Тутмос привлек женщину к себе и заглянул ей в глаза:
– Тебе что-то известно? Ты подозреваешь в коварных намерениях кого-то конкретно?
Фарбис расплакалась:
– Я просто боюсь за тебя…
Эрпатор осушил лицо наложницы горячими поцелуями.
– Мне кажется, – продолжила она, несколько успокоившись, – что Хранитель драгоценностей следит за тобой. Во всяком случае, я не единожды заставала его у входа в твой шатер либо в твои покои явно подслушивающим…
– Да, я тоже замечал, – озабоченно проговорил Тутмос, – но не придавал этому особого значения… Неужели Хранитель драгоценностей – шпион моего отца?
– Возможно. А может быть, и чей-то ещё… Поэтому не важно, что ты не замышляешь против фараона ничего дурного: просто будь на всякий случай осторожен, прошу тебя! – умоляюще вскинула руки к груди жрица.
Эрпатор поднялся с ложа и подошел к окну, задрапированному лёгкой тканью.
– Хорошо, Фарбис, обещаю. Сразу по прибытии в Небехт я попрошу Камоса найти там искусного ювелира, коему и закажу копию доспеха. Но что прикажешь делать с Ковчегом и жезлом? Боюсь, на изготовление их копий уйдет слишком много времени…
– Об остальном не волнуйся, мой господин! – живо откликнулась наложница. – Отправляйся со спокойной душой в Инебу-Хедж и, представ перед отцом в копии доспеха Гора, постарайся убедить его в своих исключительно благих намерениях. Я же тем временем отправлюсь в Аварис, где и сберегу Ковчег и жезл до твоего прибытия в целости и сохранности…
– Но ты же совершенно не знаешь города! – воскликнул Тутмос, резко обернувшись.
– Вот ты мне обо всем подробно и расскажешь, пока у нас есть время, – кротко улыбнулась Фарбис. – Кажется, ты говорил, что в Аварисе полным ходом идёт строительство новых домов и храмов?.. – Тутмос автоматически кивнул, совершенно не понимая, к чему она клонит. – Значит, в окрестностях города найдутся каменоломни… – продолжила развивать свою мысль женщина.
Эрпатор тотчас вспомнил, что приказал в свое время отправить всех жителей Пер-Атума на работу в каменоломни, а тех, кто населял Питум[100], – на строительство печей и обжиг кирпичей. Помнится, он даже сам тогда установил для последних норму: шестьдесят пять кирпичей в день на человека…
– Ты хочешь укрыться в одной из каменоломен?! – в изумлении спросил он наложницу.
– Нет, нет, мой господин, – поспешила успокоить его она, – я остановлюсь на каком-нибудь постоялом дворе близ города, где и буду ждать тебя. Ковчег же спрячу в одной из заброшенных каменоломен. И не волнуйся: мои кобры сумеют сохранить божественное наследие!..
Глава 2
Вернувшись в Небехт, Мермос первым делом поделил военную добычу: по одной четверти оставил себе и Нахмину, а половину, как и полагается, отправил на двух торговых кораблях в Инебу-Хедж, в Казначейское ведомство. Каждый из кораблей, трюмы которых были доверху наполнены золотом, серебром, драгоценными камнями, коврами, тканями, дорогой посудой, пряностями, благовониями и предметами роскоши из оникса, травертина и алебастра, сопровождался вооруженным отрядом, специально выделенным с целью их охраны все тем же Мермосом. На одной из торговых судов в столицу отправился и Хафра – с надежно укрытым на груди плотно свернутым листком папируса, скрепленным личной печатью наместника Нубии и помещенным для верности в крепкий кожаный чехол.
Отбытие Хафры в столицу и ходатайство за него Мермоса не вызвало у эрпатора ни беспокойства, ни подозрений. Несмотря даже на то, что накануне, перед отплытием к месту дислокации своего гарнизона, его навестил Нахмин.
