бросились к ней, орошая ее слезами и лаская.
То, что происходило в это время в толпе, не поддается описанию; расслабленные нервы развращенных анормальных людей не выносили таких волнений. Жуткое, длившееся до сей поры молчание вокруг прервалось. Люди кричали, смеялись, рычали, рыдали и, колеблясь между страхом и сомнением, спрашивали себя, неужели возможно в самом деле, что Шелом Иезодот, владыка мира, оказался демоном, а индусский маг, подавлявший их своей красотой и могуществом, посланником Того, прежнего Бога, давно забытого и упраздненного?…
Спокойно и бесстрастно взошел Супрамати вновь на свой камень и смотрел на бледного и расстроенного Шелома, который, тяжело дыша, старался прийти в себя после выдержанной им страшной борьбы. Минуту спустя раздался звучный голос мага:
– Предлагаю тебе, Шелом Иезодот, приступить к последнему нашему акту состязания. Солнце уже клонится к закату, и зрители, как и мы сами, ждут конца.
– Я не думал, что ты так спешишь поклониться Люциферу и его величию. Погоди немного, пока я сделаю последние приготовления, – злобно улыбаясь, ответил Шелом, и, повернувшись, вошел в свою ложу, имевшую в конце отдельную комнату.
Супрамати также воспользовался этой паузой, предвидя, что она будет продолжительна, и взошел в ложу отдохнуть в беседе с друзьями. В конце той части арены, которая была отведена для Шелома, находилась груда развалин старинной церкви, уничтоженной сатанистами, а обрушившиеся стены ее и колокольня образовали высокий откос. Зрителей приводило в изумление, почему не снесли эти обломки. А к ним-то и пристроили отчасти жертвенник, приготовленный для Люцифера: кубический камень черного мрамора, низкий и массивный, над которым возвышался уцелевший еще свод старой церкви. Мало-помалу густые сизо-багровые тучи заволокли небо, бурный ветер вздымал песок арены и колыхал зелень созданной Супрамати рощи. Темнота быстро усиливалась, и вдали гудели приближавшиеся раскаты грома; под сводом развалин мелькали красные огненные языки, и наконец пурпурный и зловещий свет озарил арену и руины. Местами в больших бронзовых вазах зажигали деготь, и его дымный свет придавал всей сцене нечто фантастическое и архаическое. Вдруг послышались рев и вой, а из-за камней и трещин стали выползать, как тени, гиены, тигры, леопарды и другие дикие животные. Ощетинившись, со сверкающими злобой глазами растянулись они полукругом перед черной глыбой, глухо рыча и хлеща землю хвостами. Увидав это, Супрамати встал и снова занял свое место на аэролете; но на этот раз за ним последовали четверо друзей и расположились возле него.
Минуту спустя появился Шелом Иезодот в сопровождении двенадцати чародеев. В руке вместо меча он держал раскаленные вилы; рога над его челом казались тоже раскаленными добела. Дойдя до каменной глыбы, двенадцать чародеев сначала выстроились по обе стороны, а затем пали ниц. Шелом же встал перед камнем, где должен был появиться его страшный владыка, чертя вилами каббалистические знаки, и мерно запел странную песнь с резкими, раздирающими нотами. Понемногу пение сменилось бурным речитативом, в котором он высчитывал Люциферу все услуги, оказанные аду, все преступления и богохульства, словом, всю громадную работу, выполненную служителями тьмы на погибель человечества. Теперь, когда дело совращения выполнено и полный успех достигнут, когда человечество лишено веры, идеала и всякой нравственной поддержки, сковано своими страстями и повержено у ног Люцифера, – теперь он, Шелом Иезодот, верный слуга его, требует своей награды. В богохульных, исполненных ненависти словах настаивал он, чтобы Люцифер явился и уничтожил дерзкого индуса, который осмелился соперничать с ним и бравировать. Увлекаясь все более и более, он с пеною у рта настаивал, чтобы Люцифер отомстил за него и уничтожил противника, повелев земле поглотить его, огню – сжечь, а предварительно отнять могущество, сломить и низложить к его ногам.
Точно в ответ на этот грозный призыв, разразился страшный удар грома, вся земля задрожала, развалины озарились словно заревом, под сводом вспыхнули многоцветные огни, и вдруг над каменной глыбой появилась исполинская, ужасающего вида фигура. На кроваво-огненном фоне ясно вырисовывалась характерная голова зловещей красоты, на лицо которой наложили свое клеймо все преступления, страсти и душевные муки… Громадные зубчатые крылья вздымались за плечами, а над челом – символ животности – изогнутые рога.
