Игнацио де Оканья[26] и его верный друг и неизменный спутник Мартин де Посода, монахи ордена иезуитов, в течение многих лет путешествовали по землям Перу, Боливии и Аргентины. Игнацио проповедовал культ Девы Марии, который среди местного населения пользовался особенной популярностью. Мартин же всячески помогал своему наставнику. Правда разница в возрасте между монахами была невелика. Но Мартин проникся к Игнацио искренним уважением и доверием ещё в северо-восточной Аргентине, где монахи впервые встретились, неся слово божие, в племенах абирон.
Монахи некоторое время провели в горном селении индейцев мапуче, или арауканов как называли их испанцы, следуя с территории Аргентины, где они посетили ряд приграничных миссий. Несколько недель назад они покинули селение и отправились горными тропами, надеясь, в конце концов, достичь одной из перуанских редукций, где смогли бы сделать длительную остановку и собраться с мыслями. По дороге в маленьком селении, где монахи остановились на ночлег, они повстречали индейца-кечуа, который подрабатывал ремеслом проводника.
Во время одного из изнурительных переходов через Анды, проводник предложил монахам посетить заброшенный город, принадлежавший воинственному племени чачапойя. Покинутый город располагался недалеко от горной тропы, по которой следовали миссионеры. Игнацио проявил к предложению проводника нескрываемый интерес, потому, как хорошо рисовал и был наделён немалым литературным талантом.
Все те годы, что Игнацио проповедовал на землях Нового Света, он вёл дневник, где описывал местность, города, обычаи индейского населения, их сказания и сопровождал свои заметки весьма выразительными зарисовками. Поэтому он решил воспользоваться случаем и побывать в заброшенном городе.
Горная тропа резко вздымалась вверх, поэтому миссионерам и проводнику пришлось оставить мулов, на которых они передвигались до сего момента.
Кечуа был весьма словоохотливым, разумеется, когда видел в том выгоду и знал наверняка, что за своё красноречие получит вознаграждение. И вот теперь, понимая, что монахи заинтересованы добраться до города, он не умолкал.
– Город назывался Куэлап… Это скорее крепость, нежели город в вашем понимании, святые отцы. – Начал свой рассказ проводник. Он говорил на родном языке. Оканья же прекрасно его понимал.
Монахи поднимались за проводником всё выше и выше. Наконец, они достигли высокогорной долины, покрытой сочной зеленью. Посреди неё возвышался высокий холм. Молочная дымка окутывала каменные стены города…
Игнацио отдышался.
– А ты уверен, что город заброшен? – спросил он у аймара.
– Да, святой отец, заброшен. Почти сто пятьдесят лет прошло с тех пор, как инки захватили Куэлап. Многие чачапойя тогда отправились к праотцам. Некоторые спустились с гор и основали новое поселение Лахалько, оно ещё встретиться на нашем пути. А часть племени, воины и их семьи, под предводительством Тамандуаре, смогли покинуть город и уйти на дальние земли. Никто точно не знает, где они укрылись… Но старики говорят, что в Рогатой стране.
– В Парагвае?.. – уточнил Мартин.
– Наверное, в Парагвае. Но это никто не знает наверняка. – Отрывисто произнёс индеец, продолжая путь по направлению к холму, на котором раскинулся Куэлап.
Игнацио и Мартин насторожились, ибо уже слышали о Тамандуаре от индейцев-мапуче.
– А кто такой Тамандуаре? – на всякий случай поинтересовался Оканья, хотя прекрасно знал и даже сделал соответствующую запись в дневнике.
– Потомок бога, который правил Куэлапом и его окрестностями на протяжении тысячи лет с тех пор, как здесь поселилось племя чачапойя. Тамандуаре был сыном бога Паи Суме, создателя нашей земли и всего живого. А у Паи Суме был ещё сын Тупи, того почитают племена гуарани… Когда Верховный бог делил земли между сыновьями, Тамандуаре презрительно высказался о гуарани, ибо те не были воинами. И пожелал править Куэлапе…
Оканья внимательно слушал проводника. Его богатое воображение рисовало картины из прошлого…
– Ты говоришь, что Паи Суме правил Куэлапом тысячу лет? – наконец, спросил монах рассказчика.
