том, чтобы репетировать в пути не могло быть и речи.
За несколько дней до отъезда почти весь реквизит вместе с Черным Ящиком упаковали и отправили. Тем же поездом уехал дядя Лева с животными, где нашлось место и Бублику. Даньке стало совсем грустно и одиноко. Грымза тоже куда-то исчезла, как в воду канула. В конце концов Данька решил, что ей удалось пробраться безбилетным пассажиром в вагон со зверями.
Наконец, и Данькина семья отправилась в дорогу. Колеса вагона ритмично постукивали по рельсам, за окном мелькали телеграфные столбы, и проносились деревеньки с аккуратными резными домиками и палисадниками. Время от времени пролетал встречный состав, и поезда, приветствуя друг друга, издавали пронзительные гудки. Раньше Данька очень любил ездить на поезде. Если бы он не знал точно, что станет циркачем, он бы, наверняка, стал машинистом. Но теперь его ничто не радовало.
Народу в купе набилось битком. Артисты рассказывали анекдоты, шутили, смеялись и пели под гитару. Данька сидел в уголке и с завистью думал: 'Везет же этим взрослым. Никаких у них забот. И мама с папой смеются всю дорогу, небось рады, что меня к бабушке отправят'. Даньке стало чуть не до слез жалко себя. Посмотрев на сына, папа сказал:
— А ты, старик, что молчишь? Тебя прямо как подменили. Сидишь, как в воду опущенный. Мировые проблемы, что ли, решаешь?
В другой раз Данька сразу забыл бы про свои обиды, но сейчас он нарочито отвернулся к окну.
— Ладно тебе дуться. Гляди веселей. Сейчас будет большая станция. Пойдем, немножко разомнемся.
Поезд замедлил ход и, не торопясь, шел мимо высоких домов, похожих друг на друга как братья- близнецы. Откуда ни возьмись появилось множество рельсов. Поблескивая на солнце, они то перекрещивались, то расходились в разные стороны. На путях стояли цистерны, вагоны и целые составы. Наконец, поезд подъехал к зданию вокзала и, с шумом выпустив пар, остановился. Проводница объявила, что стоянка поезда десять минут, и уставшие от долгого сидения пассажиры высыпали на платформу.
Вокзал — едва ли не самое оживленное место в городе. Тут всегда шумно. Люди снуют туда-сюда: кто тащит чемоданы в камеру хранения, кто торопится на поезд, носильщики катят о огромные тележки, груженые разным скарбом, возле киосков и палаток толпятся пассажиры, желающие купить мороженое и лимонад, женщины в белых фартуках ходят вдоль вагонов, предлагая вареную картошку, кукурузу, яблоки, груши.
Жизнь вокзала так захватила Даньку, что его огорчения тут же улетучились.
— Ну что, Данила, купим ведро яблок и будем грызть их до самого приезда, — предложил папа.
Кому же не хочется купить целое ведро яблок? Данька с папой выбрали белый налив с полупрозрачными желтыми бочками. Пока папа расплачивался, Данька подошел к киоску, где продаются газеты и журналы, и стал разглядывать значки. Вдруг он услышал слабый писк. Под ногами у Даньки стоял котенок, лапы врастопырку. Он был еще совсем маленький и едва держался на тоненьких ножках. Наверное, жизнь у котенка была несладкая. Облезлая шерстка торчала клоками, а хвостик дрожал. Котенок вытягивал тоненькую шейку и жалобно пищал. Данька погладил бедолагу и хотел с ним поговорить, но тут его окликнул папа. Данька поспешил на зов.
— Посторонись! — кричал носильщик, толкая перед собой тяжелую тележку, доверху нагруженную коробками, чемоданами и тюками.
Данька отскочил с дороги и, оглянувшись, увидел, что котенок побежал за ним прямо под колеса.
— Стойте! — крикнул Данька, но поздно. Груженая тележка нависла над котенком.
