Этих общих указаний достаточно, братья и сестры, чтобы наметить ваш путь. Идите же исполнять свое трудное, но высокое дело, и да направит вас, научит и подкрепит Создатель.
Великий иерофант умолк, и несколько минут в собрании была глубокая тишина. Прекрасные, одухотворенные лица этих странных, живших, так сказать, вне человечества существ были грустно сосредоточены. Все, что оставалось в них человеческого, страдало в ту минуту от близкой разлуки с землей, где они родились, с которою связывали их тысячи тяжких и счастливых воспоминаний на пути восхождения.
В последний раз раздался голос иерофанта:
– До свидания, братья и сестры! Расходитесь каждый в область, намеченную для вашей деятельности. В великий час мы встретим вас с полчищами, которые каждый приведет за собой.
Он благословил присутствовавших, все пропели краткую молитву и металлическая завеса задернулась, скрыв за собою ареопаг магов; а потом толпа медленно разошлась по галереям подземного лабиринта.
Ничто не изменилось в прекрасной долине, где стоял дворец Эбрамара. По-прежнему там расстилалась роскошная зелень садов, журчали тихо фонтаны и многочисленные цветники радовали глаз и наполняли благоуханием воздух.
На террасе, у стола с рукописями, сидел ученый; но он не работал, а размышлял, склонив голову на руки.
Эбрамар казался еще прекраснее прежнего. Мягкий, струившийся от него серебристый свет окутывал всю его фигуру словно легкой дымкой, а в больших черных глазах блестело такое могущество и такой огонь, что взгляд их трудно было вынести.
Вдруг лицо Эбрамара озарилось веселой и доброй улыбкой; он встал и пошел навстречу троим людям, подошедшим к террасе. Все они были в белом длинном одеянии магов, на голове двоих блестели по три золотых луча, у третьего только один.
– Добро пожаловать, Дахир и Супрамати, мои милые братья, – сказал Эбрамар, горячо целуя их.
Потом особенно нежно привлек он в объятия третьего и благословил его.
– Нарайяна, блудный сын, наконец ты доставил мне счастье, став благоразумным, с толком использовавшим время и заслужившим даже первый луч нашего бессмертного венца.
– Я не менее счастлив, что услышал наконец похвалу от тебя. А ты, дорогой учитель, еще лучше работал; ты сделался таким блестящим, что на тебя, как на солнце, надо смотреть только сквозь синие очки или закопченное стекло, – ответил, видимо, довольный и счастливый Нарайяна.
Эбрамар не мог удержаться от смеха.
– Неисправим даже в роли мага. Воображаю, какую оригинальную компанию наведет он нам!
– Исключительно хорошеньких женщин, которых надо постараться спасти от гибели. Ведь они же понадобятся на новой планете, а вы знаете, что я – мастер в деле покорения женских сердец.
– Я вижу, ты не забыл эту отрасль науки и угостишь нас удивительным и редким зрелищем мага в роли Соломона с его гаремом, – лукаво заметил Дахир.
– Ну так что же! На новой планете и такой царь Соломон пригодится, – добродушно возразил Нарайяна. – Но в настоящую минуту я – только маг, и очень счастлив быть с вами, – прибавил он.
Все сели за стол, и завязалась оживленная дружеская беседа. Говорили сначала о посвящении Нарайяны, и тот рассказал о своих трудах, а потом прибавил:
– Ну, довольно обо мне. Я еще не поздравил вас, милые друзья, с хорошеньким лучом под номером три, украшающим ваше чело. Это во время экскурсии на соседние планеты заработали вы такие тяжелые ордена? Весело ли вы путешествовали?
– Во всяком случае, очень поучительно! – ответил Супрамати.
– И очень чувствительно, – добродушно добавил Дахир. Нарайяна рассмеялся.
– Чудак! Полагаю, что это было даже потрясающе! Признайся, Супрамати, не думал ли ты порой, что «шутка» переходит, пожалуй, границы даже самого тяжкого испытания. Нивара рассказывал, что эти мерзавцы там собирались сжечь тебя живым, и ты уже был на костре.
