государственных дел, заставив беспрерывно думать о вечности. Словом, страх перед проклятьем дворца Яхмоса, равно как и перед злыми силами, оказался сильнее разума.
Несмотря на выгодное стратегическое положение и закрепившееся за Абидосом почётное название «сердце царства», Аменхотеп отверг и этот город. Не прельстился даже пролегающими через него караванными путями из Ливии, Судана и Эфиопии, равно как и богатыми залежами золота и серебра в горах, его окружавших.
Последние два из предложенных Мемесом городов – Амарну и Хемену – отвергла царица Тея. Город Амарна стоял на слиянии Нила и Бахр-Юсуфа, поэтому во время разливов, приходящихся ежегодно на месяц хатир[58], подвергался сильным потоплениям (да и потом в её памяти ещё были свежи неприятные воспоминания о Сутесис). Хемену же по непонятным причинам царица просто не любила…
Воспользовавшись наступившей в обсуждении городов паузой, слова попросил эрпатор. Фараон ответил ему разрешающим жестом.
– Мне кажется, солнцеподобный, что более всего на роль новой столицы подходит город Аварис, – слегка волнуясь, поделился своими соображениями Тутмос.
– Почему же? – заинтересовался Аменхотеп.
– В первую очередь потому, что в этом городе правили потомки Ра, сыновья божественного Гора. Кроме того, Аварис располагает уже готовым дворцом. Правда, насколько мне известно, он изрядно пострадал во время войны с гиксосами, но в любом случае его ремонт обойдется казне дешевле, нежели возведение нового. К тому же сей дворец непременно станет залогом вашей безопасности, поскольку вы сами сможете контролировать все ремонтно-строительные работы.
Доводы наследника показались Аменхотепу разумными. Действительно, кто знает, какими тайными подземными ходами, аналогичными здешним, пронизаны дворцы в Абидосе, Хемену и Уасете? Того и гляди, найдутся желающие воспользоваться ими для очередного покушения на его драгоценную жизнь…
– Меня устраивает твоё предложение, эрпатор. Я принимаю его! – торжественно провозгласил фараон. – А контроль за ремонтно-строительными работами поручаю именно тебе. Подбери талантливых художников и зодчих из тех, кому доверяешь.
Тутмос ответил отцу почтительно-благодарным поклоном. И не без гордости сообщил:
– Я уже договорился с зодчим Паренефером, скульптором Юти и художником Сезофрисом.
Не в силах скрыть довольной улыбки, Аменхотеп обратился к Верховному жрецу:
– Ну, а ты что скажешь, Эйе?
– О, наше солнце! Скажу только, что эрпатор удачно унаследовал от всех своих предков и ум, и проницательность, и дальновидность, и прочие достойные истинного мужчины качества. Мне тоже по душе, что его выбор пал именно на Аварис. И уверен, что здесь не обошлось без вмешательства богов. Открою тебе тайну, о, солнцеподобный: твой наследник советовался со мною по поводу Авариса, и по его просьбе я приказал жрецам Мер Уннут и Ами Уннут[59] составить пророчество относительно будущего новой столицы. Оно у меня с собой… – с этими словами Верховный жрец приблизился к фараону и протянул ему папирусный свиток.
Аменхотеп, внимательно ознакомившись с текстом, просиял: согласно пророчеству жрецов, Аварису самими богами было предначертано процветание!
– Итак, решено – новой столицей Египта станет Аварис! – Ещё раз воодушевленно повторил Солнечный Гор, после чего заинтересованно обратился к казначею: – Как думаешь, какие расходы ожидают мою казну?
Казначей замялся. Он по опыту знал, что столь грандиозное мероприятие, как обустройство новой столицы, подобно вторжению в казну прожорливого чудовища – в его пасти исчезнет немало золотых талантов…
– Полагаю, не менее пятидесяти тысяч талантов, – ответил он со вздохом.
Хотя сумма была озвучена и преогромная, фараона она отнюдь не смутила: он задался целью – во что бы то ни стало оградить своих наследников от «Дыхания Апофиса».
