Благодаря успешному окончанию работы над докладом, но в большей степени благодаря моральной победе, одержанной над юным следователем, профессор постоянно шутил и неизменно выигрывал. А еще он пил много чая, ведь на свете более нигде нет такого вкусного чая, как тот, что подают в советских поездах.
Под утро выпитое разбудило Германа. Светящийся циферблат наручных часов показывал половину пятого. В состоянии полуяви, профессор силился решить «сложнейшую» задачу: отправиться ли по малой нужде в сортир или же, повернувшись на бок, преспокойно уснуть? Внезапно посторонний звук, отличный от монотонного стука колес, прогнал остатки сна. Звук повторился, не оставив теперь ни малейших сомнений относительно своей природы: кто-то осторожно пытался открыть дверной замок. Вот раздался щелчок, вот повернулась ручка, вот дверь медленно начала отъезжать в сторону. В проеме, освещенная тусклым светом, идущим из коридора, показалась маленькая нескладная фигурка - короткое тело, длинные руки-ноги, алый галстук, белая рубашка - ну, конечно, это будущий истребитель паразитов и вредителей Марк решил взять реванш за дневное поражение.
- Руки вверх! - зарычал не на шутку взбеленившийся Крыжановский и, намереваясь, как следует оттаскать за уши зарвавшегося сорванца, включил лампу над койкой.
В следующий миг ярость сменилась ужасом, потому что пред ним находился никакой не Марк, а некто, весьма походящий на мальчика фигурой и одеждой, но отнюдь не лицом.
Словно в тумане кажется, что маньяк-ученый из книжки Беляева «Голова профессора Доуэля» отрезал пионеру голову и на ее место пришил другую - несуразно большую и взрослую, со сморщенным порочным лицом и злобными маленькими глазками. Кроме того, стало заметным еще одно малоприятное отличие: вместо сачка для ловли бабочек неизвестный сжимает в руке финский нож. Какая-то часть Германа прекрасно понимает, что кошмарный ночной посетитель - не химера, порожденная перетрудившимся умом, а существо из плоти и крови, но другая часть упорно цепляется за мысль, что все происходящее - лишь сон. Только сон!
Между тем мнимый Марк, которого окрик профессора заставил невольно отступить в коридор, криво ухмыляется и, выставив перед собой руку с ножом, прыгает в купе. Крыжановский нащупывает трость, стоящую между столом и койкой и, размахнувшись, изо всех сил бьет напавшего по плечу. Тот, шипя как рассерженный кот, снова отступает в коридор. Фехтуя тростью, словно шпагой, Герман подбирается к двери, чтобы захлопнуть ее, но ряженый «пионер» успевает просунуть в щель ногу, а затем, подбрасывает вверх нож и, поймав за лезвие, замахивается для броска.
Дико зарычав, Крыжановский делает выпад, тонкий железный наконечник трости с хлюпаньем входит в глаз противника. Нож с тихим шелестом пролетает мимо и вонзается в линкруст, которым отделано купе, а ужасный «ребенок» безмолвно падает лицом вниз. Из-под его головы медленно вытекает черная глянцевая лужа.
Герман, не отрываясь, смотрит на эту лужу, а в голове пионерским барабаном стучит: «Кошмарное лицо мне привиделось спросонья, а на самом деле я убил мальчика! Я убил Марка!»
Словно в подтверждение этой мысли откуда-то издалека доносится громогласный вопль пионервожатой Зои Павловны:
- Убили!!!
Этот крик, словно ор роженицы, сопровождает появление на свет той новой жизни, что уготована теперь Герману Крыжановскому - советскому разведчику.
Глава 6
Кабинет в полицейском управлении производит самое гнетуще впечатление. Давно небеленый потолок - в паутине трещин, грязный дощатый пол, тусклые стены, четыре стула и видавший виды письменный стол. Единственное яркое пятно - большой портрет Адольфа Гитлера на стене. Наедине с изображением фюрера и под его ободряющим взглядом Крыжановский просидел уже битый час, куря одну папиросу за другой.
