увлажнило пересохшее горло рыбака. Бакид почувствовал, как силы возвращаются к нему, но глаза не открыл.
Подошли еще несколько женщин.
— Не очнулся? — спросила одна.
— Он очень стар, — ответила другая. — Я боюсь, что он умрет.
— Туда ему и дорога. От него не жди пользы.
— Помолчи, Агнесса. Если кто и может нам помочь, так это только он. Несите его ко мне. Здесь жарко, солнце доконает его.
Сильные руки легко подняли худое тело рыбака и понесли. Заскрипели двери, Бакида положили на мягкие шкуры. В помещении, и верно, была прохлада. Кто?то вышел и возвратился снова. С Бакида сорвали его ветхую рубаху и покрыли голое тело мокрой, прохладной тканью. Сразу стало легче дышать.
— Возимся с ним с утра, а для чего? — прозвучал тот же молодой и злой голос.
— Я уже сказала тебе, Агнесса.
— Сколько я знаю, эти прегрязные скоты мужчины всегда приносили нам зло.
— Ты еще очень мало знаешь, дочь моя, — тихо сказала, видимо, пожилая женщина. Голос ее был глухой и слабый. — Царица права: только он знает море и может привести нас к безопасному берегу.
— Не думаю так. Если бы он знал море...
— Хватит, Агнесса! На утлой лодчонке он сумел продержаться в этом аду и не погиб. Он послан свыше. Он спасет нас.
— Спасет? Он приведет нас в такое место, где мы снова окажемся в цепях. Дочери Фермоскиры всегда надеялись только на себя. Сначала мы поверили Тифису, и он заковал нас в цепи. Потом отдали себя во власть Гелиодора, и он чуть не погубил всех. Теперь снова... Куда этот заведет?..
— Гелона, выведи Агнессу. Она очень много говорит. Хотя ее и не спрашивают.
— Слушаю, Великая. Пойдем, богоданная.
«Дочери Фермоскиры». Бакид что?то слышал об этом раньше... Надо вспомнить. Фермоскира? Где этот город? Ах, да... Страна амазонок.... женщины, убивающие мужчин. Бакид не раз слышал рассказы о таинственном и богатом городе, но принимал все это за сказки. Греки такие выдумщики... Но если он в самом деле попал к амазонкам, то дела его плохи. Они заставят его привести корабли к берегу и тут же уничтожат. Да и куда их вести? А что если... Мысль, мелькнувшая в голове Бакида, показалась ему самой верной. Она не только спасет его, но и... Их нужно вести к берегам Меотиды. К его родным берегам!
— Смотрите, он открыл глаза! — воскликнула одна. Женщины сразу придвинулись к Бакиду. Рыбак поднялся, сел на лежанку, обвел взглядом амазонок. Ему подали ритон. Он выпил вино большими жадными глотками и спросил:
— Где я?
— Ты на корабле, — ответила та, которую называли царицей.
— Кто вы?
— Выслушай меня, старец. — Годейра присела на лежанку рядом с Бакидом. — Чтобы ты был откровенен с нами, мы будем тоже откровенны. Я расскажу тебе о нас все, не скрывая ничего. Мы — амазонки.
— Амазонки? Это вы убиваете мужчин?
— Если они того заслуживают. Но ты, старик, не бойся...
— Ты тот мужчина, который нам нужен. Мы жили на берегах Фермодонта, не зная горя и нужды. Но пришли к нашим берегам корабли эллинов, разгромили наш город, а нас заковали в цепи и повезли в Элладу, чтобы продать в рабство. В пути нас застал шторм, не тебе о нем рассказывать. Случилось так, что теперь на корабле ни одного эллина. Мы никогда не знали моря и кораблей, мы не умеем управляться с парусами и не знаем, куда идти. Вот вся правда о нас. А ты, мы видим, опытный мореход. Сможешь ли ты привести нас к берегам благословенного Фермодонта?
— А где эти берега?
