решалась сказать тебе, а тем более Хауи. Господи, ведь я женила его на себе, когда забеременела, как же я могла ему признаться? Я никому не могла сказать, и мне очень, очень, очень жаль…
При каждом «очень» лоб Тревы тыкался в плечо Мэдди, и та прижала ее затылок рукой, чтобы уберечь мозги подруги от сотрясения.
— Я все понимаю, — сказала она. — Я и сама не решалась рассказать тебе о Кей Эле, потому что мне было стыдно. Я прекрасно помню, каково это, и понимаю тебя. Но теперь уже все в прошлом. — Мэдди в последний раз шмыгнула носом и похлопала Треву по спине, только сейчас заметив, что проезжающие притормаживают, чтобы рассмотреть двух рыдающих женщин, накрепко вцепившихся друг в друга. — Трева, я действительно больше не сержусь. Мне казалось, что я ненавижу тебя, но я ошиблась.
Трева принялась вытирать слезы ладонью.
— А я бы возненавидела тебя, если бы это случилось между тобой и Хауи, — сказала она.
— Понимаю, — ответила Мэдди. — Все дело в том, что я очень люблю тебя, гораздо больше, чем когда-либо любила Брента. Должно быть, это звучит ужасно, но это правда. Я тосковала по тебе куда сильнее, чем по нему, хотя поняла это только во время разговора с Эм. Я люблю Три, как же я могу хотеть, чтобы его не было на свете? Мне кажется, я и дня не смогу прожить, не перебросившись с тобой хотя бы словом, а ведь именно так я провела последние две недели. Мне было очень тяжело, я и думать позабыла об остальном. Прошло двадцать лет, и теперь все это не имеет значения. Ни малейшего.
— О Господи. — Трева опустилась на ступени крыльца дома миссис Бэнисгер и снова разрыдалась, произнося слова между судорожными всхлипами: — У меня с души словно камень свалился. Мне действительно очень стыдно, но я чувствую такое облегчение. — Она вцепилась в закатанный рукав ветровки Три, натягивая его на ладонь Мэдди. — Клянусь, Мэдди, я не хотела причинить тебе зло.
Мэдди уселась рядом и осторожно высвободила рукав.
— Я знаю, Треви. Все в порядке.
— Понимаешь, Брент был такой… — Трева перестала всхлипывать и пошарила по карманам, ища носовой платок. Не найдя его, она вытерла нос рукавом. — В те годы Брент был первым парнем на деревне, понимаешь? Я не могла поверить своему счастью, когда он обратил на меня внимание. Перед ним не устояла бы ни одна девчонка, а я была такая глупая…
— Я все знаю. Ведь я была за ним замужем. — Мэдди погладила подругу по плечу, но Трева, начав, не могла остановиться.
— А потом у меня прекратились месячные, и я написала записку… — Трева схватила Мэдди за руку. — Записка… Где она?
— Я порвала ее, — ответила Мэдди. — Записки больше нет. Я спустила ее в унитаз. Она больше никому не причинит неприятностей. Честное слово.
— Ох… — Трева глубоко вздохнула. — Это был такой кошмар. — Она вновь расплакалась. — Брент собирался тебе рассказать. Он пообещал рассказать тебе и Хауи, и я наорала на него, даже грозила убить, но Брент заявил, что если я хоть словом обмолвлюсь про деньги, он тоже не станет молчать. — Трева шмыгнула носом. — И тогда я во второй раз предала Хауи. Брент обворовывал компанию — я знала об этом со слов Дотти Уайли, которые передала мне мать, но так и не сказала Хауи. Я опять предала его.
— Все это в прошлом, — отозвалась Мэдди. — Хауи ничего не узнает. — Она запнулась и несколько секунд озадаченно молчала. — Подожди-ка. При чем здесь Дотги Уайли?
Трева проглотила слезы и ответила:
— Брент назначил слишком большую цену за ее дом. Дотти сказала моей матери, что дом не стоит тех денег, которые она заплатила, и мать передала мне, но я утаила это от мужа. А теперь выясняется, что Дотти была права. Пару недель назад, сразу после похорон Брента, Хауи вернулся домой и сказал, что они с Кей Элом подняли документы и обнаружили, что только на сделке с Дотти Брент присвоил сорок тысяч, ведя двойную бухгалтерию, но Хауи и Кей Эл так и не нашли выписанных им счетов. Хауи говорит, что за последние два года Брент провернул немало таких сделок. В компьютере осталась информация о тех ценах, которые он назначал, но им нужны еще и счета.