– Да… В то время чачапойя были искусными целителями. Их вожди жили долго… – пояснил кечуа.
Последние слова проводника невольно всколыхнули в памяти Игнацио де Оканья недавние события, произошедшие в Храме Луны, принадлежавшем мапуче…
Путешественники достигли высокого холма. Вокруг него, по спирали, извивалась дорожка, выложенная местным камнем. Проводник начал смело подниматься по ней, монахи – вслед за ним.
И вот путешественники достигли стен города. Каменная дорожка упиралась прямо в ворота. Они были отворены, за ними виднелась площадь, также выложенная камнем.
– Теперь здесь живут духи погибших чачапойя, – произнёс проводник, на всякий случай, обнажив охотничий нож, некогда подаренный испанским идальго. Он отлично ориентировался в горах, знал все перевалы и горные тропы, ведшие из Перу на земли Боливии и Аргентины, за что и был щедро вознаграждён. Кечуа был настолько смекалист, что за несколько лет своего ремесла освоил язык колонизаторов, но предпочитал на нём не общаться. Однако, если в его присуствии разговаривали испанцы, он отлично улавливал смысл их беседы, и поэтому был в курсе последних событий, происходивших по обе стороны Кордильер.
Монахи вошли в город и остановились посредине площади, дабы оглядеться. Их взору предстали круглые полуразрушенные дома, местами на стенах виднелись следы былых пожаров.
– Говорят, у обитателей Куэлап была светлая кожа и светлые волосы, как у их бога Паи Суме… – продолжил словоохотливый проводник. – Местные индейцы обходят Куэлап стороной…
Игнацио де Оканья воспрял духом: если это так, то он может найти в городе много интересного. Он приблизился к одному из домов…
– Если вы, святой отец, отважитесь войти внутрь, – начал проводник, – то я не ручаюсь за вашу жизнь.
Монах усмехнулся, но всё же подумал: «Кто знает, что ждёт меня?.. Куда приведёт меня нить судьбы?.. После того, что я увидел в племени мапуче, вряд ли уже чему удивлюсь…»
Он невольно вспомнил своё недавнее пребывание у индейцев-мапуче, холод сковал его члены. Но иезуит быстро взял себя в руки.
– Мартин, – обратился он к своему помощнику, – ты составишь мне компанию?
– Конечно, – отозвался тот и с готовностью приблизился к развалинам.
Монахи многозначительно переглянулись, осенили себя крестным знамением и переступили «порог» дома. Солнечные лучи освещали его внутренне пространство. В центре угадывалось место для очага, вокруг него лежало множество человеческих останков.
При ближайшем рассмотрении монахам показалось, что останки явно подверглись сильному воздействию огня. Скорее всего, крепость была сожжена инками. У Игнацио сложилось такое впечатление, что позы погибших и выражение их окаменевших лиц, говорят о сильнейшем испуге.
– Если приглядеться к останкам, то среди них нет ни одного воина, а лишь женщины и дети, – высказался Мартин. – Думаю, их закрыли в доме и сожгли заживо.
– М-да… – задумчиво протянул Игнацио, снова вспомнив индейцев-мапуче. Те, по крайней мере, не убивали своих соплеменников.
Он ещё раз внимательно оглядел жилище.
– Мы не найдём здесь ничего интересного. Всё уничтожил огонь. Думаю, лучше прогуляться по городу…
Монахи покинули жилище, хранившее свидетельство давней трагедии, и решили, что обследовать другие дома не имеет смысла. Однако на противоположном конце площади они заметили высокое сооружение, цилиндрической формы, к вершине которого вела спиралевидная каменная лестница.
Игнацио тотчас поспешил к нему, дабы обследовать со всем тщанием.
– Святой отец, – обратился проводник, – это храм… Там совершались жертвоприношения, – пояснил
