создан для семейной жизни и не похож на женатых мужчин! Фотожурналисты и так люди затянувшейся юности. Если они с вами, то с вами искренне и всецело, но если они уходят, то уходят навсегда. Она поняла это давно и смирилась с такой судьбой, оставшись с Гэйбом и посвятив ему себя полностью, несмотря на грустное открытие. Сейчас пальцы Джез начали слегка дрожать, и она осторожно ответила:
– Гэйб, ты не можешь хотеть этого, даже если сейчас ты думаешь по-другому. Ты не того склада.
– Забудь о моем складе! Не нужно объяснять мне мои чувства. Может, это ты не хочешь замуж?
– Я не... Мне... Меня вполне устраивает то, что есть. Постепенное, осторожное и незаметное «одомашнивание» Тони Гэбриела началось давно и вылилось в серию мелких перемен, инициатива в которых принадлежала отнюдь не Джез. Она сознательно и давно приучила себя жить настоящим, так что участившийся внезапно пульс в ответ на намек о прекрасных возможностях, внезапно нарушивший тишину комнаты, ее испугал. А где же ее защитный рефлекс, отработанный уже давно, – не ждать ничего от Гэйба, кроме продолжения того, что у них есть?
– А меня не устраивает, – настаивал на своем Гэйб.
– Гм... – покачала головой Джез, настолько ошеломленная его настойчивостью, что не могла найти нужных в этой ситуации слов. Эта удивительная перемена, готовность Гэйба говорить о женитьбе, – нет, это уж слишком. Но с какой серьезностью он говорит, с какой решительностью!
– Что, черт возьми, должно означать твое «гм»? – спросил Гэйб.
– Да что угодно. Послушай, каких слов ты от меня ждешь? – грустно спросила Джез. – Что все это так неожиданно? Правильно, так оно и есть.
– Так. Что дальше?
– Я не вышла бы ни за кого другого, – медленно проговорила Джез, тщательно подбирая слова, чтобы в минном поле возможных ответов выбрать наиболее безопасный, не таящий в себе угрозы и одновременно позволяющий еще потянуть, подумать. Как бы она этого хотела! Она просто не может позволить себе показать ему, насколько она ждала этого предложения!
– Отлично. – Гэйб нахмурился.
– Но... Каким ты будешь мужем? – вдруг вырвалось у нее.
– О господи! Да мы прожили вместе уже больше двух лет! Если ты до сих пор не узнала меня...
Он едва сдерживался.
– Жить вместе и быть женатыми – разные вещи. Замужество... это риск. Семейная жизнь – это множество обязательств и компромиссов, когда один из супругов почти всегда оказывается в невыгодном положении... Замужество... вовсе не так уж прекрасно... – Голос Джез постепенно стих: она вспомнила своих родителей.
– Слушай, забудь о своей семье. У нас все с тобой будет по-другому. Ты будешь ездить со мной повсюду. Поверь, я никогда не уеду куда бы то ни было, оставив тебя одну дожидаться моего возвращения.
– Сомнительно, очень сомнительно, – пробормотала Джез как бы себе самой, прикрыв глаза, чтобы не обнаружить мучительных противоречий, раздирающих душу, и изумления от столь неожиданного для него обещания.
Фотожурналисты, как и акулы, вынуждены постоянно передвигаться, даже когда спят. Их жизнь стихийна и непредсказуема, как сегодняшняя обложка «Тайма», которая через несколько дней превратится лишь в смутное воспоминание. Она усилием воли попыталась унять дрожь в пальцах, сцепив их, только чтобы Гэйб ничего не заметил и не понял.
Гэйб, стараясь проникнуть в ее мысли, казалось, только пуще расстроился. Он не отрывал глаз от прекрасной головки с копной темно-золотых волос, задумчиво склоненной набок: никогда прежде не испытывал он такого упрямого, абсолютного и непреодолимого желания подчинить ее, добиться ответа. Джез, отстраненная и недоступная, погруженная в свои воспоминания, вдруг показалась ему незнакомкой. Он быстро поднялся, поджарый, взъерошенный, с потемневшим лицом, еще более упрямый, чем когда-либо, настроенный добиться своего, и сжал в объятиях Джез, заставив ее поднять голову и посмотреть на него.
– Ты не можешь не выйти за меня, разве не так?
– Должно быть... – признала Джез, чувствуя, как совершается с ней чудо преображения, а ее благоразумным, нетерпеливым, дисциплинированным и пылким сердцем начинает овладевать уверенность. – Я просто никогда не задумывалась...
– Хватит раздумий, они тебе вредны, – решительно проговорил Гэйб, дотягиваясь до ее губ. – Давай лучше не говорить, а действовать.
– Просто действовать? – Она успела сделать вдох между поцелуями, стараясь оттянуть мгновение его победы, чтобы в тревожащем потоке последних возражений прочувствовать, проверить прекрасную реальность. – Нельзя же просто пожениться – тут есть что взвесить и обсудить. Я должна буду сообщить отцу. Нужно позаботиться о платье, наконец, выяснить, где нам могут оформить брак и куда пригласить гостей... О-о, сколько еще всяких сложностей, – жалобно простонала Джез в притворном отчаянии. Хорошо бы он снова принялся ее уговаривать. Еще раз. В конце-то концов, должок за ним давний.
– А мы все сделаем проще. Сначала поженимся, потом соберем вечеринку – отправимся к «Александру» и сообщим всем и каждому, что произошло. – В голосе Гэйба слышалось торжество.
– Свадьба-сюрприз?
– Верно. Просто мы и тот, кто нас обвенчает. Ты и я. Джез, Джез, разве нам нужен еще кто-нибудь?
– А отец?
– И отец.
– Хорошо, – вдруг сказала Джез. – Я согласна.
Несмотря на упрощенную схему, предложенную Гэйбом, приготовления к «свадьбе-сюрпризу» заняли
