через четыре дня.
Мысли самовольно выдернули из памяти недавний скандал «на ковре» у шефа. Тур хмуро усмехнулся. Он ускорил шаг, решив, что приятной прогулки в таком расположении духа не получится, и тут услышал звонкий мальчишеский голос.
– Тётя Нина! Это он!
Тур не сразу понял, что внимание привлекла его персона, и остановился лишь после того, как заметил двух велосипедистов: молодую женщину и мальчика, свернувших на тропинку с просёлочной дороги. На велотуристов колоритная пара не походила совсем, поскольку на руле у парнишки болталась объёмная деревенская авоська, гремящая на каждой кочке, а простенькая ситцевая юбка дамы была явно не предназначена для спортивных прогулок.
– Всеволод Васильевич? – женщина бросила велосипед и подбежала к доктору Полозову.
– Чем обязан?
– Я вас искала, чтобы за Гену моего вам спасибо сказать, – она покраснела от волнения и торопливо продолжала. – Вы простите великодушно, что адрес ваш нашла. В больнице мне про вас сказали. Я вчера заезжала, да не застала никого.
Она отважилась поднять глаза на изумлённого хирурга.
– Всеволод Васильевич, я так вам благодарна! – голос её дрогнул, и возбуждённые глаза наполнились влагой. – Если бы не вы, не было бы моего Геночки в живых. Спасибо вам. Спасибо! Вы ему жизнь спасли! – слёзы градом потекли по раскрасневшимся щекам. – Простите, я так изнервничалась. Господи… Я за вас до конца дней своих молиться буду. Вы мне сына вернули!
Всеволод Полозов, наконец, догадался, о чём идёт речь, и с опозданием узнал мальчика, стоящего в сторонке. Это был тот самый подросток, который привёл его к раненному ребёнку.
– Всё хорошо, успокойтесь, пожалуйста, – он взял женщину за плечи.
Не однажды доктор Полозов имел дело с родственниками своих пациентов, но такую бурю горячей благодарности встречал впервые.
– Всё будет хорошо, – повторил он и почувствовал, как банальная фраза приняла какой-то особый смысл.
– Спасибо вам, – прошептала молодая мать и смущённо отодвинулась от непривычно тёплых рук. – Мне сказали, Геночку выпишут домой на следующей неделе.
– Вот и отлично, – доктор Полозов улыбнулся.
– Я тут гостинец вам приготовила, – она засуетилась, махнула своему сопровождающему, торопливо перехватила у него сумку и протянула врачу. – Пожалуйста, возьмите. Это наше, деревенское. На здоровье.
Смущение достигло апогея, и высокий дрожащий голос сорвался.
Тур взял авоську, в которой звякали банки, и ласково тронул руку признательной матери.
– За здоровье вашего Гены, – произнёс он.
Тропинка обогнула молодой ельник и тонкой лентой поползла между сосновых стволов навстречу высокому каменному забору. Приближаясь к неприметной калитке, Тур обнаружил вдруг, что усталость давно покинула тело. До неожиданной встречи в лесу он чувствовал себя разбитым и выжатым до предела. Теперь от негативных ощущений не осталось ни следа. Любопытства ради он заглянул в пакет: две банки варенья, мёд и что-то белое – не то сметана, не то творог. Ему, дежуранту, не ведущему палаты, подарки доставались реже, чем обычным врачам в отделении. Но содержание подношений оставалось стандартным: либо бутылка коньяка, водки или вина – в зависимости от финансовых возможностей пациента, либо конверт с «энной» суммой. Это считалось в порядке вещей. Однако такого искреннего бесхитростного гостинца, вручённого в сопровождении материнских слёз благодарности, доктор Полозов не получал никогда.
– Она воспитает доброго человека, – проговорил Тур.
Из-за забора нетерпеливо залаяла Галатея, почуявшая возвращение нового хозяина. Тур набрал код на панели электронного замка и открыл калитку. Собака радостно запрыгала перед ним, неистово виляя чёрным мохнатым хвостом.
– Наконец-то! – проворчал Дед, когда Тур появился на пороге.
– Почему ты здесь? – насторожился Тур.
Призрак качался в воздухе над постелью спящего Ворона.
– Кошмары евоные разгоняю. Неугомонный! Вчерась, как на этом вашем драндулете домой вернулся, нет чтоб по примеру Лиса носом в подушку! За компьютер понадобилось. Часа два проторчал перед экраном, потом, это, опять на мотоцикле поехал кудай-то. Вернулся и полночи в гараже копался. Я его гнал-гнал спать, а он всё одно: отстань да отстань. Вот уж шило в заднице!
– Не беспокойся, Дед, – Тур подсел к близнецу, слегка отодвинув привидение. – Он сильный парень.
Призрак опустился на пол, одёрнул фантомную безрукавку и тем самым поправил свои контуры.
– Сильный-то сильный, – проговорил он назидательно, – да на каждого силача слабость найдётся. Ты это вот, вообще не спишь, зато его ужасы смерти преследуют.
– Что ты хочешь этим сказать?
Дед хитро прищурился.
– А то, что страху в вас обоих много. Друг друга потерять боитесь.
Тур отвернулся.
– Теряли. Потому и боимся, – прошептал он.
– Опаньки! – довольный, Дед прихлопнул ладонями. – Ты это брату скажи, как мне щас отважился сказать. Просто сядьте друг перед другом и по очереди каждый другому расскажите вслух то, что внутри прячете: и про войну, и про всё остальное.
– И что тогда?
– Страхи уйдут! А силы, которые у страха в плену, на свободу вырвутся. Страхи-то, они это, тут, – Дед постучал пальцем по своей невесомой голове. – Бывайте пока, а у меня делишки по дому поднакопились.
Он чинно развернулся и просочился сквозь стену в коридор.
– Зачем здесь Дед болтался? – подал голос Ворон.
– Тебя караулил, – улыбнулся Тур. – Как дела?
Ворон с удовольствием потянулся и доложил.
– Подобрал ключик к одному очень важному серваку и поставил парочку ловушек. Скоро будет первый улов. Машина уже на ходу, а твою «шестёрку» доставят к вечеру, я договорился… Э, чем я так тебя развеселил?
Тур беззвучно смеялся.
– Меня в первую очередь интересовало твоё самочувствие.
– С какой стати?
– Дед прав по поводу шила, – Тур потрепал близнеца по плечу. – Вижу, что ты в порядке.
Он направился в свою комнату, оставив брата в недоумении.
Минуту спустя Ворон, безусловно, вспомнит о повязке на своей руке, об изрезанной кошмарами тяжкой ночи, об огненной западне в опрокинутом вагоне и о смерти, разгулявшейся в мирном поле, рассечённом железнодорожном полотном. Вспомнит и уберёт эти воспоминания в отведённую им ячейку сознания. До поры до времени.
К вечеру от пожелтевших газетных строк стало рябить в глазах. Лис с трудом досмотрел последнюю подшивку и тяжело вздохнул. В толстой тетради, куда он тщательно вписывал все выуженные из прессы факты аварий за последние пятнадцать лет, оказалось заполнено всего пять страниц. Никакой закономерности составленная хроника не продемонстрировала, и Лису ничего не оставалось, как признать несостоятельность своей гипотезы о повсеместном влиянии заложных на техногенные катастрофы. Вывод
