остальных…
Хаген и Зигфрид согласились со жрицей, к тому же у них были опасения, что все юты погибли.
…Брунхильда и бургунды, под руки поддерживающие своего короля, спустились в землянку вёльфы.
– Кто там? – проскрипела старуха. – Брунхильда?
– Это я… Я не одна… – подтвердила та.
– Слава Одину, ты жива… – старуха с огромным трудом приподнялась со своего ложа и пошаркала навстречу гостям. – Вам удалось убить праматерь?
– Да… Но Гунтар ранен. Он без сознания… – пояснила жрица.
– Я осмотрю его…
Короля положили на плетёное ложе вёльфы, он не придавал признаков жизни. Старуха осмотрела рану, приподняла веки бургунду и изрекла:
– Яд… Его кровь отравлена.
Брунхильду охватило смятение: неужели она так и не станет королевой? Не отправится с Гунтаром в тёплую богатую Бургундию?
– Вёльфа, он должен жить! – отчеканила жрица.
Старуха усмехнулась и тихо сказала:
– Твое желание стать королевой сильнее истиной любви…
Брунхильда потупила очи в долу. Старуха попала прямо в яблочко: в последние дни девушка всё чаще думала о Зигфриде. И мысли её были отнюдь не благочестивы.
Три дня Гунтар пребывал без сознания, затем ещё три прометался в горячке. За это время стало окончательно ясно: Харальд Косматый и его люди не вернутся из подземелий медведей.
Хёвдинг, как и обещал, заплатил семьям погибших по двадцать риксдаллеров. Распоряжения он отдавал, будучи на смертном одре. Треллеборг бурлил: праматерь медведей убита. Нападут ли медведи снова? Или навсегда покинут здешние земли? Хёвдинг умирает… Кто займёт его место? Брунхильда отдала предпочтение чужаку… Как с примириться этим фактом? К тому же чужак-бургунд при смерти… Выживет ли он?
Однако Гунтар выжил. Спустя шесть дней он открыл глаза и попросил у вёльфы поесть. Несомненно, он шёл на поправку. В этот же день Брунхильда зажгла огонь погребального костра. Её отец отправился в Иной мир.
Вёльфа почувствовала смерть Сигурда. И сказала поднявшемуся со смертного ложа Гунтару:
– Сигурд – это последняя нить норны[37] Урд, что связывала меня с жизнью… Пришло моё время…
В тот же вечер вёльфа тихо умерла в своей землянке.
Вскоре после этих событий бургунды и жрица взошли на корабль, который навсегда отчалил от берегов острова Фюн.
На обратном пути Гунтар проявлял нежность и внимание по отношению к невесте. Та отвечала королю взаимностью. Однако Зигфрид мрачнел с каждым днём. Он ловил себя на мысли, что потерял сон и аппетит отнюдь не из-за прекрасных глаз своей наречённой невесты Кримхильды. Зигфрид жаждал Брунхильду! Но она принадлежала королю!
Корабль, гружёный приданным Брунхильды, наконец достиг Кастра Ветеры, где путешественники решили отдохнуть несколько дней. Зиглинда и Иннокентий с радостью приветствовали сына и короля Бургундии с молодой невестой. Королева фризов устроила в честь дорогих гостей пир и призналась о том, что догадывалась о путешествии Гунтара инкогнито. После пира воины Ульпии Витрикс в облачении гладиаторов развлекали гостей на арене боями до первой крови. Брунхильда получила несказанное удовольствие. По завершении празднеств в столицу прибыл Зигмунд. Ему не хотелось покидать латифундию и видеться со своей супругой. Он так и не смог смириться с потерей дочери и любимой наложницы. Зигфрид заметил, что отец сильно постарел и стал много пить. От этого его некогда мужественное красивое лицо стало одутловатым, под глазами появились мешки. Речь короля фризов стала сбивчивой и невнятной.
За пиром проницательная Зиглинда заметила, как её сын взирал на Брунхильду. А на гладиаторских боях, когда Зигфрид решил выступить на арене, окончательно убедилась в его чувствах к жрице- дикарке.