– Это правда. Но вера не покидала меня, ни в темнице, ни даже на костре. Я думал, что высшее испытание, налагаемое на мага руководителями, это – смерть за убеждения, – серьезно и задумчиво ответил Супрамати.
– Удивительные минуты пережил я на костре, – прибавил он. – Я не хотел прибегать ни к одному заклинанию, которое могло бы предотвратить то, что должно было свершиться, и сосредоточился только в горячей молитве. Как вдруг я почувствовал приятное и освежающее веяние, которое окружило меня и не давало дыму коснуться моего лица. Затем меня осенило красное облако, словно испещренное молниями, а земля и воздух дрожали от раскатов грома. Костер уходил из-под моих ног, а потом как будто стал таять и исчез; а меня подхватил ураган и в горячем вихре унес в пространство. Я потерял сознание, а очнулся я уже на родине.
– Ха-ха! Воображаю, как перепугалась жалкая толпа, дерзнувшая сжигать мага! А тебя, Дахир, тоже собирались, кажется, прикончить, – спросил Нарайяна.
– Ну да, мне пришлось выдержать ожесточенную борьбу с верховной жрицей сатанинского храма, – очень хорошенькой, между прочим, и по ее приказу меня бросили в пропасть.
– Держу пари, что она влюбилась в тебя и преследовала из ревности, – лукаво подмигивая, заметил Нарайяна. – А с ней что случилось?
– Она помешалась и кинулась в ту же пропасть, предполагая, что и я погиб там.
– Брр! Совсем «адская» страсть! Но, говоря откровенно, меня удивляет равнодушие тамошних посвященных.
Что думали они, видя, как терзают и намереваются даже убить их гостей, магов с Земли? А они спят себе преспокойно вместо того, чтобы оберегать и защищать вас от дикости этих скотов, – возмущенно заметил Нарайяна.
Слушавший молча Эбрамар улыбнулся.
– Умерь свое негодование, сын мой. Посвященные, соседи наши, отнюдь не виноваты в том, что будто бы проспали, когда мучили и собирались казнить Супрамати и Дахира. Нет, они действовали в полном согласии с нами, и наши оба мага в течение такого испытания, признаюсь, тяжелого даже и для них, должны были непременно оставаться одни и заслужить третий луч своего венца. Притом, и ты должен был бы знать, что бессмертные всегда ограждены от обыденной смерти.
– А теперь они отправятся, подобно мне, «отдыхать» в миру и изучать современное общество? – сказал, усмехаясь, Нарайяна.
– Полагаю, отдых этот будет недолог, а еще меньше удовольствия предоставит эта извращенная толпа. Но где, учитель, почерпнуть нам сведения о настоящем состоянии света, прежде, нежели мы вступим в него? – спросил Супрамати.
– Нивара просил предоставить ему честь посвятить вас в современную жизнь. Кстати, он обожает тебя, Супрамати, и в лихорадочном нетерпении ждет свидания с тобой, – ответил Эбрамар.
– А я уже видел его и кратко беседовал, а то, что он сообщил о нынешнем обществе, весьма отвратительно. Я даже могу дать вам некоторые предварительные сведения, – оживленно заявил Нарайяна.
– Это не должно удивлять тебя, сын мой. Не забывай, что мы накануне конца мира. Это похоже на гибель большого царства,
которое неприятель предает огню и мечу, а такие катастрофы всегда предшествуются и сопровождаются всякими ужасами, – заметил Эбрамар.
– Да, да, уж чересчур расходились наши милые современники. Нивара рассказывал мне, что они отвергли Бога, нет больше места для престола Творцу, и символ искупления уже не охраняет человечество. Значит, нет более христиан, а следствием такого порядка вещей является то, что и законы все ниспровергнуты, за исключением одного – права сильнейшего. По той же причине нет ни судей, ни тюрем; всякие преступления и злодеяния терпимы и ненаказуемы ввиду того, что на них смотрят как на осуществление свободы личности.
Взаимная борьба, жестокая месть, дикие преследования – обычное явление; кровь льется, а никому до того нет дела. Боятся задевать лишь сильных и властных из страха возмездия.
– В хорошенький мирок предстоит нам вступить, – заметил Дахир.
