перчатке, изрядно пропахшей «Мадам Помпадур», и тут же переключился на виконта.
«Фурия» передёрнула обнажёнными плечами и решительно направилась к Сергею Шеффер, ведущему оживлённую беседу с Уваровым. Мария же в этот момент улыбалась некоему господину, стоя рядом с мужем.
Эмилия подошла к Сергею и, бесцеремонно взяв его под руку, начала нашёптывать ему прямо в ухо:
– Ах, сударь, вы слишком много уделяете внимания пустым разговорам и совершенно забыли о своёй супруге. Она же не теряет время даром! Все видят, что она имеет роман на стороне. Все, кроме вас!
Эмилия отпустила руку ошарашенного Сергея и быстро удалилась. Он машинально взглянул на жену, та продолжала невинно беседовать с неким незнакомцем. «Кто он? Раньше я его не видел? Это он – любовник Машеньки? Не может быть, слишком старый и толстый… Да и потом, это просто не возможно, чтобы моя Машенька с другим мужчиной…»
Разъярённая фурия удалилась в соседний зал, где происходила захватывающая игра в карты – на кону стояли пять тысяч рублей. Некто Владимир явно перехватил инициативу у игроков.
Молодая темноволосая женщина в наряде чем-то похожем на восточный, внимательно наблюдала за игрой, находясь подле Владимира по правую руку. Она стояла неподвижно два часа кряду, покуда её спутник вёл искусную умелую игру, и не получил все пять тысяч.
Эмилия заметила, как улыбка промелькнула на лице незнакомки, когда в руках Владимира оказалась столь значительная сумма ассигнаций. Он встал, откланялся присутствующим, поблагодарив их за игру, и взяв свою спутницу под руку, удалился в музыкальный зал, где молодая протеже господина Уварова раскладывала ноты на рояле и, наконец, усевшись поудобней на стуле, начала исполнять ноктюрн Ференца Листа[6].
По дороге домой Сергей был молчалив. Мария подумала, что он слишком устал за вечер, утомленный светскими разговорами. Он, конечно, заметила странное поведение Эмилии Ван Гольц, но постеснялась спросить мужа об их разговоре.
Дома, когда супруги легли уже в постель, Сергей отвернулся от жены и тут же заснул. Она удивилась – такое поведение было не характерно для Сергея. После вечеров, проведённых в салоне Скобелевой, он обычно был возбуждён, полон сил и любовного желания. Теперь же напротив – он спал, даже не пожелав «спокойной ночи».
Между супругами пробежал первый холодок.
Маша была расстроена и не могла заснуть. Она встала, накинула пеньюар и села перед зеркалом туалетного столика, на котором в бархатном футляре лежала диадема. Женщина открыла его и извлекла драгоценность, покрутив её в руках, и насладившись отблесками камней при свете одной-единственной свечи, которую она не тушила на ночь, надела украшение на голову.
Она распустила волосы, заплетённые в косу, расправив их на груди, и начала рассматривать своё отражение в зеркале. В последнее время её постоянно мучил вопрос: неужели она так и проживёт с Сергеем всю жизнь? И тут же отвечала: «Боже, какая скука. Он постоянно на службе, я же предоставлена сама себе в этой убогой мещанской квартире. Да и потом, разве о такой жизни в Москве я мечтала? Князь Рокотов, такой красавец и к тому же богат, ведёт светский образ жизни. Хотя зачем я ему? А почему он так странно смотрит на меня? Я не задумываясь изменила бы Сергею… Куда ушла любовь? А была ли она вообще? Я так скоропалительно покинула с ним Смоленск…»
Утром, когда Маша проснулась (а заснула она только под утро), Сергей уже уехал на службу. Она повернулась на другой бок, вставать не хотелось – просто не было смысла. Постоянное каждодневное безделие и скука утомили её: посещение салона госпожи Скобелевой было единственным развлечением, и то не частым.
Неожиданно в дверь постучали, раздался голос хозяйки:
– Мария Алексеевна! Вам письмо!
