– Николя! Вы недаром задумали огласку с происхождением Мари! – наконец прозрел князь.
– Конечно. Для всех Мария Шеффер – внучка Бонапарта. Вы представляете реакцию барона: да он с ума сойдёт от такого счастья! Он бросит всё своё состояние к её ногам! А мы им тут же воспользуемся для пользы дела.
– А вы хотите посвятить Ангеррана в наш дерзкий план? – поинтересовался князь.
– Возможно… Но ещё не знаю, как именно. Деньги его не прельстят, всё будет зависеть от Мари. Поэтому-то я и прошу вас, Александр, объясните ей всё перед отъездом в Лодзь. Ведь вы всегда умели убеждать женщин! Она должна быть обольстительна. Кстати как её французский?
– Вполне сносный…
– Прекрасно, этого вполне достаточно.
Виконт Ла Шарите и Мария вышли из скорого поезда, который благополучно прибыл на Московский вокзал Лодзи. Их багаж был достаточно увесистым и объёмным, перед путешествием виконт не поскупился на обновы для своей прелестной спутницы, потратив приличную сумму из подъёмных.
Мария с удовольствием вдохнула польский воздух свободы, ведь перед поездкой ей пришлось объясняться с мужем, разговор получился весьма неприятным: Сергей был раздражён и груб, что и говорить, пришлось выслушать много нелицеприятного. Но это было позади. Здесь же в Польше, Мария надеялась, что, наконец, её мечты осуществятся, и она встретит, как минимум принца крови. Почему бы ей не стать, например, второй пани Валевской? Бонапарт – не урождённый, скажем, Ульрих X[19], но всё же был императором. А она, в конце концов, тоже «не лыком шита» – не простушка из провинции, а – внучка самого Бонапарта!
Конечно, князь Рокотов был ей не безразличен, он просто не мог оставить женщину равнодушной к своей красоте и вальяжности, но – не более того. Мария, как особа романтическая, но в тоже время, не лишённая меркантильности, понимала, князь – всего лишь временное увлечение.
Безусловно, её тревожило то обстоятельство, что она не свободна. Но в Польше кто знает об этом? Да и потом виконт, как истинный джентльмен, не будет распространяться по этому поводу, тем более с его нынешними-то целями.
Мария огляделась: перрон пестрил приезжими, встречающими и грузчиками, ловко подхватывающими багаж, укладывая его на специальные тачки. Женщина неожиданно ощутила уверенность в себе: ведь она нужна и князю, и виконту, без неё их план не удастся.
К виконту и Марии подошёл невысокий плотный господин с пышными усами, коричневом костюме и шляпе с пером фазана, напоминающей охотничью, весьма модную в последнем лодзинском сезоне.
– Пан, Николай! – воскликнул он с лёгким польским акцентом. – Рад вас видеть в добром здравии!
– Пан Вацлав! – виконт расплылся в улыбке. – Позвольте познакомить вас с моей очаровательной спутницей пани Марией Шеффер!
Женщина протянула руку, пан Вацлав Кравчик запечатлел на ней поцелуй. Та же почувствовала, как его усы покалывают через ажурную перчатку, и рассмеялась.
– О! У пани хорошее настроение?! – заметил поляк.
– Прекрасное!
– Тогда прошу вас в мой дом, он к вашим услугам! Экипаж ожидает на привокзальной площади!
Кравчик ловко выхватил из толпы людей свободного грузчика, и вскоре тот подвозил багаж к экипажу. Поляк не спускал глаз с Марии, уж он-то хорошо зал: если с виконтом прибыла женщина, то – это неспроста!
Компания благополучно разместилась в экипаже, и он направился на площадь Святой Клары, где располагался дом пана Кравчика.
Виконт с удовольствием созерцал Петрковска[20] с её торговыми рядами: а вот и долгожданный Ксенжи Млын[21], изменившийся почти до неузнаваемости! По всей видимости, его хозяин Израиль Познанский весьма преуспел в производстве посуды, тканей и обуви, у фабрики появились новые корпуса, а его резиденция стала ещё краше. Виконт, наконец, осознал: как давно он не был в Лодзе! Да быстро летит время, со времён его неудачного предпринимательства прошло почти восемь лет, но контакты остались. Пан Вацлав Кравчик был как раз тем самым владельцем местной фабрики, искусно имитировавшей немецкую мебель. Но, увы, это всё в прошлом.
