Эмиссар был уверен в успешном исходе щекотливого дела. Неужели Алонзо дель Гарсия откажется от баснословных доходов? И не поделиться с ним, фактически своим благодетелем?.. А казна… Да что с ней станется?! Uno mismo es lo primero!!! Как говорится: своя рубашка ближе к телу. Главное, чтобы в Мадриде вся отчётность выглядела привлекательно и не вызывала вопросов.
После визита в Асунсьон дела Алонзо дель Гарсии резко пошли в гору. Он стал самым влиятельным и богатым землевладельцем на территории всей Гуайро, расположенной на средней Паране. Однако не оставил должности коменданта Энкарнасьона.
Спустя годы, эмиссар, в конце концов, внял просьбам своего «компаньона», и назначил нового коменданта. Дель Гарсия искренне обрадовался отставке, ибо забота о крепости и гарнизонах тяготила его. У него и без того хватало забот, ибо сто югада[83] земли, огромные стада коров и овец требовали внимания.
К тому же Джованна подрастала, надо было позаботиться о её будущем. Золотые реалы доверху заполняли сундуки, стоявшие в потайной комнате El Paraiso, Алонзо дель Гарсия мог дать за дочерью солидное приданое. А для того, чтобы найти знатного родовитого жениха, следовало отправиться в Асунсьон.
Но, увы, новый комендант оказался не тем человеком, которого бы дон Гарсия желал бы видеть во главе Энкарнасьона. Он сделал ему, как и принято в Испании, три предупреждения. Но новоявленный комендант не внял им и за своё упрямство поплатился жизнью.
Вскоре в Энкарнасьон прибыл Риккардо Мендоса. После первого же посещения асьенды El Paraiso, молодой комендант решил, что лучше иметь дона Гарсию в союзниках, нежели врагах. А уж, если бороться с таким могущественным человеком, то только хитростью.
Августинцы успешно распространяли своё влияние в Гуайро. Всё больше гуарани принимали крещение. Риккардо Мендосе становилось всё не безопаснее добывать рабов для перепродажи португальцам.
Ему приходилось удаляться от привычных мест охоты всё выше по течению Параны. С удивлением он и его matones обнаружили, что на этих землях существует две христианские миссии Сан-Игнацио и Сан- Мигель, организованные Бласом Пересом Валерой, ныне принявшим индейское имя Руируруна и его сотоварищами.
Но, несмотря на это, Риккардо не желал отказываться от намеченных планов. Он намеревался удачно поохотиться и пленить не менее пятисот гуарани. Появление миссионеров на столь отдалённых землях от Асунсьона и даже вверенного ему Энкарнасьона ничуть его не смущало. К тому же Мендоса отправил в Сан-Игнацио и Сан-Мигель шпионов и те выяснили: миссионеры – простые христиане, не принадлежавшие ни к одному из ныне известных монашеских орденов. Сие известие весьма обрадовало коменданта. Это означало, что не стоит опасаться святой церкви. А в нападении на миссии можно всегда обвинить португальцев.
От предстоящей операции Мендоса рассчитывал выручить солидную сумму в португальских эскудо, пополнив этой суммой свои сбережения, а затем отправиться к дону Алонзо дель Гарсии, дабы просить руки несравненной Джованны.
Тем временем Алонзо дель Гарсия отправил письмо в Асунсьон своему давнему другу и компаньону дону Карлосу де Сапатеге. В послании он признался, что в ближайшее время намерен посетить столицу колонии вместе с дочерью, дабы подыскать ей достойного жениха. И просил эмиссара посодействовать в этом столь щекотливом деле.
Эмиссар согласился оказать посильную помощь, дабы устроить судьбу Джованны, ибо не подвергал сомнению её красоту и благодетель. Он переговорил с несколькими благородными pateras familias[84], у которых сыновья достигли брачного возраста. Почтенные гранды проявили живой интерес к Джованне дель Гарсия, ибо не понаслышке знали о богастве её отца.
Дон Карлос тотчас отписал о своих радениях Алонзо и отправил письмо с одним из торговых судов, постоянно курсировавших между столицей и Энкарнасьоном. Дель Гарсия получил послание примерно через неделю. Внимательно прочитав, его он особенно заинтересовался молодым грандом Энрике дель Каспе, отец которого скончался недавно. Энрике получил во владение дом в Асунсьоне недалеко от резиденции самого эмиссара, а также асьенду Dios mio (Святые небеса) с огромными стадами коров, плантациями хлопчатника, сахарного тростника, сои, кукурузы, пшеницы, табака, занимавшими почти двести югада земли.
