обещай: если в Эргиал будет неспокойно, ты отправишь Дейдре в Армаг.
Кейд не ожидал, что оллам так быстро даст своё согласие.
– Я обещаю.
– А теперь отдыхай. Вечером я устрою пир в честь твоего прибытия. Ты сможешь увидеться с Дейдре уже как жених.
Вечером в зале для пира собрались почти все обитатели Армага. Оллам восседал на почётном месте за столом, справа от него – Дейдре, сияя от счастья. На её шее виднелся серебряный торквес со вставками из горного хрусталя, который преподнёс жених в знак любви. Рядом с девушкой – лэрд Тальтиу, и его свита. По левую руку от хозяина Армага расположились друиды, в том числе Мойриот и Мангор.
Здесь в зале, на большой жаровне, готовилась туша дикого кабана, распространяя аппетитный аромат трав, используемых в качестве приправы. На длинном столе виднелся карригин [69], несколько блюд с запечённой в мёде лососиной, жареный гусь, хлеб, что было непозволительной роскошью в это время года, и многочисленные кувшины с вином и элем.
Виночерпий по очереди обходил гостей и наполнял из различных кувшинов хмельными напитками их чаши. Кравчий, убедившись в том, что мясо вепря уже достаточно прожарилось, тут же ловко нарезал его длинным отточенным ножом, укладывал на блюда, а слуги подавали их на стол.
Пожилой бард и два его молодых помощника расположились на длинной скамье, специально предназначенной для музыкантов. Бард поставил на колени небольшую арфу, тронул длинными пальцами её струны. Она издала нежный трепетный звук.
Бард откашлялся и неторопливым речитативом начал свою песню. Помощники аккомпанировали ему на свирелях.
Кейд, не скрывая своих чувств, взирал на прекрасную юную невесту. Гости наслаждались сытной едой, пением барда и, конечно, красотой влюблённой пары. Мойриот, отведав небольшой кусочек жареного гуся и, отпив из чаши вина, совершенно потеряла аппетит. Она припомнила долину Маг-Слехт и встретившегося ей лэрда Тальтиу в канун отъезда оллама.
Женщина испытывала некоторую досаду и сожаление, что молодой пылкий лэрд не внял её предостережениям и, наконец, была уверена: Кейд забыл про подаренный ему амулет.
Мойриот смотрела на молодую пару – безусловно, жених и невеста прекрасно подходили друг другу, если бы… Если бы не злополучный гейс, тяготевший над лэрдом.
Мойриот чувствовала себя несколько виноватой: снять такой гейс с Кейда она практически не в силах. Она не знала: как лучше ей поступить? Рассказать обо всём олламу, иди же промолчать? Но неужели оллам и сам ничего не чувствует и не видит?
Противоречивые чувства нахлынули на Мойриот, в ее душе происходила ожесточённая борьба. Мангор заметил, что Мойриот чем-то обеспокоена.
– Что с тобой? Тебе не нравится жених? Впрочем, мне тоже… – признался друид.
Женщина вздрогнула: неужели и Мангор чувствует, то же, что и она?
– Нельзя сказать, что лэрд мне не нравится. Просто… Мне, кажется, что с ним не всё в порядке.
Она многозначительно посмотрела на друида. Тот кивнул в ответ, соглашаясь со сказанным ею.
– Необходимо поговорить с олламом и поделиться с ним своими опасениями.
Мойриот колебалась, не зная, что ответить.
– Да, мы должны это сделать. – Наконец решилась она.
Мангор и Мойриот дождались, когда оллам поднимется из-за стола, и проследовали за ним. Катбад немного устал и хотел удалиться с пира в свои покои пораньше, предоставив гостям возможность повеселиться.
– Оллам! – окликнул его Мангор.
Катбад остановился и внимательно посмотрел на друидов.
– Я знаю, что вы намериваетесь сказать мне. Я всё вижу и всё знаю. Но мы не можем идти против воли богов: таково предназначение моей дочери.
Мангор и Мойриот переглянулись.
