы.
– Работай над собой, – посоветовала Тильда.
– Значит, нет?
– Если это тот самый вопрос, о котором я думаю, то ты не ошибся. Действительно «нет».
– Знаешь, Вилма, игра в недотрогу опасна. Можно обжечься самой.
– Я не играю, – бросила Тильда и заперлась в ванной, чтобы переодеться в пижаму. Ей больше нравилось спать в футболках, но они плохо влияли на Дэви.
Когда она вышла, мрачный Дэви уже лежал в постели. Тильда забралась под простыню, с какой-то извращенной радостью ощущая его присутствие, и поманила Стива к себе. До чего же уютно, когда рядом чье-то теплое мохнатое тельце!
Она искоса взглянула на взбивавшего подушку Дэви, которому, очевидно, было совсем неуютно.
– Скажи мне, Вилма, – начал он, нанося подушке удар за ударом, – если ты не играешь, почему пустила меня в свою постель?
– В свою постель, – подчеркнула Тильда. – Не в себя. Тут есть некоторая разница.
– Это тебе только кажется. – Дэви ожесточенно толкнул подушку к изголовью. – Если бы я хотел быть в тебе, я был бы в тебе. Что за отвратительные у тебя подушки. Интересно почему? Может, Гвенни против подушек?
– Ты был бы во мне? – презрительно усмехнулась Тильда. – Да ни за что на свете.
– У меня море обаяния. – Дэви снова атаковал подушку. – Завтра же куплю нам приличные подушки.
– Никакого обаяния, – запротестовала Тильда, но чувство справедливости заставило ее добавить: – То есть не так уж много у тебя этого обаяния.
– Ты мало меня знаешь. Во мне непознанные глубины обаяния, еще не испытанного на тебе.
И он опять ткнул кулаком в подушку.
– Что же, дай мне знать, когда откроешь эти глубины, – попросила Тильда, утонув в своей подушке. – Я хочу заранее выставить оборону.
– Ничего не поможет. Я все равно тебя получу. Интересно, как ты это делаешь?
– Что именно?
– Погружаешься в подушку. Или ты мне специально дала такую дрянь?
– Ничего я тебе не давала. Ты сам взял.
– Дай-ка посмотреть. – Дэви рывком выдернул у нее подушку, и голова Тильды ударилась о матрац. Дэви попытался взбить подушку, но у него ничего не получилось. – Нет, эта тоже никуда не годится. – Он небрежно швырнул подушку прямо в лицо Тильде и, пока она барахталась, стараясь высвободиться, объявил: – Завтра же покупаем новые подушки.
– А мне нравятся эти.
– Ты себе это придумала. Как только опробуешь новые подушки, на эти и смотреть не захочешь.
– Но мне нравится моя подушка.
Дэви наклонился над ней, и Тильда даже растерялась от его близости.
– Соглашайся со мной. Это жизненно важно.
– Подушки жизненно важны? – хмыкнула она.
– Да, – сказал он так серьезно, что она улыбнулась. – Ты готова признать существование крошечной возможности того, что на свете могут быть подушки лучше твоей?
– Ну…
Он наклонился еще ниже:
– Так может быть такое?
– Конечно.
– Тогда завтра я покупаю новые подушки.
– Мне нравятся эти.
– А знаешь ли ты, что после года службы половина объема подушки превращается в частицы пыли?
Тильда порывисто села, едва не ударившись о его лоб.
– Что?!
– Клянусь Богом, это правда. Сколько лет твоим подушкам?
– Они уже были здесь пять лет, когда я сюда перебралась, – пролепетала Тильда, в ужасе глядя на подушки.
– Значит, мы покупаем новые, – постановил Дэви, сбросив свою подушку на пол.