— Алле-оп! — крикнул Данька и прыгнул к тележке, чтобы остановить ее. За ворохом груза носильщик не заметил ни котенка, ни мальчика. Тележка сшибла Даньку, но падая, он прикрыл собой котенка. Тюки, чемоданы и коробки посыпались на платформу. Папа, опрокинув ведро с яблоками, подскочил к месту происшествия. Разбросав чемоданы и узлы, он достал Даньку из-под груды вещей.
— Живой, не ушибся? — папа с беспокойством ощупывал Даньку. Данька не столько ушибся, сколько испугался, видя папин испуг, и громко заревел. Между тем вокруг собралась толпа. Женщина, чьи тюки рассыпались по перрону, истерично кричала, что это хулиганство, и что если у нее что-нибудь разбилось, она подаст в суд, чтобы ей возместили ущерб. Сухонький старичок стыдил ее, за то что она думает только о вещах, когда у нее на глазах чуть на задавили ребенка.
Данька, чувствуя, что он в центре внимания заревел еще громче, чтобы люди видели, что они не зря собрались. Папа Даньки не знал, что делать, то ли утешать сына, то ли грузить упавшие чемоданы на тележку. В этот момент Данька почувствовал, что в руках у него копошится маленький живой комочек. Слезы тут же высохли. Данька просиял и, протянув папе котенка, сказал:
— Видишь, его не задавили.
Убедившись, что с Данькой все в порядке, папа стал помогать носильщику укладывать упавший с тележки груз.
По радио объявили, что поезд отправляется.
— Уф, думал, не успеем, — сказал папа, воодружая на тележку последнюю коробку. Они с Данькой подбежали к двери вагона. Папа хотел подсадить Даньку, и тут увидел котенка.
— Это еще что?
— Котенок. Я его с собой возьму, — сказал Данька.
— Не выдумывай. Оставь его и залезай, поезд сейчас тронется, — строго приказал папа.
— Не оставлю, — заупрямился Данька.
— Слушай, кончай свои капризы! Не хватало на поезд опоздать. Мама ругаться будет. Брось его сейчас же, — папа взял котенка и положил его на перрон.
Котенок растопырил лапки, жалобно мяукнул и потянулся к Даньке. Данька схватил его и крикнул:
— Тогда и меня брось! У него кроме меня больше никого родственников нет. Как ты не понимаешь?
Проводница начала ругаться и кричать, что уберет поручни. Поезд дернулся и медленно пошел. Папа одной рукой подхватил Даньку, другой ухватился за поручень и на ходу запрыгнул в вагон.
В тамбуре он опустил Даньку на пол. Данька бережно прижимал к себе котенка. Папа протянул Даньке руку и сказал:
— Ты уж прости, старик, я погорячился. В конце концов, для одного котенка место всегда найдется. Мир?
— Мир, — Данька пожал папину руку, и они направились в купе.
Вдруг папа спохватился:
— А яблоки-то!
О яблоках в суматохе забыли, и они так и остались лежать рассыпанными по перрону.
— Жалко, — вздохнул Данька, а потом добавил, — ну ничего, котенок ведь лучше, чем ведро яблок. Яблоки съешь и все, а котенка можно дрессировать.
ГЛАВА 14. СОСИСКА
С тех пор, как у него появился котенок, Данька сразу же повеселел, а котенок стал всеобщим любимцем. Все несли ему лакомые кусочки и норовили погладить. Из всех лакомств больше всего новому подопечному Даньки понравились сосиски. Да и сам он походил на длинную тощую сосиску, поэтому Данька его так и назвал: кот Сосиска.
За время путешествия с котенком произошло поистине чудесное превращение: сосиска стала клубочком пуха. Из тощего облезлого заморыша, котенок превратился в пушистое, жизнерадостное, игривое существо. Весь день Сосиска был занят очень важными делами: ел, спал и гонялся за собственным хвостом.
Данька пробовал дрессировать его, но Сосиска либо думал, что с ним играют и начинал наскакивать на Даньку и хватать его за руку, либо, того хуже, зевал и, свернувшись клубочком, мирно засыпал. Иногда Данькино терпение лопалось, и он с досадой говорил котенку:
