окинув взором свою высокую комнату с обитыми шелком стенами в бело-голубую полоску и с розовыми парчовыми шторами на окнах. Это означало, что для сна ей осталось от силы пять часов.
Готовясь лечь в постель, Дэзи подумала о том, удастся ли ей, как она планировала, вернуться в Нью- Йорк через Лондон, чтобы повидать Дэни. В этом году ей не удалось съездить в Европу на Рождество. Двух картин маслом и шести акварелей ей едва хватило на покрытие расходов на содержание Дэни, так что ей пришлось думать не о путешествиях, а о том, как раздобыть еще денег. Да, прошло много времени, даже слишком, подумала Дэзи. Как давно она не встречалась ни с Дэни, ни с Анабель! Она решила до окончания съемок не заговаривать с Нортом о нескольких днях отпуска. Но потом, когда все будет позади, а Лондон — так близко, он не сможет так просто отказать ей, и ее билет на обратную дорогу можно будет легко переделать без особых лишних расходов.
Дэзи устало сняла с себя джинсы, футболку и куртку, в которых ходят английские коммандос, приобретенную за пятьдесят центов на церковной распродаже в Лондоне пять лет назад. Этот наряд она не снимала с момента вылета из Нью-Йорка. Потом она долго стояла под лениво струившимся душем, совершенно непохожим на тот быстрый хлещущий поток, под который они вынуждены были становиться дома из-за вечно неисправного напора воды. После душа Дэзи облачилась в несколько старомодный ночной пеньюар. Хотя голова ее была забита мыслями о работе и одновременно мечтами о предстоящей встрече с Венецией, она быстро забылась неглубоким, чутким сном, полным обрывочных сновидений. Когда зазвонил дорожный будильник, Дэзи легко вскочила с постели и подбежала к окну. Ее сон как ветром сдуло утренним светом, отражавшимся в воде. Ошеломленная, почти парализованная от восхищения, она застыла у окна, любуясь открывавшимся из него видом, пока наконец не заставила себя очнуться усилием воли. Это настоящее безумие, подумала она, ожидать, что кто-то сможет полноценно работать здесь. Следовало приехать на неделю раньше, чтобы привыкнуть к этой красоте. Впрочем, возможно, на это не хватило бы и месяца. Она испытала приступ мучительной зависти к Норту, у которого в распоряжении был еще целый день, для того чтобы полюбоваться городом. Ближе к вечеру, когда Норт наконец прибыл в отель, он обнаружил поджидавшую его в вестибюле Дэзи, уютно устроившуюся в кресле.
— Все в порядке? — спросил он.
— Не совсем.
— Что ты хочешь этим сказать? Если не все еще сделано, тогда почему ты прохлаждаешься в вестибюле?
— Норт, подожди. — Она предупреждающе подняла руку. — Кажется, у нас возникли небольшие проблемы.
— Это твои проблемы, — равнодушно ответил Норт, — а у меня ноги гудят.
Норт двинулся к стойке портье, чтобы взять ключ от своего номера. Дэзи догнала его и схватила за плечо.
— Норт!
— Ну, какого черта? Честное слово, Дэзи, это твоя работа — заниматься всеми этими мелочами. Ладно, расскажи мне, что произошло. Может, нет разрешения на съемки, или гондолу выкрасили не в тот цвет, или у одной из моделей вскочил прыщ? Нужно импровизировать, сколько раз я тебе это повторял. Так импровизируй, Дэзи! Я уже тысячу раз тебе говорил: ты должна позаботиться обо всех мелочах, чтобы они не мешали мне, когда я начну работать.
— Как ты думаешь, мы сможем достать билеты на «Алиталию», чтобы вернуться домой?
— Какое мне дело до «Алиталии», когда мы работаем для «Пан-Ам». Боже мой, Дэзи, ты совершенно утратила чувство реальности. — Норт, возмущенный, отвернулся.
— Самолеты других компаний не приземляются в Италии, — тихо сообщила Дэзи ему вслед. — Всеобщая забастовка. Винго с моделями не смогут прилететь сюда.
Норт резко развернулся к ней.
— Что из того? — Он снова начал закипать. — Мало ли какие неприятности могут случиться. Ты связывалась с моделями из Рима? Если я не сумею снять наших девочек, я могу использовать других. Я могу также обойтись и без Винго. В Риме полно кинооператоров и красивых женщин.