Зиглинда, томимая дурными предчувствиями, решила поговорить с сыном. Она призвала его в свои покои и без обиняков начала разговор.
– Зигфрид, я всегда поощряла твои любовные похождения. Я даже уже смирилась с тем фактом, что ты намерен жениться на бургундке! Но прошу тебя, оставь мысли о Брунхильде! Я достаточно прожила на свете, чтобы понять, какие чувства ты к ней питаешь. Странно, что этого не замечает Гунтар…
Зигфрид со всем тщанием рассматривал мозаичный пол у себя под ногами. Он молчал, не зная, что ответить матери.
– Значит, я права! – окончательно убедилась Зиглинда. – Опомнись, сын мой! Не совершай опрометчивых поступков! Лик этой дикарки прекрасен, но душа черна! Я чувствую это! Поверь мне…
Зигфрид отрицательно покачал головой.
– Матушка, вы же её совсем не знаете… – попытался возразить он.
– И знать не собираюсь, мне это ни к чему! – резонно заметила королева. – Не сомневаюсь, жрицей руководит голый расчёт. И ты ещё убедишься в этом. Помни, что твои необдуманные действия могут привести к войне между Фризией и Бургундией. Обещай мне, что ты никогда не дотронешься до этой девицы!
Зигфрид тяжело вздохнул.
– Хорошо… Я обещаю, матушка…
В Ворбетамагус на судне, предоставленном королём фризов, отправились гонцы во главе с Хагеном. Букеларий должен был прибыть в Ворбетомагус и всё приготовить к встрече короля и его невесты. Гизельхар вопрошал Логоса: отчего его брат не погиб в путешествии? Он уже не раз примерял корону Бургундии и обдумывал, как расправится с камерарием, его будущим зятем, а Сибиллу сделает наложницей. А тут такая новость: Гунтар возвращается – жив, здоров, да ещё и с невестой! Теперь жди появления на свет законных наследников! Гизельхар отправился в лупанарий, дабы утопить свою горечь и ненависть в объятиях продажных гетер и вине.
Однако королева-мать Утта и Кримхильда выслушали рассказ Хагена с нескрываемым интересом и выказали определённую обеспокоенность. Неужели эта воительница, по сути, дикарка из племени ютов, сможет стать королевой и вести себя сообразно её новому статусу? Но Хаген с жаром уверял их, что Брунхильда действительно красива, добродетельна и бесстрашна, как и поют в своих песнях шпильманы.
Наконец настал день, когда Гунтар и Брунхильда ступили на землю Бургундии. Вслед за ними по сходням на пристань спустились «три Зигфрида» и Хаген. Королевская семья – Утта, Кримхильда, Гизельхар – едва сдерживали эмоции. Утта была рада видеть сына, Кримхильда истосковалась по Зигфриду и была готова броситься в его объятия, позабыв все приличия. Да и к чему они? Ведь она уже – невеста!
Гизельхар скрипел зубами от злости и ненависти. «И почему братец не сгинул в северных землях? – размышлял он. – Корона и Сибилла были бы моими…» Однако, превозмогая неприязненные чувства, Гизельхар, распахнув объятия, поспешил навстречу старшему брату.
– Мой король и дорогой брат! – фальшиво воскликнул он. – Как я рад твоему возвращению!
Братья обнялись. И принц тотчас перевёл взор на Брунхильду: красота девы поразила его. В ней было что-то дикое, необузданное и в то же время притягательное. Гизельхар поклонился Брунхильде, то ответила ослепительной улыбкой.
– Я также рад, что ты нашёл ту, которую восхваляют шпильманы, – добавил Гизельхар. – Но теперь я вижу, что шпильманы лгут. Северная дева уже красивее, чем в песнях…
Гизельхар закончил короткую приветственную речь, уступив место Утте. Королева-мать цепким взором вперилась в Северную деву. Интуиция подсказывала ей: эта жрица из святилища Одина принесёт Бургундии немало бед. Но переубеждать Гунтара по этому поводу было бесполезно.
Брунхильда почувствовала настороженность со стороны Утты тотчас вышла из положения, преподнеся ей щедрые подарки. Утта немного смягчилась, решив, что время покажет.
