чмокнула его в затылок.
— Я люблю тебя, крошка, — сказала она Эм, но та лишь шмыгнула носом.
— Эм отличный помощник, — произнес Кей Эл серьезно. — Она прекрасно знает, какой инструмент мне нужен и когда. — Он поднял лицо, посмотрел на Мэдди и спросил: — Как ты? В порядке?
«Нет, — хотела сказать она. — Я едва держусь на ногах, и кто-то за мной охотится».
Она должна рассказать ему о деньгах. Ему или кому-нибудь еще.
«Взгляни сюда, — скажет она. — Я только что нашла в багажнике своего „сивика“ четверть миллиона. Нет, я не знаю, откуда взялись эти деньги. Откуда мне знать?»
На этот раз ей нельзя было ошибаться.
— Да, все в порядке. — Мэдди кивнула Кей Элу, лихорадочно соображая, что бы предпринять.
В доме нет места для такой кучи деньжищ. Человек, спрятавший их в «сивике», рассчитал очень точно. Он спрятал деньги в багажник автомобиля. Но не в багажник Мэдди — теперь у нее не было своей машины — и не в багажник ее матери или Анны.
Мэдди вошла в кухню, где хлопотала мать, и оперлась рукой о раковину, выглядывая на улицу. Из-за фургона Анны высовывался ярко-красный «мустанг» Кей Эла.
«Мустанг». Не самое лучшее место для тайника, но все же. Прежде чем кому-нибудь придет в голову искать деньги в багажнике Кей Эла, они уже придумают, что делать с ними дальше.
— Ты закончила с машиной? — спросила мать.
— Почти, — ответила Мэдди и, направляясь к дверям, поцеловала мать в щеку. — Что ты готовишь?
— Суп, — ответила мать. — К тебе будут приходить люди. Эстер и Ирма уже привезли две кастрюли кассероля. Да, и еще этот славный полицейский Винс — он спрашивал про какие-то деньги, но мне было нечего ответить, и он обещал заскочить позже.
— Деньги? — Сердце Мэдди подпрыгнуло. Откуда Генри узнал… ага, понятно. Сорок тысяч в сумке с клюшками для гольфа. — Все верно, — сказала Мэдди. — Это связано с работой Боента.
— Значит, его убили… — На последнем слове голос матери дрогнул. — Значит, его убили из-за денег?
— Не знаю, мама. Честно, не знаю, — ответила Мэдди. — Постарайся поменьше думать об этом, — посоветовала она и отправилась к машинам.
Если смотреть с крыльца, фургон Анны полностью заслонял «мустанг». Мэдди сунула руку в окошко дверцы водителя и дернула рычаг, открывавший багажник. Обойдя вокруг автомобиля, она подняла крышку, сгребла с запасного колеса всевозможный хлам — рабочую куртку, буксировочный трос, полотенце и фонарик. Освободив нишу, Мэдди прикрыла ее ковриком, вынула колесо и отнесла его в багажник машины матери. Потом она вынула оттуда рюкзак с деньгами и опорожнила его в нишу багажника «мустанга». Выпавший пистолет она вновь положила в рюкзак, а нишу накрыла ковриком и навалила сверху тряпье. Захлопнув крышку багажника, она унесла рюкзак с пистолетом в дом.
У нее тряслись руки. Операция длилась не больше пяти минут, но отняла у нее добрых пять лет жизни.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кей Эл, когда Мэдди проходила мимо.
— Тяжелый денек выдался, — ответила Мэдди и вошла в дом.
Зазвонил телефон, и Мэдди подняла трубку. Это был Генри. Он спрашивал племянника. Подойдя к телефону, Кей Эл ответил: «Ага. Выезжаю» — и, дав отбой, быстро осмотрелся — нет ли поблизости Эм или миссис Мартиндейл. Потом он поцеловал Мэдди и сказал:
— Я скоро вернусь. Надо еще поставить замок на парадную дверь.
— Задержись на минутку, — попросила Мэдди, — захватишь сумку с деньгами, чтобы Винсу не пришлось возвращаться за ними.
