о-о!
Рэми сосредоточилась на узоре, и улыбалась уголками губ, слушая монологи блондинки. Скрипнула дверь и ввалилась целая толпа из двух девиц – Моран и Гэйл.
– Привет, ребенок, – возопили они, – сейчас мы скажем тебе горячую новость! Наши задницы раскалились, как только мы ее вызнали, и не дали нам спокойно усидеть на месте!
«Новостью» для двойняшек Моран и Гэйл были даже роды соседской кошки, так что девушка подавила смешок и приготовилась удивляться.
– У мадам вчера в комнате был любовник! Маранжьез артистично захохотала, сверкая жемчужными зубами.
– Не скалься, белая, выдеру патлы, – картинно прошипела Моран. – Я правду говорю!
Белая Пчелка смеялась, двойняшки лупили ее по плечам и обзывались, Рэми хихикала.
– Опишите кавалера, девоньки! Гэйл подбоченилась.
– А вот и сама свидетельница-очевидица. Заходи, Фиалка!
Длинноногая темнокожая Фиалка с ленивой грацией, присущей ее племени, пристроилась на уголке стола. Рэми с восторгом в очередной раз глянула в ее пронзительно синие глаза.
– Никак уже растрепали, сороки? – осведомилась чернокожая танцовщица и закурила. Она единственная среди всех курила. – Ну?
– Скажи-ка мне, цветок-Фиалка, что за любовник у нашей мадам?
– Кто сказал «любовник»? У нее вчера был гость. Про остальное они выдумали!
Маранжьез подула на ноготки и величаво поднялась с кресла, в которое тут же плюхнулись обе сестрички:
– А кто он был, по-твоему, а?! Посол святой церкви?!!
– Как он выглядел, Фиалка? – подала голос Рэми.
– Видишь, ребенку интересно!! – возопили двойняшки.
Черная Пчелка повела рукой с тонкой сигареткой.
– Более чем на пол головы выше меня ростом… Маранжьез присвистнула, округляя зеленые очи.
Экзотическая Фиалка была вообще самой высокой в этом городе, может, исключая гвардейцев Почетного Караула!
– Фигура мощная, но движется легко. Должно быть, не стар. По лестнице, по крайней мере, взбежал быстрее, чем вон те две толстозадые!
Моран и Гэйл завизжали и кинули в негритянку подушечкой-игольницей со стола Рэми.
– Волосы темные, но не черные. Гладко зачесаны назад. Довольно короткие. Одет не по последней дурацкой моде, но явно дорого. Больше я ничего не заметила, а потом двери комнаты мадам закрылись, мои сестрички! И я пожужжала к своему гостю.
– А лицо?! Он что, не обернулся ни разу?
– Он был в маске, мои сладкие! – провозгласила Фиалка и швырнула окурок за окно. – В полумаске, если быть точнее.
– Фу, извращенец, – скривилась Моран. – Тоже мне, тайная вечеря! Он что, женат? Сюда вообще не всяких пускают, а чтобы еще стыдились нас???
– Последний романтик, – томно протянула Маранжьез и прикрыла глаза. – В этом циничном мире!
– Да ладно тебе, Белая! Вон к Карисси ходил один, тоже прям в маске, тоже губу раскатала, думала романтик, оказалось – полный урод! Ему где-то в шестом квартале в драке приложили «звездочкой» – полхари снесло.
– Пчелки, ну посмотрите на все с другой стороны! – продолжала блондинка так же нарочито и томно, накручивая локон на пальчик. – Ангел и зверь в одном флаконе. Человек и чудовище. Сексуально!
– Да, – подыграла ей Фиалка с хриплым придыханием. – Милый, испугай меня до оргазма!
Маранжьез краем глаза глянула на алые щеки Рэми, и отвесила неосторожной ораторше хороший подзатыльник. Девицы захохотали не как пчелки, а как табун здоровых молодых кобыл.
– Веселимся? – дверь опять хлопнула, и в забитую до отказа комнатку ворвалась Рыжая Пчелка, Аттарет. – Фу! Настоящее веселье творится в репетиционной! Очередная крестьяночка приехала покорять столицу, и мадам гоняет ее, как блоху. Айда смотреть!
