К тому, что хокарэм стал водоносом, в Ларау отнеслись с недоумением. Сэллик первое время пыталась ему помогать, однако Смирол лишь отрицательно качал головой.
Однажды его окликнул прохожий и спросил, как пройти к дому Аранри.
— Я туда иду, — ответил Смирол, чуть покачивая на ходу развешанными на коромысло ведрами.
Незнакомец пошел рядом. На Смироле была лишь грязная набедренная повязка, и прохожий принял его за раба. Идти же, пропуская вперед раба, для майярца унизительно, и незнакомец нетерпеливо поглядывал на неспешно шагающего Смирола. Смирол в свою очередь украдкой посматривал на чужестранца. Тот был невелик ростом и, судя по всему, придавал своей внешности большое значение. По виду казался он горожанином среднего достатка, очень аккуратным в одежде. Бородка и усы были тщательно подстрижены; волосы тоже были короткими. — по моде, принятой в южном Горту. Из оружия был при нем короткий меч. Но Смирол, оглядев незнакомца, решил, что перед ним хокарэм. Правда, в этом он был не очень уверен: если бы незнакомец не спрашивал дом Аранри, Смирол поостерегся бы в выводах.
Двадцать шагов, которые оставались до калитки двора Аранри, Смирол перебирал имена хокарэмов. Этот, который был на добрый десяток лет старше Смирола, явно не был частым гостем в замке Ралло. Смирол припоминал почти забытые лица. «Если убрать бороду и усы… Маву, — понял Смирол. — Маву из Сургары. Давно сгинувший в невесть каких далях хокарэм принцессы Сургарской».
— Ты не Маву ли? — спросил Смирол.
— А! — посмотрел на него внимательнее путник. — Тоже волчья кровь?
— Я Смирол из Байланто.
— Не припоминаю, — равнодушно бросил Маву. — А зачем ты воду таскаешь?
— Я здесь на поправке, — отозвался Смирол. — Воду таскать — неплохая тренировка.
Маву пропустил Смирола в калитку и прошел следом. Аранри был занят — составлял раствор для крашения. Антуно ему помогала. Гостем занялись Аранри и Сэллик: принесли воды умыться с дороги, предложили поесть. Смирол с неудовольствием заметил, как Маву бесцеремонно привлек к себе девушку. Сэллик оглянулась на него с испугом. Когда же девушка вышла, Смирол сказал тихо:
— Аранри не хочет, чтобы Сэллик обижали…
— Разве я обижаю ее? — поднял брови Маву. Смирол оценил его, смерив взглядом, потом пошел к Аранри, встал у чана с краской и проговорил, оглядываясь на гостя:
— Батюшка, почему бы тебе не отправить Сэллик домой? Аранри, не поднимая глаз от выкрашенной пятнами ткани, сказал глухо:
— Как хочешь, сынок.
Смирол вернулся к дому, нашел в пристройке, где размещалась летняя кухня, девушку и сказал ей:
— Сегодня ты не нужна, можешь идти.
— Но…
— Иди, — повторил Смирол настойчиво.
— Но обед…
— Я все сделаю.
Сэллик, пожав плечами, рассказала, что где, и ушла. Такие неожиданные выходные случались у нее довольно часто — не раз бывало, что Аранри отсылал ее, желая поговорить со своими гостями без помех.
Готовил Смирол неважно, но был уверен, что стряпню его съедят; в кухне и застал его Картван, зашедший по обыкновению скоротать пару часов до вечера.
— Ты мой неоплатный должник, — проговорил Смирол вместо приветствия. — У Аранри гость, очень опасный для юных девиц. Я отправил Сэллик домой.
Картван пропустил его слова мимо ушей. Он с интересом следил за действиями Смирола, занятого приготовлением лапши.
— Ты как заправская стряпуха, — объявил он, завороженный уверенными движениями Смирола.
— Ты когда-нибудь пробовал хокарэмскую лапшу? — полюбопытствовал Смирол, деловито взмахивая в воздухе пучком нитей из теста.
— Где ж я мог попробовать хокарэмскую лапшу? — засмеялся Картван.