— Фермодонт впадает в море между городами Амис и Трапезунд. Ты укажешь нам путь к этим местам? Ты найдешь их?
— Думаю, что укажу. Но надо ли?
— Я не понимаю тебя, старец.
— Ты сказала, что вас пленили эллины. Я знаю греков хорошо»
— Разве ты не эллин?
— Я скиф. И почти всю свою жизнь провел в плену у эллинов. Я ходил на их кораблях завоевывать новые города. И я не ошибусь, если скажу, что, покорив ваш город, они оставили там своих воинов.
— Да, это так.
— Вы перебили всех мужчин, завладели кораблями. Неужели вы думаете, что греки смирятся с этим? Как только они узнают о захвате флота, сразу пошлют к Фермодонту еще больше воинов,. и вы окажетесь между двух огней. Разумно ли это?
— Мы видим, ты хочешь нам добра. Знаешь ли ты берега, где нет эллинов?
— На понте Эвксинском я таких берегов не знаю. Истрия, Ольвия, Херсонес, Фасис, Трапезунд, Диоскурия — Византии на юге, Пантикапей на севере. Все это эллинские города, и всюду вас ждет одно и то же: их беспощадные мечи.
— Что же нам делать? Куда плыть?
— Нужно искать берега, где нет эллинов.
— Ты знаешь такие берега?
— Да, знаю. Я бы вас повел на мою родину. Это далекий, но верный путь.
— Расскажи, где это?
— На севере. Там бескрайние степи.
— Нет! — перебила его Атосса. — На север мы не пойдем. Матери наших матерей, мы сами и дочери наши родились среди гор, в теплом месте. В суровых степях мы погибнем.
— Уж лучше умереть здесь, в морской пучине, — угрюмо глядя в пол, произнесла Гелона. — Здесь нас никто не унизит. А там...
— Веди нас домой, старец! — воскликнула Агнесса. — Лучше умереть на родине, чем на чужбине. Может, счастье улыбнется нам?
— Ты права, дочь моя. Наша заступница богиня Ипполита разгневалась за то, что мы ушли от ее святых алтарей, она оказала нам знамение своего гнева — наслала на нас бурю. Я верю, она поможет нам, если мы вернемся к подножию ее храма.
Царица Годейра выслушала слова Атоссы, и сердце ее дрогнуло. Все, кто находился здесь, это было видно по их глазам, согласились с верховной жрицей. Даже Беата и та глядела на царицу с тревогой, она тоже боялась неведомых далеких земель. Никто из них не понимал, не поймут этого и простые воительницы, что прежняя жизнь, устои Фермоскиры — все это рухнуло вместе с крепостными стенами и возродить прошлое нельзя. Если даже эллины уйдут с берегов Фермодонта, то рабыни и все, кто сейчас пришел на эти земли, не пустят туда амазонок. Они ощутили забытый вкус свободы, почувствовали свою силу, они теперь не верят в непобедимость дочерей Фермоскиры. И возвращение на Фермодонт окончательно погубит племя амазонок. Говорить об этом Агнессе, Гелоне, а особенно Священной, бессмысленно.
Бакид заметил растерянность царицы и понял: настало время прервать этот разговор, потом начать его снова и вести по–другому. Рыбак уронил голову на грудь, взмахнул руками и со стоном свалился на лежанку. Годейра снова набросила на него влажную ткань, дала знак, чтобы все вышли, велела Беате приподнять старца и поднесла к губам ритон с вином.
Бакид сделал несколько глотков, открыл глаза.
— Я бы хотел поговорить с тобой наедине, — тихо сказал он царице.
— Говори. Это — Беата. Она со мной.
— Ты, я понял, не хочешь возвращаться домой? Так ли это? И почему?
— Там нас ждет гибель.
— Почему же они этого хотят?
— Была страшная ночь. Они обезумели, скованы страхом. Земля, куда ты зовешь нас, им неведома.
— А тебе?