— Железная дорога тоже бастует, — коротко сказала Дэзи.
— В таком случае вели им добираться на машинах, черт побери! Если они выедут сегодня, то завтра утром уже будут здесь. Если бы они выехали сразу, как ты узнала про забастовку, то, готов держать пари, они уже были бы здесь, — укоризненно добавил он.
— Технический персонал тоже бастует, Норт. У нас нет команды. Ни один человек в Италии не притронется ни к какой аппаратуре, которая, кстати, тоже застряла где-то между Римом и Венецией. У нас нет ни камер, ни юпитеров, ни хлопушки, даже секундомера — ничего. Вот почему я не стала связываться с римскими фотомоделями.
— Прекрасно, очень весело, очень умно! А тебе не пришло в голову, что мы можем переехать во Францию или Швейцарию и снимать там? Готовься к отъезду.
— Что?! Снимать площадь Святого Марка, гондолы и голубей во Франции или в Швейцарии? — иронически переспросила Дэзи.
— Но, черт их всех побери, мы же можем позвонить в Нью-Йорк. Ты прекрасно знаешь, что рекламному агентству ничего не стоит переписать сценарий, они справятся с этим за час.
— К величайшему сожалению, забастовка распространяется на телефон и телеграф, — медленно и тщательно выговаривая каждое слово, сообщила Дэзи. — Если только среди этих голубей на улице есть почтовые… Короче говоря, мы здесь застряли.
— Это какой-то бред! Дэзи, ты даже не пытаешься хоть что-то предпринять! Позвони и найми машину. Мы можем взять катер, доплыть до материка, пересесть там на автомобиль, доехать до ближайшей границы и позвонить в Нью-Йорк оттуда. Пусть подберут нам другое место для съемок, ведь «Пан-Ам» летает всюду. Какого дьявола ты сидишь тут и дожидаешься меня, вместо того чтобы додуматься самой до такой простой вещи? Почему ты еще не собрала вещи? Что с тобой? Такое впечатление, что ты спишь на ходу!
— Все такси и пункты проката автомобилей бастуют, точно так же, как гондольеры и экипажи «вапоретто», — сказала Дэзи, стараясь не выдать обуревавшую ее радость.
— Вот дерьмо! Дэзи, они не имеют права так поступать!
— Я передам им это, когда они приступят к работе, — ответила Дэзи.
— Это… это просто нецивилизованно! — вскричал Норт, размахивая руками.
— Почему бы тебе не попытаться философски взглянуть на вещи, Норт? Раз уж мы не можем ничего предпринять… — миролюбиво предложила Дэзи.
В глубине души Дэзи была в восторге от того, как развивались события этого дня. Убедившись, что все возможные пути отступления отрезаны, и обнаружив, что ее телефон молчит, она спустилась вниз к стойке портье, где по радио передавали новые сообщения о расширении забастовки, доставлявшие ей все большее удовольствие. Ее охватило странное чувство, которое она сама не смогла точно определить, пока наконец до нее не дошло, что это — предвкушение праздности, знакомой ей по каникулам в колледже. Необыкновенно внимательная гостиничная прислуга — по два человека на каждого из нескольких сотен постояльцев — разделяла ее праздничное настроение. Кто знает, возможно, завтра они тоже присоединятся к забастовке? По крайней мере, как сказал ей один из служащих гостиницы, погода сейчас самая подходящая для того, чтобы бастовать. И Дэзи полностью была с ним согласна. Больше всего на свете она желала сейчас, находясь в Венеции, иметь несколько свободных дней. А портье заверил ее, что постояльцам «Гритти Палас» ни в коем случае не придется голодать. Руководство гостиницы готово к тому, что гостей придется кормить из буфета. Худшее, что может ожидать княжну, так это то, что ей придется самой стелить постель.
— Философски? — переспросил Норт, выходя из себя от гнева. Он не привык, чтобы события управляли им. — Мы заперты здесь, будто вернулись в средневековье, и ты еще говоришь о философском отношении к жизни!
— Есть только один-единственный способ выбраться отсюда, — лукаво заметила Дэзи.
— Какой, говори ради Христа! — закричал Норт.
— Отправиться вплавь.
Встретившись с Нортом взглядом, Дэзи пискнула от долго сдерживаемого смеха.
— Я подумала об Арни, — задыхаясь от душившего ее смеха, с трудом выговорила она, — его лицо!