Из зала доносился ритмичный стук. Утро, музыкантов нет, да и станет мадам гонять даже паршивого скрипача ради провинциалки? Когда Рэми и Маранжьез дошествовали до дверей зала, там уже яблоку негде было упасть – все кабаре пялилось в узкую щель в дверях.
Было на что посмотреть!
Периодически отчаянные девчонки со всей страны приезжали в надежде танцевать в столице. В основном они приезжали в Императорский Балет. Но туда не пробивались, и второй инстанцией был «Дикий мед». Даже зная репутацию кабаре, все равно осаждали. Мадам никому не отказывала в прослушивании, но вот проходили его едва ли не меньшее число девушек, чем в Императорском театре.
Очередная претендентка вертелась по паркету, подстегиваемая дробью ударов трости мистрессы по станку. За дверью живо делились впечатлениями.
– Недурна!
– Рост есть!
– Да ну, гнется хуже палки мадам Хедер!
– А этот «пьяный» пируэт!
На лице испытуемой отражался шок. Стало заметно, как юна на самом деле претендентка, как по-детски кривится ее неровно загримированное личико от попытки сдержать слезы неловкости. Но резкий стук палки требовал действий. Девчонка из последних сил надела на лицо выражение, которое, как она считала, подходит «крутой профессионалке» и сделала широкий, тянущий шаг.
– Дрожит как мышь, – прокомментировали тайные зрительницы. – Не пойдет!
Хедер вздохнула. Извини, малышка, но ты такую энергетику не потянешь. Забьют. Лучше тебе попробоваться где-нибудь еще. Так уж и быть, дам адреса. Вполголоса разъяснив девочке ситуацию и даже ухитрившись не дать ей расплакаться, Хедер отправила претендентку с горничной наружу.
Скрип половиц за спиной. У нее хороший, музыкальный слух. Это не «пчелка», тяжеловато что-то.
– Доброе утро. Вы вовремя, хочу вас представить.
Пчелки замолчали, как по команде уставившись на новое развлечение.
– Это он… – шепнула Фиалка ближайшим подругам.
Маранжьез приосанилась. Джорданна приподняла бровь. Моран и Гейл переглянулись. Хедер видела, что появление гостя все-таки произвело впечатление.
– Дамы, – сообщила она чрезвычайно мягко, – позвольте вам представить Джерарда. Он МОЙ гость. Прошу вас относиться к нему со всем уважением, как относились бы ко мне.
Девочки ошарашено вдохнули воздух, все сразу. Никогда они не слышали такого – «МОЙ гость». Видно и впрямь что-то важное сюда пришло.
Джерард легонько склонил голову.
Пчелки учинили каждая на свой лад немыслимые реверансы. Шутовка Лоди даже ухитрилась сделать сальто и усесться на шпагат.
– А теперь займемся нашими скучными повседневными делами, – намекнула Хедер скорее Джерарду, чем девочкам и он понял, ушел мгновенно. – Дамы, к станку!
Джерард же в это самое время стоял в абсолютной растерянности среди собственного багажа, и тихо клял хозяина лавки. Ну, куда это все девать теперь? Что здесь что? Ах, вот выглядывает уголок рубашки. Да, чистая рубашка – то, что нужно. Джерард потянул за рукав, рубашка выползла из сумки, в которую была упакована, и в тишине послышался совершенно явственный треск.
Ой.
Из чего они их делают, из паутины? Ладно. Обежав с вечера строение, он точно знал местоположение трех комнат: кухни, большой купальни с бассейном и гардеробной… нет, скорее ателье. Там должны быть нитки.
«Ты можешь уйти, – вдруг услужливо сказало Межмирье. – Как только это все тебе надоест».
Мысль показалась заманчивой и очень теплой. Джерард вздохнул и напомнил себе – пора разобраться с сердцем. Межмирье как-то обиженно плеснуло в глубине души. Диалоги с этим пространством иногда очень