– Но оллам… – попыталась возразить женщина.
Катбад поднял руку, прерывая её.
– Не трать лишних слов, Мойриот. Я безгранично доверяю тебе. Надеюсь, что это взаимно…
Мойриот поклонилась.
– Оллам, я никогда не ставила под сомнения твои поступки. Я не в праве этого делать.
– Это вселяет уверенность в том, что у меня – верные помощники. И теперь я прошу: верьте мне. Увы, лэрду не избежать своей судьбы… Дейдре же придётся пережить многое, но она исполнит то, ради чего пришла в этот мир.
Наступил праздник Имболк. Кортеж оллама, сопровождаемый многочисленными повозками друидов и гостей, прибывших на церемонию, устремился в святилище. Дейдре ехала в крытой повозке отца, лэрд Тальтиу и его люди следовали в сопровождении.
Священная роща, укрытая подтаявшим снегом, выглядела достаточно мрачно. Вот уже несколько дней солнце не проглядывало сквозь плотную завесу облачности, низвергавшую на землю отвратительную морось.
Друиды и гости кутались в тёплые плащи. Оллам не любил Имболк, в преддверии праздника вот уже много лет подряд разыгрывалась непогода, и у него начинали болеть ноги и спина.
Но, то поделать: Катбад не мог отказаться от священного ритуала, ведь с минуты на минуту из Эмайн- Махи должен прибыть король.
Время шло, но королевский кортеж не появлялся. Катбад снова сел в повозку и укрылся меховой накидкой, ноги нещадно ныли.
Дейдре и Кейд мирно прогуливались по окраине рощи, оживлённо беседуя. Гости с завистью смотрели на молодую пару, уж им непогода была не почём. Жених и невеста были совершенно поглощены друг другом, время для них летело незаметно, они даже не заметили длительного и тягостного ожидания короля Конхобара.
Наконец на дороге, идущей со стороны Эмайн-Махи появился всадник. Гости и друиды оживились: неужели кортеж короля? Но их чаяния оказались напрасными. Всадник оказался королевским гонцом, которым передал, что королева Фодла, наконец, разрешилась от тяжёлого бремени двойняшками, мальчиками.
Для короля, да и для всей Улады сие известие стало столь желанным, что в Эмайн-Махе устроили по этому поводу праздник, в том числе и приуроченный к Имболку.
Катбад не осуждал короля за то, что он остался рядом с женой, ещё не оправившейся от тяжёлых родов. В его памяти всплыли события трёхлетней давности, когда он пытался устроить судьбу своей племянницы Фодлы, ставшей в последствии королевой Ульстер-Улады. Наконец, его надежды оправдались: Фодла дала королевству наследников, причём сразу двоих.
Катбад не задумывался над тем, что новорожденных двое и о том: как в будущем наследники будут делить власть? По опыту он знал: один из близнецов рождался, как правило, слабым и редко доживал хотя бы до следующего года.
Оллам, умиротворённый полученным известием, вошёл в медионеметон. Его помощники ударили в тимпаны: священный обряд жертвоприношения начался. На сей раз в жертву богам приготовили барана.
Катбад сотворил молитву богине Дану и её мужу Дагде:
– Приветствую вас, духи стихий по всем четырём сторонам света! Приветствую вас, Богиня Дану и её мужа, всесильного Дагду! Я стою между мирами, окружённый любовью и силой. Это праздник света в середине зимы. Весна – не за горами, семя вот-вот взойдёт. Великие Боги, я взываю к вам! Я почитаю вас и знаю, что я един со всеми созданиями на земле и на небе. Моя родня – деревья, травы в полях, животные и камни в морях и на Священных холмах. Воды и песок состоят из вас, и я состою из вас, а вы – из меня. Я взываю к вам, дабы вы исполнили моё желание. Позвольте мне возрадоваться моему единству со всеми созданиями и позвольте мне любить жизнь, которая изливается из Богини Дану и её мужа, Дагды.
Оллам прервал молитву, Мойриот подала ему жертвенный нож. Кровь животного обрызгала серый