— Моя лапша — это еще не деликатес, — просветил его Смирол. — Попробовал бы ты лапшу Герхо из Кэйве — вот где объедение.
Картван смеясь возразил, что он и Смироловой лапши еще не пробовал:
— Ты бы не хвалился, вдруг не получится… — Он осекся. Из дома вышел мрачный Маву, с крыльца рассмотрел, чем занимается Смирол, спросил, нельзя ли затопить баню.
— Отчего же, можно, — отозвался Смирол, не прекращая операции с тестом. — Тебе помочь?
— Обойдусь, — бросил Маву, спустившись с крыльца.
Картван, которого он не удостоил и взглядом, настороженно следил за ним, пока спина Маву не скрылась за кустами ягодника.
— Это и есть опасный для девиц человек? — тихо осведомился он.
— Да-а, — протянул Смирол, занятый укладкой на стол приготовленной лапши.
Сверху он пристроил что-то наподобие навеса из льняного полотенца, чтобы на тесто не садились мухи и не попадала пыль. Тесту полагалось как следует подсохнуть, а Смирол пока занялся другими кухонными делами. Подошла Антуно, ахнула — как же так, дорогой гость стряпней занялся! — зачерпнула из ведра с мыльным раствором ковшиком, налила в медный таз, долго оттирала руки от въевшейся в кожу краски цвета «запыленного чертополоха». Пока она мылась, Смирол приготовил быстрый, «ленивый», соус и разделал трех куриц. Жарить их взялась Антуно, а Смирол, сходив на огород, приволок овощи и молниеносно накрошил их на салат. Картван с интересом следил за летающим лезвием ножа. Чтобы орудовать ножом так, как это делал Смирол, требовалась долгая тренировка, ведь нож был настолько острым, что мог бы отрубить палец.
— Вот признают меня хэймом, — объявил Смирол, — пойду в повара. Хорошая работенка — всегда при еде…
— Да как ты такие слова говоришь! — воскликнула Антуно. — Что ты, мальчик мой…
— Какое большое несчастье — в Майяре быть хэймом! — разглагольствовал Смирол, решив наконец, что он сделал все необходимое. — Но горе мое в том, что я смогу заниматься механикой, только если стану хэймом…
— Медом тебе механика намазана? — проворчал Аранри, подходя к пристройке. — Ну-ка, сынок, помоги отмыться.
Аранри перепачкался куда больше Антуно. Руки были в краске по локоть, а все остальное грузное тело и набедренная повязка были покрыты брызгами и потеками.
Смирол без слов взял щетку, макнул ее в мыльный раствор и с ожесточением принялся оттирать краску с названого папаши, время от времени окатывая его водой.
— На этот год крашение окончено, — объявил Аранри, когда пятна на его коже заметно поблекли.
Смирол вылил на него последнее ведро воды, и Аранри ушел в дом переодеваться. Вернулся он вдвоем с Маву. Смирол к тому времени священнодействовал над котлом, где варилась лапша.
А Антуно разговаривала с Карми.
Карми только что появилась, одета она была на байлантский лад — в келани с короткими рукавами и тонкую полотняную юбку почти до щиколоток. Голова, по местному обычаю, повязана скрученным в жгут платком, но, в нарушение правил, волосы были уж очень короткие — едва достигали лопаток. Правда, так же коротко стригут волосы и девушки из рыбачьих приморских поселений, но Карми внешностью мало напоминала рыбачку. Как только что выразился прохожий на улице, видно было, что в жилах у нее благородная кровь.
Смирол не мог обернуться: как раз сейчас подошла, как он утверждал, ответственная операция — лапша должна быть извлечена именно в тот момент, когда сварится, ни мгновением раньше, ни мгновением позже. Антуно же приняла Карми за деревенскую девушку, зашедшую узнать, не нужны ли хозяйке лесные ягоды, или грибы, или орехи.
— Что тебе нужно, девочка? — приветливо обратилась к ней Антуно.
— Ты Антуно, жена Аранри? — вместо ответа спросила девушка. — Меня зовут Карми.
— Мама, это ларец моего сердца! — закричал Смирол, не отрываясь от котла. Двумя палочками он