Экипаж пресёк площадь Святой Клары, и гости достигли цели: перед ними открылись кованые ворота дома. Мария окинула взглядом dobra nadane[22], она была выше всяких похвал: внутренний двор просторен и вымощен отшлифованным булыжником, везде клумбы с цветами, несмотря на приближение осени, по периметру кованые скамейки, увитые диким виноградом.
Дом же смотрелся солидно, сразу же выдавая состоятельность хозяина и его амбициозность, ведь его фасад в изобилии украшали пухленькие амурчики, Дианы-охотницы, имитации виноградных лоз и греческих амфор, представляя собой полное смешение стилей.
Гости разместились в специально приготовленных комнатах. Апартаменты Марии располагались на втором этаже, и окнами выходили в парк, постриженный на английский манер. Она мельком посмотрела в окно, подумав, что сия манера слишком вычурна, а парк в естественном виде смотрится куда приятнее, и расположилась в кресле, попытаясь расшнуровать ботинки.
Тотчас появилась горничная, воскликнув:
– Пани! – бросилась госпоже на помощь, избавив её от дорожной обуви.
Мария с удовольствием опустила ноги в домашние бархатные туфли. Проворная горничная ловко распаковывала багаж, аккуратно развешивая вещи в шкафу и раскладывая обувь и шляпные коробки в отведённых для них полочках.
Через час Мария приняла ванную и, переодевшись к ужину, спустилась в просторную гостиную, освещённую огромной люстрой венецианского стекла. Её с нетерпением уже ожидали виконт и пан Кравчик. Огромный стол был сервирован на троих, из чего наблюдательная гостья сделала вывод: хозяин живёт один в столь огромном богатом доме.
Блюда были отменными и Мария, изрядно проголодавшись, уделяла им должное внимание: и утке жареной с вишнями, и ветчине с хреном, и корейке запеченной с картофелем. Виконт и пан Кравчик болтали без умолка, предаваясь воспоминаниям былых лет. Женщина поняла, что хозяин овдовел совсем недавно, дочь его очень выгодно вышла замуж и живёт с мужем в Варшаве. «Да, здесь есть чем поразмыслить… Вдовец, да ещё и богат. Правда, стар немного… пожалуй, мне в отцы годится», – подумала она, ловко управляясь в десертом: сырниками, запечёнными с тыквой и яблоками.
После ужина Мария уединилась в своих покоях, а мужчины переместились в кабинет Кравчика, где тот любил посидеть после сытной трапезы и выкурить дорогую английскую сигару, и собирались обсудить своё будущее времяпрепровождение. Виконт не стал посвящать пана Кравчика во все подробности задуманного предприятия. Да вряд ли бы тот согласился принять в нём участие – состояние поляка было приличным, он не нуждался ни в деньгах, ни в острых ощущениях авантюры, а попросту решил сыграть роль гостеприимного хозяина, в доме которого поселилась весьма известная особа из России, пожелавшая оставаться инкогнито. Но об этом инкогнито должен узнать весь город, причём из достоверного источника, в роли которого согласился выступить пан Кравчик, не из корысти, а лишь потому, что виконт пообещал хозяину превратить его дом в самый известный салон в Лодзи, да что там: во всей Польше! А пан Кравчик так любил повеселиться, выпить в хорошей компании, обсудить с коллегами по гильдии цены на нынешний лес – ведь мебель пока ещё изготавливается из древесины – да и потом, ему минул всего-то пятьдесят первый год, и ничто человеческое ему не было чуждо. И что греха таить, мысли о второй жене всё чаще посещали поляка: жизнь коротка, надо торопиться прожить её с удовольствием! Да и потом, это dobar imie [23]!
Глава 2
Через несколько дней по городу поползли упорные слухи: якобы в доме небезызвестного пана Кравчика гостит некая молодая kobieta[24], весьма красивая, благородная и благовоспитанная. Она в спешке покинула Москву, мол, генерал-губернатору не нравилось её излишняя популярность в светских кругах, затмевающая его молодую красавицу-супругу. Да и вообще, негоже державе-победительнице в войне с Францией, привечать всяких там незаконнорожденных отпрысков Наполеона, хоть и обаятельных.
