– Неплохо, – сказала Габриэль одобрительно.
И мы пошли в косметический салон, из которого вышла отличная гримерная. На огромных мраморных прилавках визажисты и парикмахеры разложили свои причиндалы, освещение было великолепное, а банкетки, которыми заменили кожаные кресла, позволили освободить место, чтобы девушкам было удобно переодеваться.
Мы остановились в дверях, и тут я подумала, что никогда раньше не видела столько топ-моделей вместе. Я привыкла к тому, что в «Лоринг» они заходят поодиночке. А теперь я видела их толпой, и они, казалось, подзаряжаются друг от друга энергией, отчего их власть над простыми людьми достигает невиданной силы. Они создавали вокруг себя атмосферу самосозерцания, и эта была их привилегия. Они были окутаны ощущением собственной избранности, здесь и сейчас это они были призванными. Правил, которые распространяются на других женщин, для них не существовало. Их лица, хоть и очень молодые, несли на себе печать чего-то неведомого, недоступного здешнему миру. Должна сказать, что комната, набитая топ-моделями, производит впечатление гораздо более сильное, чем закулисная толчея на вручении «Оскара».
– Эйприл! Джордан! Хватит глазеть! – одернула их Джастин. – Через полгода вам обеим это надоест точно так же, как уже надоело им. Да у них на лицах все написано: «Новый день – новый доллар в копилку».
– Убедительно, босс, – пробормотала Джордан, не в силах отвести глаз от девушек, живописно расположившихся в гримерной. Халатики накинуты на плечи, ноги закинуты на мраморные прилавки, кто-то болтает друг с другом, кто-то по телефону, пьют кока-колу и минералку, рассматривают свои ногти, подкручивают ресницы, несколько человек читают, одна или две – в очках, какая-то группа обсуждает что- то оживленно, и никто не интересуется тем, что надо будет показывать – раз за работу у неизвестного модельера платят втрое, значит, его модели – полный кошмар. Кто-то закуривал, кто-то тушил сигарету, кто-то затягивался, и я в тысячный раз возблагодарила небо за то, что три моих подопечных оказались некурящими. Несколько девушек помахали Майку рукой, несколько – Джастин, но все они словно не заметили Джордан и Эйприл. Мы здесь давно и надолго, казалось, хотели они дать понять, выказывая полное отсутствие интереса, мы внутри, а вы снаружи, так что не забывайте, вы здесь всего лишь подмастерья, которых наняли на денек.
– Где Ломбарди? – спросила Джастин.
– Может, вон за теми девушками, – сказал Майк, показывая на шестерых манекенщиц, стоявших в ряд спиной к нам. Все они были одеты в одинаковые пиджаки изумительного жемчужно-сиреневого цвета, приталенные и с узкими плечами.
Джастин, приобняв девочек за плечи, повела их к Марко.
– Джордан и Эйприл здесь, – сказала она Марко, сидевшему за столом, на котором было разложено множество аксессуаров.
– Они опоздали, – заметил он, не поднимая головы.
– Парижские пробки, – сообщила она, и не думая извиняться.
– Отведи их к их костюмеру, – сказал Ломбарди Джастин. – Наденьте шляпы, – велел он, Поворачиваясь к манекенщицам, и я увидела, как ассистенты надели тесные фетровые колпаки на головки шестерых самых высокооплачиваемых моделей мира. Каждая шляпка была украшена белой розой, а юбки легких костюмов были разной длины – от самого коротенького мини до почти макси, но все – расширяющиеся книзу. Девушки были в бежевых колготках и черных лодочках. И просто невозможно было решить, какая длина юбки предпочтительнее. Марко встал и поправил Кейт Мосс юбку на талии.
– Богиня! – проворковал он.
– А на нас и не взглянул, – жалобно сказала Эйприл, когда мы протискивались сквозь толпу назад. – Даже не поздоровался.
– К вам это никакого отношения не имеет, – успокоила ее Джастин. – Он еще подойдет. А неплохая идея насчет разной длины, – призналась она мне.
– И нашим, и вашим, – ворчливо заметила я, но, должна признать, если длина юбок является до сих пор предметом споров в мире моды, Марко явно высказал свое мнение.
Наконец мы добрались до двух рядов вешалок, рядом с которыми были написаны на картонках имена Эйприл и Джордан. Девчонки нетерпеливо кинулись к ним, не обращая внимания на протестующую костюмершу. Они рыскали по вешалкам, как гончие, преследующие зайца, возбужденно что-то выкрикивали, а Майк их фотографировал. Они в этот момент очень походили на обезумевших покупательниц, дорвавшихся до распродажи.
– Девочки, я вас умоляю! – одернула их Джастин. – Ведите себя прилично!
– Вы только посмотрите! – кричала Эйприл. – Мохеровая накидка, красная, как пожарная машина, на подкладке розового атласа и платье в тон подкладке. Умереть можно!
– А у меня наоборот – накидка розовая, а платье красное! – воскликнула Джордан.
– Ого! – завизжала Эйприл, доставая бальное платье сиреневого атласа без лямок и с широкой юбкой. К нему был плетеный пояс цвета шоколада и крохотное приталенное болеро с коричневыми блестками. Платье прямо для юной Софи Лорен.
– У меня такое же, – сказала Джордан, доставая вешалку с таким же платьем темно-коричневого цвета с сиреневым поясом и болеро в сиреневых искрах. – Мы что, близняшки?
– Не знаю. Ой, какое пальто! – заверещала Эйприл, показывая нам пальто легчайшей серой шерсти и к нему платье из белого шелка. – В таком можно хоть замуж выходить… А у тебя, Джордан?
– Такое же пальто цвета зеленых яблок и бирюзовое платье… Посмотрите, какой желтый бархатный пиджак и к нему платье для коктейля из розового шифона! Бархат – весной? Но он такого замечательного цвета! Джастин, ты когда-нибудь видела такой сочный желтый цвет?
– Дай померить, – попросила Джастин, расстегивая свой пиджак.
– Ни за что. Ты его испачкаешь… Есть еще голубой, он почти того же фасона… – Джордан кинула бархатный пиджак Джастин и стала дальше рыться в разноцветной куче одежды с таким видом, будто у нее оставалась последняя минута в жизни на покупки. – Вы только посмотрите, для каждого платья – пальто или
