спросил Герхо.
— И что ты предлагаешь?
— Может быть, свернем к Орхаухскому броду? — с надеждой проговорил кэйвирец. Само присутствие хокарэми — лучшая охрана, и ему не хотелось этой охраны лишаться.
— Хорошо, — пожала плечами Карми. — Поехали через Орхаух.
Нельзя сказать, что внезапное изменение направления не встревожило Карми: вдруг оказалось, что маршрут пройдет на несколько лиг ближе к замку Ралло, — что же тут хорошего? И еще что-то тревожило Карми, но понять, в чем дело, она не могла, пока Имха переставляла копыта по пыльной дороге. Карми попыталась разобраться в своих подозрениях, но не видела абсолютно никаких несоответствий в поведении Герхо. И все же всякий раз, когда он приближался, Карми вдруг начинала чувствовать опасность.
«В чем дело? — ломала она голову. — Уйти, бросить Герхо? Но не стыдно ли шарахаться от неясной тени?»
Когда же наступил вечер и Герхо засуетился, разводя костер и устраивая грозную госпожу хокарэми поудобнее, Карми наконец поняла, чем ей не нравится услужливый кэйвирский купец.
Запах. Тонкий, почти неразличимый среди других, смешанный запах полыни, листьев лисянки и масла из плодов корахэ.
Полынью и лисянкой обтирают кожу хокарэмы, избавляясь от кровососущих насекомых, а кораховое масло применяется при массаже. Стенхе и Маву всегда были окружены этим горьковатым пряным запахом. Но кэйвирский купец, благоухающий этим ароматом? Что-то маловероятное, полагала Карми.
«Он вовсе не благоухает, — поправила она себя. — Запах почти неразличим среди других запахов, более подходящих к обличью купца. А Стенхе когда-то говорил, что у женщин более тонкое обоняние…»
Итак, Герхо — хокарэм.
Карми вяло поужинала, пытаясь не выдать своего изменившегося настроения. Герхо хокарэм, и он сразу увидел, что Карми не из питомцев замка Ралло. Ничего удивительного в том, что он решил задержать и доставить странную попутчицу в Орвит-Ралло.
Карми рассеянно поворошила веткой дотлевающие головешки. Герхо, сидя напротив, старательно показывал, что пора спать, — пытался сдерживать зевоту из почтения к госпоже хокарэми.
— Что страдаешь? — равнодушно проговорила Карми. — Спи, не беспокойся.
Герхо стал укладываться на ночлег. Карми потянулась за котелком с водой, нечаянно опрокинула его, подхватила, когда на дне осталось несколько глотков, с сожалением заглянула внутрь, потом выпила воду, вздохнула и встала.
— Спи, — кивнула она подхватившемуся было Герхо. — Я сама.
Не производя особого шума, но и не пытаясь идти осторожно, она спустилась к ручью, бережно поставила у воды котелок и глянула вверх. Она увидела озаренную неясным светом угасающего костра фигуру поднявшегося Герхо и сообразила, что даже если он и смотрит вниз, ничего не увидит в темноте. И он еще не знает, что Карми в полной мере владеет хокарэмским искусством «невидимости».
Она бесшумно скользнула прочь, пытаясь разобраться, в каком направлении хокарэм Герхо будет вести поиски исчезнувшей самозванки. Она знала, что для того, чтобы отыскать ее в ночном лесу, Герхо потребуется не только умение, но и везение. И самой ей понадобится умение и удача.
Но удача изменила ей. Карми выскочила на край обрыва, определила, что это настоящий каньон, пробитый рекой в твердых каменных породах, неправильно взяла направление, желая обойти одно из разветвлений этого гигантского оврага, заплуталась и к рассвету оказалась на пустоши, где ее одежда четко выделялась среди красных песков. Карми старательно втерла в одежду красную пыль, отчего та приняла бурый оттенок, и затаилась среди камней. Осеннее солнце еще припекало, но Карми сообразила, что если она полежит так до вечера, то простудится. К тому же над ней принялись кружить несколько зловещих птиц, и Карми решила, что пора отсюда выбираться. Где ползком, где перебежками она двинулась к виднеющейся вдали рощице. Она была внимательна и осторожна, но вдруг один из валунов зашевелился, превратился в Герхо, и хокарэм насмешливо сказал:
— Ну, девочка, куда ты?
