Лис восхищённо застыл: Оля! Конечно, это крикнула в призрачную сферу Оля. Глазами Ворона он увидел ожившую линию кардиографа на чёрно-зелёном табло и изумление в глазах московского врача.
– Борис Васильевич, в операционной что-то стряслось? – вкрадчиво поинтересовался секретарь, про существование которого Лис едва не позабыл.
Экстрасенс отлично чуял ложь. А сказать «не знаю» для Лиса значило соврать. Ворон учил: русский язык богат, поэтому прицепись к какому-то его слову, найди второй смысл и отвечай честно в этом смысле.
На раздумья – мгновение.
– Вряд ли, – размеренно произнёс Лис, а сам представил песок, муку, пыль – словом, всё, что можно было теоретически стрясти, и чего в принципе не могло находиться в стерильном помещении. – Всеволод – классный хирург.
В талантах брата-врача Лис тоже никогда не сомневался. Таким образом, на вопрос Лис ответил «чистой правдой», и экстрасенс вновь остался с носом.
Пять минут седьмого.
Оля появилась в гостиной так неожиданно, что даже Лис испуганно вскочил.
– Что?
Одинаковый вопрос застыл на лицах секретаря, санитаров, шофёра и отдыхавшей пары охранников.
– Операция закончена. Состояние больного тяжёлое, но стабильное, – оповестила аудиторию юная хирургическая сестра. – Всеволод Васильевич просит вас, – она обратилась к медицинским работникам, – пройти в операционную.
Лис нашёл старших братьев и Олю на «заднем дворе» – густом участке леса, окружённом забором. Девушка сидела на бревне, издавна служившем скамейкой, Тур и Ворон стояли возле сосен. Оба в синих хирургических пижамах, усталые, напряжённые и как всегда одинаковые. Лис заметил лишь одно отличие: у Тура на шее осталась висеть стянутая с лица марлевая маска.
– Это всё? – с надеждой спросил юноша. – Порядок?
– Относительный, – Тур выдохнул сигаретный дым. – Несколько дней я буду наблюдать его здесь, а потом, возможно, мне придётся ехать в Москву. Если, конечно, у Павла Симеоновича нет других планов.
– Откуда у него другие планы? – отозвался Ворон. – Он вообще не планировал новый отрезок жизни.
Оля насупилась.
– С его стороны было просто нечестно прибегать к таким способам эвтаназии, – проговорила она.
– Зато твои слова, Оля, заставили его информационную ипостась пересмотреть выбранную позицию, – напомнил Тур.
– Он не вспомнит об этом, когда придёт в себя, – рассудительно заметила медсестра.
– Как знать! – обронил Ворон.
Павел Симеонович очнулся, когда за окном сгустились сумерки. Узнав, что операция прошла успешно, он долго собирался с силами и, наконец, заявил, что намерен отправиться на свою подмосковную виллу. Доктор Полозов выслушал невнятную речь и безапелляционно запретил пациенту какие-либо переезды в ближайшие трое суток. Декан ничего не ответил.
Тур и Ворон дежурили в медицинских комнатах всю ночь. Ворон следил за электроникой во избежание повторных сбоев, Тур сидел в холле, наблюдая за больным через стеклянную перегородку. Меланхоличная сиделка находилась непосредственно возле больного и никакой инициативы не проявляла. А Павел Симеонович бодрствовал. Это настораживало доктора Полозова час от часу больше и больше, поскольку не укладывалось в рамки обычного поведения оперированного пациента.
– Что ты с ним сотворил? – спросил Ворон, как только брат вошёл в аппаратную.
– Я делал всё возможное, чтобы продлить его жизнь.
– И какие прогнозы?
Тур сокрушённо качнул головой.
– Кажется, он решил растратить весь жизненный потенциал за одну ночь. О прогнозах можно будет говорить, если в течение двух-трёх дней дело не закончится летальным исходом.
День тридцать пятый
Утром Павел Симеонович потребовал к себе Алексея Аркадьевича. Вскоре секретарь Лёша вернулся от патрона удивлённый и совершенно потерянный.
– Всеволод Васильевич, он хочет поговорить с вами перед отъездом.
– Больной не транспортабелен, – доктор Полозов повысил голос. – Неужели вы не видите?
– Я-то вижу, более того – вижу, насколько вы правы, – вздохнул экстрасенс. – Но он распорядился…
Тур не дослушал и быстро пошёл в палату.
– Как вы себя чувствуете, Павел Симеонович?
– А, Володя!.. – старик повернул голову.
Доктор Полозов предусмотрительно переставил стул так, чтобы пациент не утруждал себя лишними движениями, и сел перед ним, приготовившись к долгим аргументированным доказательствам невозможности переезда.
– Прекрасно чувствую. Прекрасно! – продолжал больной. – Спасибо, дорогой мой Всеволод Васильевич.
– Я рад, что вы не испытываете дискомфорта, – доктор Полозов по-медицински истолковал эмоциональный ответ. – Однако…
– Знаю, Володя, что хочешь сказать, – тихо проговорил Павел Симеонович. – Прости меня, доктор. Прости… И отпусти, прошу тебя.
– Павел Симеонович? – Тур силился прочесть на лице старика истинное значение его глубокого чувственного «прости».
– Володя, – сухие губы сложились в тоскливую улыбку, а в блёклых старческих глазах выплыли две слезинки, – ты подарил мне целую ночь! Целую ночь, чтобы оглянуться на прожитую жизнь. Спасибо тебе. Какое благо однажды понять, кем ты был и кто есть, где смысл человеческого бытия и куда ведёт дорога… Не сердись, Всеволод Васильевич. Поверь, одна ночь – это огромный срок. Это больше, чем многие мои годы… Не трать на меня свои чудесные силы. Ты выполнил свой долг врача. Ты сделал для меня больше, чем я заслужил. А теперь отпусти, Володя… Ждут меня, понимаешь?
– Понимаю, – Тур низко опустил голову и крепко сжал ладони. Руки оставалась горячими. – Идите с миром. Без боли и тревог. Пусть путь ваш будет гладким, а встреча принесёт покой.
Слёзы поползли по морщинистым щекам, а на бледных губах задрожали непроизнесённые слова.
Тур поднялся, тепло посмотрел в благодарные глаза старика и вышел из комнаты.
Ворон бесшумно приблизился к близнецу и встал позади, облокотившись о спинку компьютерного кресла. Тур не шелохнулся. Лишь слегка напряглась рука, подпиравшая склонённую голову. В далёком недосягаемом пространстве зрела развязка. И здесь, где-то на жарком шоссе в пригородах Москвы.
Локоть скользнул по столу, рука обмякла, и тело медленно повело в сторону. Ворон вздрогнул, а в следующий миг подхватил брата под плечи.
– Нет, Тур! Не ходи! Не ходи, слышишь?.. – он заглянул в приоткрывшиеся глаза близнеца. – Он закончил свой путь на этом свете. А на том его уже встречают. Мы своё дело сделали.
Тур ладонью протёр бледное лицо и медленно кивнул.
– Не беспокойся за меня. Я просто устал.
– Тебе нужно выспаться.
– Ворон, – Тур с тоской посмотрел на брата-близнеца.
