лужайку. — Что именно они сейчас собираются делать?
— Что именно? — улыбнулась Билли столь наивному вопросу. — Думаю, соберут опавшие листья, оборвут увядшие цветы на клумбах, выдернут выросшие за ночь сорняки, выкопают однолетние цветы, которые уже отцвели, и посадят новые.
— Откуда они знают, что надо сажать? — Лицо Джиджи выражало неподдельное любопытство. Ее познания в области флоры ограничивались лишь городскими парками и ящиками с цветами вдоль тротуаров.
— Главный садовник говорит им, что надо делать. Раз в неделю мы встречаемся с ним, обходим участок и составляем план. Всегда надо что-то сделать. Много лет назад эта часть Калифорнии была пустыней, и если не заботиться о земле, то она мгновенно превратится опять в пустыню. — От этой мысли Билли даже содрогнулась.
— Эти люди приходят каждую неделю?
— Вообще-то… каждый день. — И это только основная бригада, подумала Билли. Главный садовник, которого учил сам Рассел Пейдж, и его помощник жили здесь же, в доме. Другие два человека занимались оранжереей, в которой росли орхидеи, и теплицами, где в межсезонье помещались цветущие домашние растения; еще один человек заботился только о лужайках; кроме них, были еще специалист, занятый неполный рабочий день, который следил за капризными розами, и две женщины. Три раза в неделю они приходили для того, чтобы поливать, подкармливать и ухаживать за сотнями домашних растений. На это уходил полный рабочий день. Билли не могла даже представить, чтобы ее цветы и сады хотя бы на несколько дней оставались без тщательного ухода. Но это трудно объяснить, особенно Джиджи.
— Ух ты! Вот это порядок! Чтобы ни одного засохшего листочка? — Джиджи улыбалась. Теперь, когда ей казалось, что она поняла, как все устроено, она улыбалась зачарованно и удивленно, как ребенок, которому впервые подарили огромный, настоящий, готовый вот-вот улететь в небо, воздушный шар с Микки- Маусом.
— Верно, — ответила Билли, — мы должны трудиться, чтобы в Холби-Хиллз стало еще красивее. — Она вспомнила указание своего юриста Джоша Хиллмана всем основным агентам по продаже недвижимости в городе: немедленно сообщить в первую очередь ему о возможной продаже собственности в ее районе. Она хотела скупить участки, снести дома и уговорить Рассела Пейджа заняться расширением ее садов. Помимо того, что жизнь в созданном им мире доставляла ей огромную радость, скупив дополнительные участки, она сможет еще больше отдалиться от особняка «Хэфнер Плейбой», который располагался ниже по ее же улице Черинг-Кросс-роуд. Билли не могла слышать шума, который создавали его обитатели, чем бы они там ни занимались, но, поскольку ее дом стоял на той же узкой извивающейся улице, она готова была заплатить любые деньги, лишь бы расширить свой зеленый кордон.
Разговаривая с девочкой, Билли незаметно старалась получше рассмотреть ее. Она вдруг заметила, что глаза Джиджи, вчера казавшиеся ей неопределенно-серого цвета, на самом деле светло-зеленые, словно молодая свежая почка, только что распустившаяся в Нью-Йорке на каком-нибудь дереве, которого еще не успела коснуться городская пыль. Такой оттенок зеленого цвета существует в природе всего один день. Он запомнился ей еще с тех пор, когда они с Джессикой жили в Нью-Йорке. Возвращаясь на рассвете домой со своими кавалерами, они вдруг осознали, что в эту ночь в город пришла весна. Но, к сожалению, у Джиджи были светлые ресницы, и поэтому глаза на лице почти не выделялись. Кроме того, прямые спутанные волосы почти все время падали на лоб и скрывали глаза. Значит, так, во-первых — стрижка, решила Билли, мысленно принимаясь за преображение Джиджи. Во-вторых — светло-коричневая тушь. Пусть ей только шестнадцать, преступлением будет не красить ресницы. Потом — одежда. Все, начиная с кроссовок. Неважно, что она предпочитает все время ходить в джинсах и потрепанных свитерах, но девочке определенно надо купить новые или, по крайней мере, такие новые, чтобы выглядели поношенными и потертыми в нужных местах, а не где попало. Билли затруднилась бы ответить на вопрос, откуда ей известно, что одежда Джиджи потерта не там, где надо, подростков она не понимала, зато разбиралась в одежде и никогда не ошибалась. Она была уверена, что, пройдясь по улицам, скажем, Пекина, не колеблясь бы указала на китаянок, которые незаметно для глаза — и, может быть, даже в нарушение какого-нибудь закона — внесли изменение в свой традиционный жакет, придающее ему дополнительный шарм.