Воодушевлённый ответом эмиссара, Алонзо уже представлял Джованну в качестве хозяйки асьенды со смелым по тогдашнему времени названием Dios mio. Особенно его впечатлили земли предполагаемого жениха. И он не сомневался: Джованна столь очаровательна, что не оставит равнодушным Энрике.
Алонзо приказал портнихам-креолкам сшить новые наряды для дочери, во всём полагаясь на её вкус. Джованна же приняла хлопоты отца с благодарностью, ибо по его словам жених был красив, молод, богат. Что ежё нужно молодой девушке?!
Достигнув пятнадцатилетнего возраста и воспитанная в строгости, под присмотром кормилицы и двух перезрелых дуэний, Джованна относилась к предстоящему браку, как к должному событию. Доселе она не познала любви, ни один мужчина не тронул её сердца, ибо это было просто невозможно (девушка постоянно пребывала на территории асьенды и редко выезжала). Теперь же ей предстояло увлекательное путешествие. К тому же дель Гарсия намеревался построить дом в Асунсьоне, дабы затмить роскошью всех грандов и идальго.
Весть о предстоящем отъезде дель Гарсии с дочерью в Асунсьон дошла до Мендосы. Он только что вернулся с очередной охоты на рабов. По его приказу миссии Сан-Игнацио и Сан-Мигель погибли в огне. Его matones от души порезвились: убили бывших иезуитов, невзирая на их мольбы; вдоволь насладились юными девочками-гуарани, строптивых убили на месте. Детей испанцы побросали с высокой скалы прямо в воды стремительно бегущей Параны (верхнее течение реки особенно бурное, в ней множество каменистых порогов и водопадов), мужчин же связали, заковали в деревянные колодки и переправили на территорию Бразилии.
В условленном месте, во временном лагере, Риккардо Мендосу поджидали два известных бандейранта: Антонио де Кампус и Бартоломео де Секейра. Когда-то португальцы предпочитали устраивать отчаянные вылазки на территорию Парагвая, круша всё живое на своём пути. Но затем короли Испании и Португалии подписали так называемый Тордесильясский договор, разграничивший сферы влияния в мире. Правда, перемирия хватило ненадолго и бандейранты снова начали терзать Парагвай.
После того, как эмиссаром Парагвая был назначен дон Карлос де Сапатега, португальцам пришлось окончательно умерить свои аппетиты. Ибо новый представитель Его величества короля Филиппа II (а затем и Филиппа III) не намеревался мириться с произволом, творившимся на вверенных ему землях.
Бандейранты не гнушались выдавать себя за монахов, в частности францисканцев и августинцев, даже и служили мессы около поселений индейцев. Доверчивые гуарани покидали свои укрытия и выходили к мнимым монахам, привлечённые красивым религиозным действом. Бандейранты тотчас хватали несчастных…
Если выманить гуарани не удавалось, бандейранты окружали деревню индейцев и поджигали, чтобы выгнать из неё жителей. Пленников бандейранты помещали в специальные загоны, держали там, пока не наберётся их достаточное количество. Порой этого приходилось ждать неделями и месяцами, за это время сотни индейцев умирали.
Карлос де Сапатега организовал военную экспедицию и внезапно нанёс удар по базе бандейрантов, находившейся недалеко от восточных границ Парагвая, городу Сан-Доминго. Охотники за рабами понесли тяжёлые потери и на некоторое время присмирели.
Оставшееся в живых бандейранты перебрались в город Сан-Паулу, что на берегу Атлантического океана. Возможно, поэтому их стали называть паулистами.
Паулисты занялись разведкой полезных ископаемых, в частности: золота, серебра, алмазов. Экспедиции были трудны и опасны, их участники сталкивались с голодом и болезнями. Из-за недостатка продовольствия бандейранты разбивали поселения и выращивали сельскохозяйственные культуры, собирали урожай и двигались дальше в сельву, фактически осваивая внутренние районы Бразилии.
Они уходили в сельву на долгие месяцы, порой годы. Город Сан-Паулу стал базой большинства известных бандейр.
…Однако Антонио де Кампус и Бартоломео де Секейра не намеревались оставлять привычного дела.