Маша вскочила с кровати и бросилась к двери прямо в рубашке: «От кого? Да ещё в такую-то рань?»
Хозяйка протянула голубой конверт, благоухающий одеколоном. «Знакомый аромат», – подумала Маша, и устроившись в кресле поудобней вскрыла его, извлекла листок добротной бумаги и прочитала:.
Глава 13
Мария сидела в кресле, откинув голову назад; правая рука, сжимавшая письмо беспомощно свисала с деревянного подлокотника. Она плакала, уставившись в потолок, слёзы ручьём стекали по щекам и вискам, теряясь в густых локонах, разметавшихся по изголовью кресла.
Женщина боролась с охватившим её соблазном и чувством долга пред мужем, но первое взяло верх и она, посмотрев на часы, а они уже пробили четверть двенадцатого, начала приводить себя в надлежащий вид.
Ровно в час дня Мария была готова к свиданию с Рокотовым, к своему вящему удивлению обнаружив, что она совершенно успокоилась, приняв решение круто изменить свою жизнь. Эта мысль пришла сама собой, когда она причёсывала волосы, сидя перед зеркалом: «Надо уйти от мужа. Буду жить с Рокотовым невенчанной. Подумаешь, грех какой! Живут же содержанки, и поди не жалеют ни о чём. А здесь, сплошные муки… Знала бы, лучше осталась в доме Горюновых вензеля на простынях вышивать. Хотя, чего хорошего… Не стоит кривить душой – хочется богатства, развлечений, яркой праздничной жизни. Разве Серж может мне дать всё это? Нет…»
Она вышла из дома ровно в четверть второго и наняла извозчика до пересечения переулка с Полянкой.
В последние несколько дней Его Сиятельство князь Александр Рокотов предпринимал отчаянные попытки поправить своё в очередной раз пошатнувшееся финансовое положение. Так же как и его покойный отец Александр привык жить на широкую ногу, вести безалаберную светскую жизнь, растрачивая остатки родового состояния направо и налево.
Недавно ему исполнилось двадцать восемь лет, как говориться, князь вступил в зрелый возраст мужчины, когда обычно светские повесы остепенялись и выгодно женившись, приобщались к семейной жизни.
Рокотов уже был женат на Наталье Лисовской, дочери некоего успешного Петербургского банкира. Когда умер Рокотов-старший, Александру едва исполнилось восемнадцать, и он сполна познал тяготы неоплаченных отцовских долгов. Расплатившись по всем долговым распискам и векселям, он с ужасом обнаружил, что от огромного состояния покойной маменьки почти ничего не осталось, мало того, дома, перешедшие ему по наследству в Москве и Петербурге, были заложены в банке Лисовского.
Молодой Рокотов навёл справки о банкире Лисовском, вскоре уверившись, что на снисхождение с его стороны рассчитывать не следует. Тогда он пошёл другим путём. У Лисовского была дочь Наталья, девушка весьма продвинутых прогрессивных взглядов, ведущая самостоятельную жизнь на отцовские деньги. У неё была собственная квартира в Москве, куда она и перебралась, когда ей исполнилось семнадцать лет, захватив из Петербургского дома свои вещи и двух служанок. Папенька положил ей месячное содержание с условием, что она будет посещать лекции в университете по своему выбору в качестве вольного слушателя.
Наталья исправно посещала лекции по истории, философии и литературе, пока не познакомилась с таким же вольным слушателем, как и она – весьма привлекательным молодым человеком князем Александром Рокотовым.
Лисовский хоть и позволил единственной взбалмошной дочери жить самостоятельно, но всё же нанял человека, который исправно следил за ней и обо всём отписывал родителю. Получив очередное донесение от филёра, в котором тот указывал, что Наталья встречается с неким Рокотовым, в дурных делах не замеченных, банкир сразу же навёл о нём справки. Выяснилось, что молодой человек на гране разорения, его недвижимость заложена, кстати, в банке Лисовского, и кроме княжеского титула он ничего не сможет