Карми выпрямилась, машинально похлопала по штанам, отряхивая пыль.
— Хорошо бегаешь, — благодушно проговорил Герхо.
— Что ты ко мне привязался? — вяло спросила Карми.
— Ты уж извини, малышка, но придется тебе прогуляться до Орвит-Ралло.
Карми фыркнула:
— Вот еще!
— На тебе одежда, которую ты не имеешь права носить.
— Ишь ты, законник, — с недоброй улыбкой произнесла Карми. — Хокарэмы права разбирают, подумать только…
Но Герхо не был склонен выслушивать дерзости. Он хлестко ударил ее по шее, и резкая боль опрокинула Карми на землю. Когда она опять обрела способность дышать, Герхо стоял над ней и держал в руках лапару, подаренную арзраусцем. Нож, который Карми купила в Лорцо, уже был у него за поясом.
— Где взяла? — Герхо сунул лапару под нос Карми. Карми сидела держась за горло. Дышать было больно, голос отказывал. — Где взяла? — Герхо с силой встряхнул Карми за плечи. У Карми мотнулась голова, причинив еще большую боль горлу. Она закашлялась.
— Отцепись, — прохрипела она. — Буду разговаривать только с Логри.
Герхо еще раз хлестко ударил ее. Карми, придя в себя после удара, демонстративно зажала в зубах шнурок от куртки. Герхо присел перед ней на корточки, повернул ее лицо к себе, посмотрел на крепко сцепленные зубы и проговорил:
— Ладно, милая моя. Логри так Логри. Вставай!
Тон его не предвещал ничего хорошего. Карми послушно поднялась на ноги и остановилась, ожидая приказаний. Герхо — опытный хокарэм, не мальчишка, как рыжий Смирол, обмануть его нелегко, да и не удастся — он настороже, он уже знает, на что Карми способна. И Карми знала, что, если она будет вести себя неразумно, попытается применить те приемы боя, которым когда-то учил ее Стенхе, Герхо попросту убьет ее или искалечит.
В молчании, нарушаемом только короткими приказами Герхо, они вернулись к месту стоянки. Герхо собрал своих мулов, и они опять двинулись в путь, только на лошади на этот раз ехал Герхо, а Карми шла пешком.
Дорога на Орхаухский брод осталась далеко в стороне. Герхо теперь не было необходимости хитрить, и он направился к Орвит-Ралло напрямик.
Ночь наступила очень быстро; они слишком много времени потратили на игру в кошки-мышки, и теперь уже Герхо, которому спать хотелось непритворно, не мог позволить, чтобы Карми сбежала еще раз. Он ее связал, связал не очень крепко, чтобы не нарушилось кровообращение. Щадящий способ он мог выбрать и потому, что Карми — с ее не слишком развитой мускулатурой — неспособна на ухищрения, к которым обычно прибегают связанные хокарэмы: она не умеет заметно изменять объем своих мышц.
— Спокойной ночи, — с иронией сказал Герхо, укрывая ее одеялом из заячьего меха. С парнем он бы так церемониться не стал, но женщина в беспомощном положении, полагал Герхо, должна иметь право на какое-то снисхождение.
— Послушай-ка, злюка, — он обратился к ней вдруг, размягченный собственной добротой. — Как ты меня раскусила? Почему? Потому, что я тебя к Орвит-Ралло тянул?
— По запаху, — отозвалась Карми сонно. Веревки и заячья полость сковывали свободу, но не резали кожу, и было тепло, так что поблажку она оценила. — Полынь, лисянка и массажное масло.
Герхо недоуменно обнюхал свое запястье.
— У мужиков никуда не годный нюх, — добавила Карми, отворачиваясь от костра.
Утром Герхо поднял ее чуть свет, долго распутывал свои замысловатые узлы, потом разрешил умыться, дал кусок лепешки с вяленым мясом и три сушеные груши.
— Сегодня будем в Орвит-Ралло, — сообщил Герхо, садясь в седло.
Карми промолчала. Что уж и говорить, её совсем не тянуло в замок Ралло, но возможности избавиться от опеки Герхо она не видела.