Глава 2
Наряду с Нитоприс, верным Камосом и его женой Сепати, зодчим Паренефером, скульптором Юти и художником Сезофрисом Тутмос активно готовился к скорому отъезду в Ону.
Номом Ону по-прежнему правил номарх Анеджети – отец прекрасной Сепати и, соответственно, тесть Камоса. Узнав, что эрпатор намеревается возглавить в соседнем Аварисе работы по реконструкции старинного дворца с целью провозглашения этого города новой столицей Египта, Анеджети тотчас изъявил готовность предоставить в качестве временного пристанища одну из своих «скромных» резиденций как наследнику трона, так и всей его свите.
Когда Сепати в мельчайших подробностях описала этот дворец отца Тутмосу, тот, пораженный размахом строения и богатой отделкой, с удовольствием принял приглашение номарха. Благо и до места работ по реконструкции дворца оттуда было рукой подать.
Поскольку Сепати не терпелось увидеться с родителями, она и Камос отправились в Ону первыми. Правда, Камос получил ещё и задание подготовить хозяйскую резиденцию к приезду эрпатора и его свиты.
Номарх Анеджети встретил зятя с дочерью с неподдельным радушием. Более же всего его радовал тот факт, что в скором времени сюда прибудет и сам эрпатор, при котором Камос занимает видное положение. А на планирующихся масштабных ремонтно-строительных работах дворца, находящегося неподалеку от Ону, Анеджети втайне мечтал ещё и «нагреть руки»: время от времени он уже даже прикидывал мысленно, сколько дебенов и драхм осядет в его и без того не пустых сундуках.
Камос же, будучи человеком ответственным и исполнительным, уже на следующий день по прибытии в Ону изъявил желание осмотреть резиденцию тестя, гостеприимно предложенную им для скорых визитёров из Инебу-Хеджа. Номарх Анеджети тотчас приказал приготовить паланкины и вскоре возглавил процессию, состоящую из дочери, зятя и немногочисленной прислуги.
Дворец, построенный предшественником Анеджети почти сто лет назад, состоял из двух зданий: западное предназначалось для официальных встреч и церемоний; а восточное, располагавшееся напротив, через дорогу, включало в себя жилые апартаменты и святилище Ра. Оба здания выглядели внушительно- фундаментально, а благодаря окружавшим их толстым кирпичным стенам и крытому мосту, соединявшему официальный и жилой комплексы, отчасти напоминали крепость.
Крытый мост подразделялся, в свою очередь, на три пролета: широкий центральный (для колесниц и отрядов войск) и два узких боковых (для пешеходов). В центре крытого перехода по приказу предшественника Анеджети было сооружено так называемое «окно явлений», в проеме которого по праздникам и другим торжественным случаям появлялся сам номарх, а подданные, пав ниц, внимали его речам, находясь по другую сторону «окна».
Вход в каждое из зданий располагался в северной их части. К жилому помещению тремя террасами поднимался сад с плодовыми деревьями, цветочными клумбами, прудом и лёгкими деревянными павильонами. Парадные помещения, колонные залы для приёмов и пиршеств располагались в самом начале восточного крыла, а личные покои номарха – в его конце. Сейчас в нём обитали наложницы.
Стены дворца сплошь были покрыты изящными росписями. В одном из залов Камос, запрокинув голову, долго и с удовольствием разглядывал изображенных на жёлтом фоне потолка экзотических водяных птиц. Стены другого зала украшали гроздья лотосов и папирусов.
Как между делом Камос задал номарху вполне правомерный вопрос:
– Господин Анеджети, не собираются ли ваши наложницы на время покинуть дворец? Мне кажется, госпоже Нитоприс вряд ли придётся по душе присутствие здесь посторонних женщин, да вдобавок ещё молодых и красивых…
Номарх понимающе улыбнулся:
– Я сегодня же прикажу перевести их в своё загородное поместье. Не волнуйся, Камос, здесь ничто