Но не все сразу, безусловно, придется подождать. Она не хотела ничего навязывать Джиджи, не хотела, чтобы девочка почувствовала, что что-то в ней необходимо изменить. Билли попробовала поставить себя на ее место. Допустим, она — девушка, которая только что потеряла мать и, собрав все мужество, старается не показывать своей боли незнакомым людям; девушка, которая вдруг неожиданно попадает в обстановку, подавляющую ее своим великолепием; даже не попрощавшись, отец оставил ее одну на целый день, наедине с незнакомой женщиной старше ее. Из газет Джиджи, должно быть, знала, что эта женщина известна тем, что не просто богата, а безумно, невероятно богата. Известна именно в силу своего богатства, а не из-за того, что владеет «Магазином Грез» или что она жена Вито Орсини.
И все же… и все же. Вдруг Билли поняла, кого ей напоминает Джиджи. Ну конечно, Спайдера Эллиота! Он всегда относился к ней так же, как и ко всем остальным, словно у нее за душой и гроша нет. И говорил с ней так же открыто, как Джиджи. Ее деньги ничего не значили для него, и она чувствовала, что и Джиджи относится к ним так же. Она знала, что это так. Дом и участок произвели на нее впечатление, ей было интересно узнать в подробностях, как все устроено, но благоговейного трепета она не испытывала. Она не чувствовала себя морально ущемленной и в то же время не старалась вести себя так, словно все вокруг для нее не в новинку. И это было странно, если не сказать больше.
— Джиджи, — неожиданно для самой себя произнесла Билли с вкрадчивой обстоятельностью, словно небезызвестный змей в Эдемском саду, соблазняющий Еву яблоком, — а ты всегда носила длинные волосы?
Сара, самая модная парикмахерша в салоне Видала Сассуна в Беверли-Хиллз, была счастлива принять миссис Орсини через полчаса. Билли знала, что любому другому пришлось бы ждать неделю.
— Боже милосердный! Что же у нас тут такое? — скороговоркой произнесла она на типичном лондонском кокни, когда Джиджи села в кресло.
— Блестящая возможность показать, на что ты способна, детка, — парировала Билли. Она не позволит этим дерзким англичанам, которые приехали из Лондона от Видала, мордовать Джиджи, как они это делают с половиной населения города, неважно — мужчины это или женщины. — Я хочу, чтобы моя юная подруга выглядела так, как она того заслуживает. И не надо демонстрировать на ней ваши с Видалом любимые теории. Если ты хоть чуть переборщишь, у нас могут быть неприятности.
— Я поняла вас, миссис Орсини, — сказала Сара, беря обеими руками голову Джиджи и наклоняя ее вперед, чтобы рассмотреть линию волос на шее. — Как много волос, правда? Нет ничего невозможного, если есть с чем поиграть.
— Сегодня ты не играешь, детка, сегодня ты работаешь, — мрачно отреагировала Билли, усаживаясь рядом.
Искоса взглянув на нее, Сара стиснула зубы. Суровое, как у полицейского, выражение лица Билли напомнило ей о собственной матери. Мать смотрела так же, когда Сара начинала учиться на своих младших сестрах. Хуже бывает только мамаша с хорошеньким мальчиком, подумала она. Отложив ножницы в сторону и вооружившись расческой и щеткой, она в течение получаса по-разному укладывала волосы Джиджи. Словно загипнотизированные, Джиджи и Билли смотрели на отражение в зеркале. Ничего не получалось.
— Миссис Орсини, мне придется состричь немного, чтобы хоть что-то понять, — наконец произнесла Сара. — Состричь и сделать филировку.
— По сантиметру, Сара, и, пожалуйста, без сюрпризов.
— Поняла. — И она, словно скульптор, держащий в руках бесценный кусок мрамора, принялась за работу.
Постепенно стала видна шея Джиджи, она была очень белой и тонкой, но, несмотря на это, прекрасно соответствовала ее головке. Все больше и больше волос падало на пол. Несколько раз Сара смачивала и высушивала волосы Джиджи, чтобы оценить, как продвигается дело. Эти едва заметно вьющиеся волосы просто необходимо чуть подкрутить с боков, пришла она к выводу. С тех пор, как Видал Сассун открыл свой первый салон, а впоследствии — целую сеть во всех странах, Сара не могла припомнить, чтобы кто-нибудь
