дракунов. Четыре миниатюрные башенки обступали главное строение по углам и изящными минаретами впивались в небо. В них Добин распорядился разместить дракунов, которые должны были вылететь в бой по первому приказу. Под навесным карнизом крыши находились окна нижнего ряда, узкие, с поволокой непроницаемой темноты в своих щелях. Это были бойницы для лучников.
– То, что сделали вы, достойно героических песен и сказаний. Потомки будут восхищаться вами! – продолжил Добин.
Усталые лица людей и уродливые морды помогавших им орков, были обращены на лорда. В глазах строителей читалась радость: они хотели верить, что трудились не напрасно и что их работа сыграет важную, основоопределяющую роль в спасении Королевства Трех Мысов.
– Смотрите же! – комендант Грохбундера указал рукой на крышу Драконьей башни, где на высоте более ста локтей от горного склона был установлен толстый шпиль.
Счастливые строители подняли глаза и увидели, как медленно поднимается над возведенным их руками зданием знамя. Сначала оно неуклюжей тряпицей липло к флагштоку, но вдруг ветер подхватил его, взметнул, и оно раскрылось во всю ширь.
– Ура! – закричал Добин, и люди с орками подхватили его возглас.
В их разверстых зрачках застыло колеблющееся полотнище флага Королевства Трех Мысов.
День подходил к концу.
Верховный Маг гхалхалтаров Гархагох сидел у своего скромного шатра, глядя на угасающее небо. Он слабо улыбался, ловя сморщенными старческими губами последний поцелуй отлетающего заката. Лучи заходящего солнца красноватыми отсветами дрожали в седине его длинной бороды и окрашивали в оранжевые тона страницы разложенной перед магом книги. Рядом в раскрытом деревянном футляре покоилось длинное гусиное перо и стояла чернильница. Гархагох проследил, как солнце медленно соскальзывает в оскалившуюся горными пиками пасть горизонта. Свет мерк, и, пока не стало совсем темно, старец взял в руки перо и склонился над книгой. Часть страницы была покрыта геометрическим рисунком гхалхалтарских рун, другая же оставалась пустой, и на ней маг аккуратно вывел: '11-ое число второго летнего месяца. Целый день шли по направлению на запад, преследуя отступающего неприятеля. Через три таких дня мы достигнем Жоговенских гор и там, скорее всего, примем серьезный бой'.
Граф Этельред открыл глаза, уставившись в распростершийся над ним купол шатра. Все его тело находилось в состоянии приятной истомы. Вставать не хотелось, он даже не мог пошевелиться – признак начинающейся болезни, одолевающей старости. Граф все же усилием воли заставил себя оторвать голову от подушки. Опершись на локоть, он некоторое время смотрел прямо перед собой, потом крикнул оруженосца:
– Эй, Винфильд!
Юноша быстро появился из-за занавеси, отделявшей покой графа от основного пространства шатра и от покоев его семьи.
– Винфильд, принеси одежду.
– Да, ваша светлость.
Оруженосец скрылся. Этельред кряхтя сел, опустив ноги с кровати и почувствовав через коврик холод земли. 'Не простыть бы. Только этого не хватало'. Граф поспешно убрал ноги, нелепо замерев на кровати в ожидании оруженосца.
– Ваша одежда, милорд.
Граф кивнул и с помощью Винфильда стал облачаться в тесные воинские одеяния. На всякий случай он одел поверх рубашки прочный, набитый войлоком кафтан, который мог защитить от шальной стрелы.
– Как поживает графиня? – поинтересовался граф, когда оруженосец помогал ему одеть сапоги.
– Изволила проснуться.
– Хорошо. Мы скоро трогаемся, – кивнул Этельред.
Умывшись, граф вышел из шатра, где его уже ожидали солдаты. Все начиналось заново: подъем, сборы, переход, обеденный привал, снова переход и наконец сон. И хоть сейчас было утро, граф почувствовал, что уже мечтает о ночлеге.
Было два часа после полудня, когда лорд Карен в сопровождении тридцати дракунов опустился на улицах горной деревеньки Толоб. Она притулилась на большом выступе, на котором всем домам места не хватило, поэтому часть строений, скособочившись, вились по склону, раскинув в стороны скрюченные руки плетней. Три избушки исхитрились прилепиться на самом обрыве уступа, там где склон был отвесным. Они даже не имели под собой земли и осиными гнездами висели над бездной, прикованные толстыми цепями к толще скалы. В этих странных хибарах жили крылатые люди, которых в этой части гор было много. Впрочем, крылатые люди позаботились о своих бескрылых соседях и сделали подвесные, перекидные мостки.
Лорд Карен внимательно оглядел окрестности, как будто собирался давать неприятелю сражение прямо здесь. Оценив, насколько удобны будут горы для ведения засадной войны, полководец вошел в дом, выбранный им для временного проживания. За ним последовали три верных дракуна. В сенях потолок был низок, и даже лорд Карен, не отличавшийся высоким ростом, боялся удариться о выпирающие стропила. В самом доме было попросторней и посветлее. Через два затянутых бычьим пузырем оконца в комнату проникал ретушированный белый свет. Он освещал стол, постеленную на нем скатерть и глиняный кувшин с теплым козьим молоком, которое хозяйка надоила для дорогих постояльцев. Карен присел на стул в углу, его люди расселись на табуретах. Мебели в доме не хватило, поэтому пришлось занять у соседей.
Хозяйка, женщина лет сорока, стала накрывать на стол. Солдаты с удовольствием смотрели, как появляется на столе простая деревенская еда: ячменный хлеб, лук, соль. Она выглядела не столь изыскано, как яства, подававшиеся во дворце лорда Карена в Жоговене, но все были голодны и потому с жадностью приступили к трапезе. Отхлебнув свежего козьего молока, Карен вытер побелевшие губы и обратился к хозяйке, которая робко стояла в дверях, ожидая, когда гости наедятся:
– А вы как, здесь остаетесь или уезжаете?
– Здесь. Куда ж нам деваться.
– Не боитесь?
Хозяйка пожала плечами. На её простом широком лице появилось выражение слепого смирения:
– Богатые могут взять свои сережки, колечки там разные, богатства и на драконах улететь хоть в столицу. А мы люди скромные. Мы себе позволить не можем.
Лорд Карен посмотрел на нее:
– А если б могли, улетели бы?
Женщина пожала плечами:
– Не знаю. Может и улетела бы, да только что в столице-то делать? Там ни работы, ни своего угла не найдешь.
Красивое, с тончайшими прожилками, трепещущими на раскрытой мембране, крыло подалось чуть назад, открыв вид большой крепости. Среди нагромождения башен и стен выделялось квадратное гигантское сооружение, сделанное наполовину из камня, наполовину из дерева. Мальерон, не привыкший к драконьим перелетам и боявшийся высоты, сделал усилие и распрямился, готовясь предстать перед комендантом крепости во всем великолепии.
– Садимся здесь, ваша светлость? – услышал Мальерон
