непонятным невежеством. Кроме того, ему хотелось узнать, чем он владел в настоящее время в Европе, и просмотреть отчеты управляющих.
Он еще был весь погружен в изучение монет, когда его позвали обедать.
Дахир был уже в столовой и представил ему своего личного секретаря.
Обед, хотя и вегетарианский, был превосходный. За столом болтали о разных пустяках, а после обеда секретари удалились, и друзья прошли на половину Супрамати.
Они сели в рабочей комнате, и Супрамати молча протянул Дахиру газету, указывая на число.
– Я уже знаю, что мы постарели на три века. Такая же газета ожидала меня в моей комнате, – ответил тот, смеясь. – У меня уже был не один сюрприз в том же роде. Но я не для этого пришел к тебе, – прибавил он. – Я рассчитываю завтра уехать…
– Как! Ты хочешь покинуть меня? – перебил его Супрамати.
– Да. Будем развлекаться каждый по-своему, – возразил, смеясь, Дахир. – Я побеседовал с моим секретарем – чудесный юноша, между прочим, – и решил прежде всего съездить во дворец Грааля, навестить некоторых друзей. Затем, я с Небо – моим секретарем – поеду во Францию и Испанию, где, надеюсь, мы встретимся с тобою, когда тебе наскучит Царьград.
– Ты побываешь, может быть, на месте, где стоял некогда Париж? – задумчиво спросил Супрамати.
– Нет, это интересует меня меньше. Но я узнал, что обе эти страны объединились в одно еврейское царство, и мне любопытно взглянуть, как устроились у себя евреи, эти всегдашние разрушители всякого государственного строя, эти нарушители всяких законов, устанавливающих честную жизнь человека. Еще одна новость, которая может огорчить тебя, если под оболочкой мага живет еще
– Неужели и Лондон пострадал от катастрофы, уничтожившей Париж? – с живостью спросил Супрамати.
– Увы, хуже того! Страшная катастрофа уничтожила большую часть Англии, поглощенную затем океаном.
Супрамати побледнел, вздрогнул и оперся на стол.
В этот миг он забыл о своем бессмертии, о своей магической науке, о минувших веках; теперь он был только Ральф Морган, английский патриот, подавленный неслыханным несчастием, поразившим его родину.
Настало краткое молчание.
– Узнал ли ты какие-нибудь подробности об этом бедствии, и когда оно было? – спросил он с обычным уже хладнокровием.
– Сто восемьдесят или двести лет тому назад, не помню точно цифру, произошло страшное землетрясение; английская часть острова обрушилась, и только гористая часть Шотландии устояла, образовав небольшой остров. И представь, Небо сказал мне, что наш старый замок в Шотландии, где ты проходил свое первое посвящение, уцелел на своем утесе. Там пришлось сделать поправки, но незначительные, – отвечал Дахир.
– Ужасно, что столько произошло на свете за время нашего отсутствия, и я примусь за серьезное историческое изучение происшедших перемен. Конечно, поверхность земли много раз уже изменяла свой вид, гибли целые материки, и ввиду готовящегося окончательного разрушения планеты это частичное несчастье – пустяки; а все-таки «ветхий человек» в нас так твердо сидит, что разрушение моей старой Англии ударило меня по сердцу, и я не могу еще смириться с мыслью, что Лондон, с его миллионным населением,
– Надо привыкать ко всему; это как бы подготовка к иного рода тяжким испытаниям, ожидающим нас, когда будет умирать наша планета, – возразил со вздохом Дахир.
Потом, запустив руки в свои густые черные волосы, он прибавил:
– В настоящую минуту мы здесь для того, чтобы жить среди людей; потому будем людьми и станем жить счастливыми смертными. Намерен ты сегодня выходить?
– Нет, я проведу вечер за чтением этой энциклопедии, чтобы несколько сориентироваться в истории и географии; составь мне компанию. Завтра утром я поговорю с управляющим и Ниварой, чтобы привести в порядок мои денежные дела, – сказал Супрамати.
– Отлично, будем изучать современную историю, а завтра после полудня я уеду. Кроме того, надо лечь не слишком поздно и постараться уснуть, чтобы успокоить нервы, – ответил Дахир.
– Ах, да! Спать, спать! Каждый день я благодарю Бога, что наше бессмертие не лишило нас этого божественного дара…
Глава седьмая
На следующий день, после отличного завтрака, Дахир уехал. За завтраком, как и за обедом накануне, приятая музыка и великолепное пение увеселяли собеседников и Нивара объяснил, что это были инструменты вроде прежних граммофонов, но усовершенствованные до полной иллюзии. По отъезде друга Супрамати еще более почувствовал свое одиночество.
Все утро он работал с целой дюжиной управляющих и Нива-рой и убедился, что все еще обладал поместьями, дворцами и капиталами во всех уголках вселенной. Ему казалось чудом, что часть его прежних имений находилась и теперь в его владении, и он решил непременно их осмотреть. Но это соприкосновение с материальным миром, от которого он совершенно отвык, утомило его большее, чем самая сложная магическая работа.
Простившись с Дахиром, он ушел в свой кабинет, сел у открытого окна и просидел несколько часов, мечтая о былом, перебирая старые воспоминания и любуясь в то же время великолепной картиной Босфора с мелькающими по нему лодками. С наступлением вечерней прохлады он решил пройтись по городу пешком; это было лучшее средство близко видеть людей и войти с ними в сношения.
Он позвонил. Тотчас явился слуга, сопровождавший его от Бенареса, и помог ему одеться.
На этот раз он надел тоже черное платье, но не бархатное. Чрезвычайно мягкая и шелковистая материя напоминала тонкое сукно; платье было на темно-красном шелку и отвороты вышиты тем же цветом.
Супрамати положил в карман план города и собирался взять перчатки и шляпу, когда вошел Нивара; а слуга тотчас удалился.
Секретарь, улыбаясь, вручил ему часы и бумажник с монетами и банковскими билетами.
– Ваша светлость собирается выйти, а забыли спросить часы и кошелек.
Супрамати рассмеялся.
– Вы правы, мой друг. Что делал бы я на улице без часов и денег? Но я еще не усвоил привычки считать часы и расплачиваться за то, что мне понадобится.
Медленно, рассматривая дома, магазины и особенно толпу, ходил он по улицам. Дойдя до сада, в котором виднелся роскошный ресторан, он вошел, сел за первый попавшийся стол в тени деревьев и спросил вина, пирожков и фруктов. Ему подали охлажденное вино, пирожки, фрукты и несколько иллюстрированных листков.
Попивая глотками вино и заедая его фруктами, казавшимися ему гораздо менее сочными, чем бывшие на его пустынном острове, Супрамати внимательно наблюдал за всем происходившим вокруг.
Прежде всего он убедился, что в общем население было более хилое, чем в его время; тревожная нервозность явно отражалась на мужчинах и женщинах с хрупкими членами, бледными и точно преждевременно состарившимися лицами.
Еще более его поразило малое число детей. Многочисленные, шумные и веселые ватаги ребят всякого возраста, оживлявшие сады в его время, теперь совершенно отсутствовали.
Для него, человека с утонченными чувствами, астральный вид этой толпы был отвратителен, ее эманации вызывали тошноту. Но он старался побороть в себе неприятные ощущения; надо было привыкать к этому беспорядочному обществу, чтобы войти в него.
Он собирался позвать слугу, чтобы заплатить по счету и уйти из ресторана, как вдруг чья-то рука