— Желтые листочки, заполненные под копирку, — произнесла Мэдди. — В том чертовом ящике, который мы нашли у него в столе, была целая пачка желтых листков. Теперь понятно, почему Брент так взбесился из-за этой коробки. — Разрозненные кусочки начинали складываться в целостную картину. — Мне показалось, он рассердился из-за того, что я узнала о его изменах. Я сказала Бренту, что была с Кей Элом, и он спросил, что я ему говорила. Ему было плевать, что я провожу время с другим мужчиной. Его волновало только то, что этот мужчина — бухгалтер. Значит, вся история произошла из-за денег. Господи, сколько нам пришлось вытерпеть, и все из-за каких-то паршивых денег.
— Нет, — отозвалась Трева. — Я прошла через этот ад из-за того, что двадцать лег назад совершила глупую ошибку и предала двух самых любимых людей.
— Теперь все кончилось, — сказала Мэдди. — Именно это я и собиралась тебе сказать. Я знаю, тебе хочется плакать. Не стесняйся, плачь, но все это в прошлом. Я не сержусь на тебя. — Она обняла Треву и привлекла ее к себе, точь-в-точь как еще час назад обнимала Эм. — Все будет хорошо.
— Ты расскажешь Хауи? — спросила Трева. — Если да, то я тебя пойму. Я заслуживаю этого.
— Ну, конечно, нет, — сказала Мэдди. — Должно быть, ты не слушала, что я тебе говорю. За кого ты меня принимаешь?
— За хорошего человека. — Голова Тревы чуть заметно качнулась. — А я — дрянь. Я знала, что Брент обирает компанию, и позволила ему шантажировать себя… — Трева вновь рухнула в объятия Мэдди.
— Эй, девушки, у вас все в порядке?
Мэдди подняла лицо, пытаясь выглянуть из-за затылка Тревы. Она увидела миссис Бэнистер, которая вышла на крыльцо и, прищурившись, смотрела на них сквозь сумерки.
— Все хорошо, миссис Бэнистер, — ответила Мэдди. — Это мы, Мэдди Фарадей и Трева Хейнс. Мы вспоминаем о старых добрых временах.
— Ну, тогда ладно. — Миссис Бэнистер помахала рукой и, повернувшись ко входу в дом, добавила: — Если вам что-нибудь понадобится, позвоните в дверь.
— Спасибо, — сказала Мэдди, и в тот же миг Трева опять разрыдалась.
— Все так хорошо ко мне относятся, — всхлипывая, произнесла она. — А я такая подлая, мерзкая тварь.
— Ладно, хватит. — Мэдди встала и потянула Треву за воротник, поднимая ее на ноги. — Соберись, и пойдем отсюда. Никакая ты не дрянь, ты лучший человек, которого я когда-либо знала, и если меня посадят, я отдам тебе на воспитание свою дочь. Так что хватит терзаться.
Трева судорожно вцепилась в нее.
— Нет, тебя не посадят. Даже если тебя обвинят, суд спишет все на временное умопомрачение или на что-нибудь в том же духе.
— Это очень слабое утешение, Трева. — Мэдди потащила подругу вперед. — Я не думаю, что Эм будет счастлива в городе, который полагает, что ее ревнивая матушка застрелила мужа-гуляку. — Эти слова навели Мэдди на мысль о своей бабке. — Меня запрут в тихой комнате с мягкими стенами, Эм станет навещать меня, привозить шоколадные конфеты, а я буду плеваться орешками.
— Что ты несешь? — спросила Трева.
— Все дело в наследственности, — продолжала Мэдди. — Тебе не приходилось, глядя на свою мать и бабку, подумать: «Господи, когда-нибудь я буду точно такая же»?
— Порой мне кажется, что со мной уже произошло нечто подобное, — сказала Трева. — Именно поэтому я двадцать лет не спускала глаз с Три, словно ястреб с кролика. Я боялась в один прекрасный день проснуться и увидеть перед собой Брента.
— Этого не будет.
— Или вдруг Хауи как-нибудь посмотрит на него и скажет: «Гляди-ка, вылитый Брент!» Ведь Три и в самом деле похож на своего отца.
Они молча миновали еще два дома, и Мэдди наконец заговорила:
— Послушай, я понимаю, что тебе стало легче. Но ты сейчас сделала очень верное замечание насчет Хауи. Он должен узнать правду. Разумеется, я никогда ничего ему не скажу, но тебе придется сделать это самой.
— Не могу. — Трева схватила Мэдди за рукав. — Ни за что! Ведь он подумает, что я вышла за него
