- С лимонадом, - добавил Митя.
- Что-то я не пойму, с чем вы хотите есть пирожки: с удовольствием или с лимонадом? - спросил Авося.
- С лимонадом, - повторил Митя.
- Понятно, - сказал Авося, и поднос с морожено-торто-мясо-бродом исчез, а вместо него появилась тарелка с замечательными, румяными пирожками.
- Ура! Пирожки! - крикнул Митя и схватил один пирожок.
Но не тут-то было! Корочка хрустнула, и у Мити на ладошке осталось только жидкое, липкое тесто. Митя взял другой пирожок и третий, но все они вели себя точно так же.
- Они ведь не пропеченные, - Митя вопросительно посмотрел на Авосю.
- Конечно, - невозмутимо ответил тот. - Если их пропекать, то лимонад вскипит и вытечет наружу.
- Кто же начиняет пирожки лимонадом. Их невозможно есть!
- Почему невозможно? Очень даже возможно - только безо всякого удовольствия, как вы и хотели.
- Вот и ешь их безо всякого удовольствия, - сказал Митя.
- Ну и пожалуйста. Для них же стараюсь и никакой благодарности, - обиделся Авося.
Некоторое время они сидели молча, надувшись друг на друга. Наконец Митя сказал:
- У нормальных чароделов хоть скатерть-самобранка есть. Вот уж кто умеет готовить все что угодно.
- Кто?! Скатерть-самобранка?! Ну насмешил. Как бы не так. Ничего она не умеет! - сказал Авося.
- Это ты нарочно так говоришь, потому что сам ничего не умеешь, - сказал Митя.
- А спорим, что я готовлю гораздо лучше? - сказал Авося.
- Спорим! - сказал Митя.
- Ну что ж, ты сам этого хотел, - загадочно сказал Авося.
Глава 21. Скатерть-самобранка
Блюдо с пирожками исчезло. На его месте лежала аккуратно сложенная белоснежная скатерть, расшитая красными петухами. Именно такой Митя всегда и представлял себе скатерть- самобранку.
- Ой, это настоящая самобранка? - спросил Митя, все еще не веря собственным глазам.
- Настоящее не бывает! Я же тебе говорил, что в Великоигрании все самое настоящее, - сказал Авося.
Мефодий, который изо всех сил чувствовал себя настоящим, согласно кивнул.
- Вот ее-то я маме и принесу. Представляю, как она обрадуется!
- А чего ей радоваться? - спросил Авося.
- Как чего? Мама каждый день жалуется, что кухонная плита отнимает у нее уйму времени.
- А по-моему, твоя мама сама виновата, - рассудительно сказал Мефодий. - Я видел, она первая к плите пристает. Если бы она сама к ней не лезла, то плита бы у нее ничего не отнимала.
- Зато теперь мама к плите вообще может не подходить. Скатерть-самобранка все будет готовить. Тут любая мама в чудеса поверит!
- Сомневаюсь.
- Точно поверит, - сказал Митя.
Авося оценивающе посмотрел на скатерть и сказал:
- Может, твоя мама и поверила бы в чудеса, если бы скатерть на самом деле чего-нибудь готовила.
- Значит, это не настоящая самобранка? - разочарованно развел руками Митя.
- Конечно, настоящая, а не какая-нибудь сказочная, поэтому-то она и не будет готовить. Разверни - сам увидишь.
Митя поднял скатерть, но только он начал разворачивать ее, как чей-то незнакомый голос произнес:
- Нахал!
От неожиданности Митя выпустил скатерть из рук, и тут произошла совсем странная вещь. Один уголок скатерти завязался узлом, наподобие головки с хохолком, двумя другими она подбоченилась и кивнула в сторону Мити.
- Это я тебе говорю, скверный мальчишка!
- Ты чего обзываешься, - возмутился Митя.
- Я не обзываюсь, а называю вещи своими именами. Все мальчишки одинаково скверные, да еще и бестолковые. И я не позволю, чтобы каждый оболтус разворачивал меня.
Мефодий был удивлен не меньше Мити. Он привык верить Мите на слово, и если Митя говорил, что скатерть должна готовить, то именно это она и должна была делать. Но львенок убедился, что и очень ученый человек, который даже умеет писать по-письменному, иногда может ошибаться.
- Ведь скатерть-самобранку надо развернуть, чтобы на ней появились разные заморские яства. И нечего ругаться, - рассудительно сказал Митя.
- Ха-ха, оказывается, ты не только оболтус, но еще и невежда. Чему вас только в школе учат?
- У Мити в школе только четверки и пятерки, - заступился за друга Мефодий.
- Значит, это отвратительная школа, в которой происходят одни недоразумения. Даже последний тупица знает, что на то я и самобранка, что сама бранюсь, никто меня об этом не просит. И вообще, кто ты такой, чтобы встревать в разговор?
Это было уж слишком. Мефодий понял, что пришло время показать, что он настоящий лев, а заодно защитить честь своего друга и покрыть себя славой.
Неизвестно, как настоящих львов покрывает слава, но скатерть покрывает их полностью - в этом Мефодий убедился на собственном опыте.
Самобранка, хотя и умела отменно браниться, но драться, к счастью, не умела, поэтому как только Мефодий напал на нее, она сникла. Хохолок ее развязался, и она опустилась на траву, как самая обыкновенная скатерть, при этом полностью упрятав под собой отважного львенка.
Мефодий понял, что он в ловушке, но это его не испугало, в конце концов, он был настоящим львом. С удвоенной силой Мефодий напал на врага, все больше запутываясь в складках.
- Мефодий, подожди, сейчас я тебя освобожу, - сказал Митя, но только он прикоснулся к львенку, как тот отчаянно завопил:
- Ишь ты, она еще и кулаками дерется! Сейчас я ей покажу!
И Мефодий завертелся под несчастной скатертью, колотя ее что есть силы.
- Ах так! Ты еще и ногами пинаться! - кричал Мефодий, запутываясь все больше.
- Мефодичка, по-моему, она уже не пинается, - сказал Митя, присев на корточки и пытаясь высвободить своего маленького друга. Но чем больше он старался это сделать, тем отчаяннее сопротивлялся Мефодий.
Наконец Митя понял, что самому ему не справиться, и позвал Авосю, который все это время стоял в сторонке и наблюдал за происходящим с видом человека, чье кулинарное искусство не оценили, хотя он готовит
- Авося, убери эту противную скатерть, - взмолился Митя.
- Ты ведь хотел подарить ее маме, - сказал Авося.
- Я думаю, что мама не очень огорчится, если не получит такого подарка, - сказал Митя.
- Так и быть. - Авося взмахнул рукой, и скатерть исчезла.
Запыхавшийся Мефодий еще пару раз прыгнул, изображая страшную свирепость, но, увидев, что скатерти больше нет, сказал:
- Ее счастье, что она исчезла, а то я бы ей показал. - И, обессиленный, свалился Мите на руки.
- Ты сражался как настоящий лев, - сказал ему Митя.