Старого вояку, проявившего себя в нубийском походе с самой лучшей стороны, Тутмос принял радушно. Впоследствии он даже намеревался хлопотать перед отцом о его награждении, ибо не сомневался, что верных и отважных людей следует поощрять.
По окончании светских формальностей начальник гарнизона, не умевший юлить и ходить вокруг да около, сразу же озвучил цель своего визита:
– Прости меня, око солнца, но я хочу предупредить тебя…
– О чем же? – насторожился эрпатор.
– Я не умею говорить столь складно, как придворные сановники…
– Говори, как умеешь, Нахмин! – перебил его Тутмос, сгорая от любопытства, граничащего с беспокойством.
– Просто вся эта история с твоим Посвящением и провозглашением твоей божественной сущности… Словом, око солнца, многим эти обстоятельства не дают покоя, вот. Посему и прошу тебя: будь осторожен!..
«Видимо, Фарбис не зря одолевают дурные предчувствия», – подумал эрпатор. Вслух же спросил:
– А сам-то ты, что думаешь о моей новой ипостаси, Нахмин?
– Я верю, око солнца, что ты – новый Гор! – не задумываясь, ответил начальник гарнизона. – Верховный жрец Элефантины не мог ошибиться. Только дело-то не во мне, а в том, как эту новость воспримут при царском дворе!..
«Вероятно, кто-то возрадуется, кто-то испугается, а кто-то, несомненно, испытает и жгучую зависть», – пронеслось в голове Тутмоса. Помолчав, он снял с запястья массивный золотой браслет и протянул его гостю:
– Возьми, Нахмин! Это тебе за преданность и верную службу.
На изготовление копии Золотого нагрудника ушло около десяти дней, и все это время Тутмос терпеливо ждал, пока ювелир закончит своё дело. Наконец в один из вечеров фаменота[101], когда жара перестала уже докучать обитателям Небехта, он посетил, в сопровождении верного Камоса, ювелирную мастерскую. Придирчиво осмотрев доспех, представленный искусным мастером, эрпатор остался доволен: тот практически не отличался от оригинала (правда, был чуть тяжелее, но непосвященный, никогда не державший в руках настоящий доспех, ничего бы не заподозрил).
Ювелир в накладе не остался: Тутмос щедро заплатил ему и за работу, и за молчание, которое в данной ситуации было ему жизненно необходимо. Впрочем, сам небехтский ювелир нисколько и не подозревал об истинной цели заказа наследника: он полагал, что копия божественного доспеха потребовалась эрпатору для украшения одной из статуй великого Гора.
Фарбис решила покинуть Небехт вслед за Нахмином – на одном из торговых судов, курсировавших между Напатой и Аварисом. По настоянию эрпатора она облачилась в Золотой доспех, надев поверх него просторный хитон из плотного хлопка. Теперь, в несколько «располневшем» виде, женщина выглядела дородной матроной, произведшей на свет не менее двух-трёх детей. Роскошные пышные волосы Фарбис собрала на затылке в пучок, закрепила его множеством шпилек и водрузила сверху нубийский женский тюрбан из яркой ткани, преобразив тем самым себя почти до неузнаваемости.
Ковчег же и эбеновый футляр с жезлом-уреей Тутмос собственноручно уложил на самое дно дорожного сундука, после чего закидал многочисленными отрезами тканей и предметами женского туалета.
Эрпатора по-прежнему чрезвычайно беспокоило, сможет ли Фарбис добраться до Авариса одна, без какого бы то ни было сопровождения? Однако женщина заверила, что как только сойдет с корабля, непременно первым делом наймет себе носильщика, а затем и служанку.
В завершении сборов, утром следующего дня, эрпатор застегнул на «располневшей» талии жрицы пояс, отяжелённый кошельком, полным серебряных и медных дебенов и женщина покинула их временное совместное пристанище. На улице её ждали два провожатых нубийца с осликом, нанятые за умеренную