– На колени, проклятый индус, червяк презренный! Пади и преклонись перед нашим и твоим владыкой, ибо его-то уж сила твоя коснуться не может! – зарычал Шелом.
От духа тьмы исходили теперь вихри дыма, подхватываемые ветром и гонимые в сторону мага. И от прикосновения зловредного течения Супрамати побелел, как его белоснежная туника, но в глазах по- прежнему горела могучая воля, и голос звучал спокойно и уверенно:
– У меня один владыка – Бог, Которому я поклоняюсь; одно оружие – моя вера и символ спасения, освященный кровью Сына Божьего.
И, выхватив из-за платья крест магов, от которого лились потоки ослепительного света, он устремился к могучему демону, смело переступив демаркационную линию. Пока он еще говорил,
Дахир и Нарайяна обнажили свои мечи, а Небо с Ниварой достали магические жезлы, всей силой своего могущества поддерживая друга. А Супрамати, несомый словно ветром, быстро очутился перед сатанинским престолом и угрожающе наступал с поднятый над головою крестом:
– Прочь, демон-отрицатель, измыслитель злодеяний и несчастий. Исчезни, проваливай в бездну, из которой вышел на погибель людскую. Заклинаю тебя и поражаю этим оружием света! – гремел голос мага, смело наступавшего на злого духа.
И вдруг лицо демона побледнело, сильный толчок потряс землю, и на месте, где возвышался престол нечистого, земля разверзлась, образовав широкую, глубокую, как пропасть, расщелину, а Люцифер исчез. Супрамати остановился, облегченно вздохнув, и светозарным крестом начертал над бездной знак искупления. И тотчас над местом сверженного демона в воздухе загорелся громадных размеров яркий крест, мягким и голубоватым светом на далекое расстояние озаривший все кругом. Шелом и его приверженцы остолбенели, увидав, что произошло с неописуемой быстротой; когда же заблестел светлый крест, среди черных магов поднялись крики и вой, некоторые упали замертво, другие бежали, а Шелом Иезодот, подхваченный порывом ветра, был отброшен далеко от арены, где понес столь ужасное поражение.
Что произошло в публике – не поддается описанию; ошеломленная толпа молча смотрела на появление и исчезновение демона, но вид креста произвел на нее действие громового удара. Одни как безумные бросились бежать, другие в глубоком волнении взирали на поруганный и давно забытый символ, которому поклонялись их предки. В эту минуту в воздухе послышались гармоничные звуки, покрывшие собой общий гвалт и целительным бальзамом подействовавшие на возбужденные нервы присутствовавших, словно пригвоздив их к месту. Когда смолкла странная музыка, заговорил Супрамати:
– Придите, дети Божьи, и поклонитесь своему Творцу. Покайтесь и вернитесь к забытой вере. Вы поносили Божество, ослепленные чарами духов тьмы, а что выиграли вы от стольких злодеяний и кощунств? Вы нарушили равновесие космических сил, которые погубят планету. Я, миссионер последних дней, говорю вам: час суда, предвещанного пророками, – ближе, чем вы полагаете. И вы, и земля ваша – осуждены на гибель, от которой ад не спасет. Пользуйтесь недолгой отсрочкой, покайтесь и очищайтесь во избежание жестокого возмездия. Откройте опустевшие храмы, эти очаги молитвы и коллективной силы, восстановите престол Господний, воспойте священные песни, звуки коих отбросят нечистые силы. Изгоните демонов, завладевших вашей душой, разрушивших и осквернивших ваше тело. Все гибнет и обращается в прах; неразрушимы одни ваши души, – Божественное дуновение Творца. Спасите же эту искру небесную, дабы она поднялась в обитель света, а не пала в бездну тьмы.
Когда умолк Супрамати, необычайное волнение овладело частью собрания, и в то время, как вполне развращенные сатанисты, мучимые острыми болями и с пеною у рта бежали, толпа смиренных с радостью, суеверным страхом и слезами подходила и падала ниц перед светлым крестом – дорогим символом прежних времен, священным талисманом их предков. Счастливее жилось в то время, пока существовала на Земле вера, когда символ спасения встречал новорожденного, очищал и отделял его от врагов невидимых или стоял над могилой, охраняя покойного от нападений нечистых существ. И вот этот долго гонимый символ восстал перед ними чистый, светлый, видимый для всех и милосердно призывал к себе несчастное человечество, которое, отвергнув Бога, отдало себя во власть темных сил, связанное по рукам и ногам. Охваченные внезапным экстазом, люди эти, разучившиеся молиться, падали ниц, протягивали руки к Кресту и со слезами повторяли слова, которым учили их маги:
