– Или возьмите в качестве другого примера Ирвинов. Они выделили участок под Ирвинский университет, перед тем как продать землю, и приняли участие в создании огромного университета там, где ничего не стояло. Ну, а сегодня, как вы знаете, мистер Килкуллен, Ирвинский университет привлекает известнейших ученых с мировым именем, не говоря уже о футбольной команде. И сейчас, хотя и не владея землей, Ирвины достигли бессмертия.
– Вы хотите сделать меня богатым, мистер Розмонт, или бессмертным? – спросил Майк, открывая вторую бутылку «Перрье».
– Богатым, мистер Килкуллен. Очень богатым. Бессмертие редко привлекает богатых людей, пока они могут тратить сколько захочется и оставлять деньги наследникам. Бессмертие не обязательно. – Джимми Розмонт выразительно пожал плечами. – Я приехал, чтобы сказать вам, – продолжал он, – что в ваших руках такие возможности, о которых любой может только мечтать. Трудно даже предположить, чего вы не сможете тогда сделать. Вы можете стать коллекционером, отправиться на своей яхте в кругосветное путешествие, учредить собственные благотворительные фонды, сделать то, что делает Брен, и стать самым большим спонсором республиканской партии Калифорнии, вы сможете содержать футбольную команду – весь мир будет перед вами, мистер Килкуллен...
– И все, что мне нужно сделать, это продать ранчо?
– Совершенно верно.
– Но почему я должен согласиться на это, если я последние тридцать лет только и делаю, что отказываюсь продать землю? – мягко спросил Майк.
– Потому что вы не вечны, мистер Килкуллен. Я тоже достаточно стар, чтобы чувствовать себя неуютно, говоря вам это. Через двадцать пять лет вам будет девяносто, и если вы будете еще живы, на что я от всей души надеюсь, то не сможете отрицать, что уже прожили жизнь. И какова будет эта жизнь: такая, какой вы живете день за днем, с тех пор как себя помните, или жизнь, полная богатых воспоминаний об удивительных возможностях, которые открываются вам именно сейчас, пока у вас отличное здоровье и впереди, будем надеяться, ваши лучшие годы?
– Вы хорошо изложили дело, мистер Розмонт. Вы очень убедительно доказываете и не боитесь говорить о том, о чем обычно умалчивают. Ни один из тех, кто до вас пытался выкупить мои земли, не упоминал о смерти. Налоги – да, но не смерть. Скажите мне, просто из любопытства, где я буду жить, если я решу продать ранчо? Как вы упомянули, мне шестьдесят пять, и, естественно, я глубоко привязан к этому семейному дому. На всем белом свете нет такого местечка, где бы я хотел жить... и умереть, уж если об этом говорить.
– В этом не будет никаких проблем. Вы примете решение о размерах вашей частной собственности, и она будет исключена из продажи. Вы сможете жить именно здесь и не замечать никаких перемен вокруг вас. При наличии садов и деревьев вы будете полностью изолированы, и никто не нарушит вашего уединения.
– Только немного шума, как я предполагаю? Строительные работы и так далее и тому подобное?
– Ну, естественно, их придется развернуть. Но если вы сохраните, ну, скажем, сотню акров вокруг вас, что вполне достаточно для большого поместья, вы не очень-то заметите все это или совсем не заметите.
– А мое скотоводство?
– Вы уже не сможете заниматься скотоводством в Южной Калифорнии. Но вы можете купить другое ранчо, мистер Килкуллен. Сейчас везде продают ранчо. Ранчо, которые ждут людей с вашим опытом.
– Монтана, Техас или что-то в этом роде?
– Совершенно точно!
– Ранчо внутри континента. Без побережья, без гор.
– Вы правы, но просторы великолепны.
– Как в рекламах «Мальборо»?
– Даже лучше, с лесами, и к тому же навсегда.
– А почему вы не купите одно из этих ранчо, Розмонт?
– Забавная идея, мистер Килкуллен, но мы оба деловые люди. Я заинтересован в вашем ранчо потому, что оно имеет для меня преимущества, которые я не могу найти внутри континента. Я хочу занять ваши земли под жилое строительство.
– Ряды одинаковых домов, Розмонт, даже без внутреннего двора, где дети могут поиграть? Интенсивное использование земли? – Голос Майка звучал все еще лениво.
– Ничего подобного, – поспешно сказал Джимми Розмонт. – Я заинтересован только в качественной застройке. Построить хороший дом стоит всего на десять процентов дороже, чем средненький, но доход от него значительно выше.
– Я это знаю. Затраты на инфраструктуру в обоих случаях одинаковы, но отделка дает вам весь навар. Мраморные ванны, гранитные столешницы на кухне, двухэтажный холл, центральная комната для всей семьи, ванные для мамы и папы – вот и вся сравнительно дешевая глазурь для дорогого пирога.
– Я не знал, что вы интересуетесь недвижимостью, мистер Килкуллен.
– Не интересуюсь. Меня просветил в этой области мой главный ковбой.
– Значит, тогда вы понимаете, что для меня невыгодно отдавать эту землю под низко – или даже среднедоходное строительство. Ранчо Килкуллена всегда будет жилым массивом высшего класса в округе Оранж... если вы продадите его мне.
– Я не собираюсь продавать его, Розмонт. Ни вам, ни кому-то другому. Ни одного акра. Это ранчо – единственное место между Лос-Анджелесом и Сан-Диего, которое осталось в том виде, в котором его создала природа. Все остальное – это что-то новое, и это настоящее дерьмо.
Майк Килкуллен поднялся и встал.
– Единственное, чего я хочу и буду хотеть всю свою оставшуюся жизнь, Розмонт, сколько бы я ни