— Подумать только, сорок тысяч долларов валяются в сумке с клюшками. — Кей Эл покачал головой. — Ну ничего. В будущем мы станем вкладывать средства совсем по-другому. — Он вновь поцеловал Мэдди, на сей раз надолго прильнув к ее губам, и вышел через заднюю дверь. Мэдди услышала, как он сказал что-то Эм, прежде чем спуститься во двор.
Итак, денежки уплыли. Дешево достались, легко потерялись.
Мэдди обернулась и увидела мать, которая таращилась на нее из кухни.
— В чем дело? — спросила она.
Миссис Мартиндейл попыталась придать своему лицу суровое выражение, но глаза выдавали ее — она была явно испугана.
— Мэдди, — заговорила она наконец, — я хочу знать, давно ли длится твоя любовная связь с этим человеком.
Мэдди вздохнула.
— В минувшую пятницу я поцеловалась с ним впервые за двадцать лет. Если ты называешь три дня близости любовной связью, стало быть, она длится ровно три дня.
Лицо матери побледнело.
— Но ведь это позор, — пробормотала она.
— Извини, мама, — сказала Мэдди, шагая к задней двери, за которой ее ждала Эм. — Я понимаю, нам следовало подождать, пока я не получу развод.
— Значит, Брент ударил тебя из-за этого человека?
— Ты опять за свое! — с деланным возмущением воскликнула Мэдди. — Сказано же, я налетела на дверь!
Мать повернулась лицом к кухне.
— Я вовсе не такая дура, какой ты хочешь меня выставить, и с самого начала знала, что дверь здесь ни при чем. Теперь об этом знает весь город.
Конечно, мать тоже придется как-то успокаивать, но главной заботой Мэдди была сейчас Эм. Мэдди вышла из дома в тот самый миг, когда Феба вырвалась из объятий девочки и ринулась во двор. Эм с бессильно опущенными плечами побрела за ней. Мэдди тоже двинулась следом, но, дойдя до столика для пикников, опустилась на него, наблюдая за дочерью и собакой.
Три дня назад они с Кей Элом сидели за этим столиком, а Брент был еще жив. Уже тогда Мэдди казалось, что вокруг ее подстерегают одни неприятности, но по крайней мере у Эм не было разбито сердце. Эм поплелась назад, и Мэдди, увидев ее потерянное лицо, вдруг осознала, что если бы дочь так же тяжело восприняла развод, она не смогла бы расстаться с Брентом и причинить своему ребенку такое горе.
— Иди сюда, милая, — сказала Мэдди. Эм вскарабкалась на столик и уселась рядом. — Я привезла книжки про собак и твоих кукол. Они лежат в доме.
— Спасибо, — ответила Эм и залилась слезами. Мэдди посадила ее к себе на колени и принялась укачивать.
— Поплачь, — сказала она. — Не стесняйся, плачь. Я буду держать тебя крепко-крепко.
— Вчера вечером я очень испугалась, — всхлипнула Эм. — Я уже знала, что-нибудь обязательно случится. Я хочу, чтобы папа вернулся.
Мэдди почувствовала себя виноватой. Пока Эм терзалась страхами, она хохотала в постели. «Наслаждение не бывает безнаказанным», — подумала она. Уж ей-то следовало помнить о том, что быть счастливым в Фрог-Пойнте — тяжкий грех. И добро бы она сама расплачивалась за него, но ее грех пал на плечи Эм. Эм испугалась, и рядом не было матери, чтобы успокоить, утешить ее.
— Я больше не хочу ночевать у Мэл, — сказала Эм.
— Это было в последний раз, — ответила Мэдди.
— И не хочу больше ездить на ферму.
— Не поедем.
— Я хочу жить здесь, с тобой.
— Я никогда больше не оставлю тебя одну, — прошептала Мэдди, зарывшись лицом в волосы дочери. — Я всегда буду рядом. Клянусь. Я виновата перед тобой, Эмми. Обещаю, теперь я всегда буду с тобой.
Итак, Кей Эл остался в прошлом. Иного выхода не было. Мэдди совсем не хотелось, чтобы Эм, разговаривая с людьми, всякий раз выслушивала какую-нибудь сплетню. Она и Кей Эл взрослые, они проживут друг без друга, но Эм не сможет жить без матери. Теперь у Мэдди оставалась только дочь. Кей Эл
