что за прелесть! – не переставала восторгаться юная кузина.
Наталья Васильевна снисходительно выслушивала щебет своей родственницы, приехавшей погостить из Владимира. Она прекрасно понимала, что модные провинциальные салоны не располагают столь богатым ассортиментом, как московские. Графиня улыбалась, любуясь миловидностью и непосредственностью кузины, мысленно ловя себя на мысли, что в свои двадцать два года чувствует себя уж слишком умудрённой опытом и утомлённой жизнью.
– Ах, Натали! – в очередной раз воскликнула Татьяна. – Эта шляпка для тебя! Посмотри!
Графиня взяла предложенную шляпку и покрутила в руках.
– Недурно… весьма недурно… – сдержанно заметила она и подошла к зеркалу, решившись на примерку.
Наконец Наталья Васильевна завязала ленты новой шляпки кокетливым бантом под подбородком…
– Ах, тебе так идёт! – восторгалась кузина.
Графиня придирчиво посмотрела на своё отражение в зеркале.
– Пожалуй, я куплю эту шляпку, – решила она и поинтересовалась у Татьяны: – А ты что выбрала?
Девушка растерялась, ей хотелось купить все шляпки сразу.
– Право, не знаю… – растерянно ответила она. – Они все так хороши…
– Тогда возьми все. – Снисходительно позволила Наталья. – Считай, что это мой подарок… А, где же модистка?..
В это самый момент портьера, отделявшая примерочную от основного зала, колыхнулась… Графиня была уверена, что это модистка. Но она ошибалась…
Неожиданно из-за портьеры появилось дуло пистолета, грянул выстрел. Пуля угодила прямо в зеркало, которое мгновенно треснуло тонкой паутиной и осыпалось на пол. Пуля, видимо, предназначавшаяся графине, почти достигла цели, ибо задела страусиное пёрышко, украшавшее её новую шляпку.
Всё произошло слишком быстро: недоумение Натальи сменилось испугом, перед глазами почему-то промелькнула осенняя охота на волков, когда нелепо погиб управляющий Белкин. Сознание её помутилось, она упала… Татьяна схватилась за голову и издала дикий крик. Тотчас прибежали модистка и хозяйка салона. Увидев распластавшуюся на полу графиню, хозяйка салона сама лишилась чувств и рухнула, как подкошенная.
Модистка, бледная, как смерть, выскочила из примерочной в зал с криками о помощи.
Перед Полянским сидел изрядно помятый Анатоль Дубовицкий. За ним, на всякий случай, стоял дюжий жандарм.
– Я даю вам возможность добровольно во всём сознаться, – сказал поручик.
– Мне не в чем сознаваться. Я хочу знать: в чём меня обвиняют? – вызывающе поинтересовался Анатоль. – Хочу заметить: у вас, поручик будут неприятности.
– Не вы первый мне ими грозите. Итак, вас обвиняют в том, что вы вступили в сговор с некой Сильвией Либуш, чтобы лишить жизни графиню Шаховскую.
Анатоль нагло рассмеялся.
– Ничего более глупого в своей жизни не слышал! Кстати: а кто такая эта Сильвия Либуш?
– Вы хотите сказать, что не знакомы с этой дамой? – уточнил поручик.
– Нет. Впервые слышу это имя. Она что, иностранка?
– Да.
Полянский внимательно воззрился на Анатоля. Тот в свою очередь нагло заявил:
– Я напишу жалобу вашему начальству. Это произвол!
Поручик положил перед Анатолем чистый лист бумаги и перо.
– Пишите. Прошу… Мой начальник: Эйлер Павел Христофорович. А я тем временем расскажу вам, как всё было.
– Рассказывайте… – равнодушно произнёс Дубовицкий и принялся сосредоточенно писать.
– Вы разорены. Постоянно нуждаетесь в деньгах… – начал Полянский. – Поэтому после смерти своего дяди, графа Шаховского, вы убили, вероятнее всего, – отравили Григория Шаховского, своего кузена. Для этого вы прибегли к помощи мадам Либуш. Григорий провёл с ней ночь, а потом скончался.
Анатоль оторвался от написания жалобы.
– Вам бы романы писать, господин поручик.
Но Полянский не обратил внимания на едкое замечание Дубовицкого.
– После смерти кузена вы решили приняться за его жену, Наталью Васильевну. Сначала вы прикинулись страстно влюблённым, но женщина вас отвергла. И вы решили убить её… Разумеется, после смерти графини вы становитесь наследником имения.
– Всё это ваши фантазии, – холодно заметил Анатоль.
– Непонятно лишь одно: что вас связывает с Сильвией Либуш?
Анатоль закончил писать, положил перо на стол и сказал:
– Повторяю: я не знаю никакой Либуш, и никогда её не видел.
В этот момент в кабинет Полянского вошла Лизетт. Поручик предложил ей присесть напротив господина Дубовицкого.
– Прошу вас, – обратился он к Лизетт, – внимательно посмотрите на этого господина. Это он вчера вечером приходил в салон на Большой Молчановке?
Лизетт пристально воззрилась на Анатоля.
– Очень похож… Но нет, это не он. Точно, не он.
Своим ответом Лизетт поставила Полянского в весьма затруднительное положение: мало того, что он, несмотря на покровительство полковника Эйлера, продолжал подозревать мадам Либуш в причастности к смерти Жукова, а затем и Григория Шаховского, так он ещё и, без явных на то оснований, арестовал Дубовицкого.
В глазах у поручика потемнело… Он живо представил себе, как получит нагоняй от начальства, в особенности за то, что пренебрёг пожеланием оного и не оставил мадам Либуш в покое.
Анатоль торжествовал.
– Ну что, господин поручик? Извинитесь передо мной? Или как? – он взглядом указал на лист бумаги с жалобой.
Но на этом испытания Полянского не закончились. Не успел он извиниться перед господином Дубовицким, как дверь кабинета в очередной раз открылась, в проёме появилась голова секретаря.
– Господин поручик, Павел Христофорович просит вас срочно зайти.
Полянский буквально выбежал из кабинета, испытав необычайное душевное облегчение. Но, пройдя по коридору, его посетила мысль: «Неужто Сильвия на меня нажаловалась: мол, хожу к ней в салон, расспросы разные учиняю?..»
…Полянский стоял перед полковником Эйлером с видом приговорённого к казни. Совершенно неожиданно Павел Христофорович сказал без какого-либо раздражения:
– Присаживайтесь, Алексей Федорович… У меня к вам весьма серьёзное дело.
Полянский машинально опустился на стул, всё ещё ожидая услышать выговор. Но, как ни странно, его так и не последовало.
– Сегодня, не более, как два часа назад, стреляли в графиню Шаховскую. Слава богу, она жива, отделалась лишь испугом.
Полянский обомлел…
– Как? Где? Почему? – невольно засыпал он вопросами полковника.
– Понимаю ваше волнение, Алексей Фёдорович. Я до сих пор пребываю в крайнем изумлении. Придётся вам взяться за это дело… Тем более, что графиня выразила на то своё настойчивое пожелание. М-да… Сначала смерть её супруга, теперь вот покушение на саму графиню… Что вы думаете по этому поводу?
Полянский решил рассказать Эйлеру о том, что подозревал Анатоля Дубовицкого, который, как выяснилось, не имеет к покушению ни малейшего отношения, ибо всю ночь и утро текущего дня находился под стражей в участке. О своих подозрениях в отношении мадам Либуш поручик решил предусмотрительно умолчать.
– Признаться честно, я – в затруднительном положении. События развиваются столь стремительно и совершенно непредсказуемым образом, – признался поручик.