«Чудовище! Детоубийца! - Герман люто ненавидел себя и мечтал лишь о том, чтобы его поскорее расстреляли. И желательно, чтобы расстреляли здесь, в Германии, а не везли назад. - Да, именно расстреляли, а то, не ровен час, посадят в психушку, тогда придется взять на душу еще один грех и тихо удавиться…»
Дверь отворилась, на пороге показался молодой полицейский в черной форме. Он с опаской покосился на Крыжановского, взял какую-то папку со стола и поспешил выйти.
«Чудовище! Детоубийца!» - Герман обхватил руками плечи и начал в исступлении раскачиваться на стуле.
Таким его и застал вернувшийся хозяин кабинета - толстячок средних лет, судя по внешности, человек весьма веселый и добродушный.
- Герр профессор, приношу извинения за то, что заставил столько ждать. Я криминалдиректор Гюбнер из полиции защиты, Вальтер Гюбнер, если позволите, - скинув плащ и шляпу, толстячок сноровисто повесил их на крючок, после чего уселся за стол. - А ждать пришлось вот почему: сами понимаете, происшествие в поезде заставило нас заняться тщательным наведением различных справок. Признаюсь честно, у меня лично имелись серьезные сомнения, что вы - именно тот, за кого себя выдаете, а не… э…простите за грубость, шпион. Ведь это же надо, известный ученый и вдруг, как какой-то рыцарь плаща и кинжала - раз, и наповал. Да еще кого!
С этими словами Гюбнер схватил со стола карандаш, уколол им воздух и радостно резюмировал:
- Но теперь все выяснилось, вы - это вы.
- Что с мальчиком? - хрипло спросил Герман.
- Если речь о Марке Линакере, то он мертв, мертвее не бывает, - с добродушной улыбкой развел руками криминалдиректор. - Пендлтон перерезал ему горло от уха до уха, а тело спрятал в угольном контейнере. Знаете, в тамбурах есть такие специальные контейнеры, где хранится топливо для титана…
- Позвольте, какой еще Пендлтон, ведь Марка убил я! - вскричал Герман.
Мгновение Гюбнер непонимающе хлопал глазами, но потом до него дошел смысл вопроса:
- Да нет же, герр Крыжановский, Линакера убил Пендлтон, не может быть, чтобы вы не разглядели отвратительной рожи этого негодяя, иначе как бы удалось так ловко попасть ему точно в глаз! - Гюбнер во второй раз уколол карандашом воздух.
- Я думал, мне это почудилось спросонья…, ведь тот…убитый, упал лицом вниз, и мне показалось…, - губы профессора шевелились как бы сами собой, а в голове тем временем щебетало жаворонком: «Это не я убил, а тот, другой! Значит, я не сумасшедший! Значит, я не детоубийца, а с моей стороны присутствовала лишь самозащита».
- О, герр Крыжановский, неужели все время, что мы занимались идентификацией вашей личности, вы сидели здесь и изводили себя угрызениями совести?! - всплеснул пухлыми ладошками полицейский - О, если бы я знал! Хотя мог и догадаться, ведь обратил же еще внимание на ту странность, что вы не скандалите и не требуете к себе сотрудников советского посольства.
- Все равно, я убил человека…
- Вы убили чудовище! Урода! - возразил Гюбнер. - Бэзил Пендлтон, или вернее сэр Бэзил Пендлтон служит блестящим подтверждением взглядов ученых-евгеников, утверждающих, что браки между близкими родственниками (а у английских аристократов такое принято) ведут к появлению на свет потомства с физическими изъянами, подобными тем, что я сегодня наблюдал в морге у трупа сэра Бэзила. А любое физическое уродство, в свою очередь, порождает уродство нравственное. Но это я так, к слову - наверняка вы у себя, в России, не разделяете теории Ламарка.
- Кто такой этот сэр Бэзил, зачем он убил мальчика и почему покушался на мою жизнь? - спросил
