Пакет был от старого друга, сподвижника по Русскому географическому обществу Карла Бэра[55]. Нетерпеливо надрезал бумагу, достал присланный журнал — последний, только что вышедший номер «Известий Русского географического общества». Прочел короткую сопроводительную записку Бэра. А вот и его статья в журнале — «Несколько слов по поводу новооткрытой Врангелевой земли». Тема знакомая. Еще с начала года в научных изданиях появились публикации по поводу полярной земли, открытой в Ледовитом море американским китобоем Лонгом, которой охотник за китами дал имя Врангеля. Самого сообщения удачливого американца видеть не довелось, но судя по некоторым выдержкам из других изданий, это была именно та земля, которую по наводке чукотских старейшин они упорно искали вместе с Козьминым и Матюшкиным.
Новость, что кому-то невзначай повезло, вызвала двоякое чувство. Шел-шел на своем китобойном судне, и вдруг на горизонте земля, которую другие, рискуя жизнью, искали годы! Но в географии такое случается. Конечно, очень приятно, что Лонг вспомнил о тех, кто имел гораздо большее право открыть эту землю, и отдал им дань памяти. Однако, узнав об открытии, тут же заявили о себе и злопыхатели. Среди них австрийский профессор Фердинанд Гохенштеттер, президент Венского географического общества, и особенно немецкий географ доктор Петерман. Опубликовав сообщение об открытии Лонга в издаваемом им ежемесячном журнале, Петерман посетовал, как неудачно назвал американец новооткрытую землю именем Врангеля. Мол, сам-то Врангель более всех сомневался в существовании на севере земли, когда-то виденной казаком Андреевым, и потому было бы более справедливым назвать открытие «Землей Андреева».
Да потрудился ли Петерман, негодовал Врангель, прежде чем делать такие заключения, хотя бы заглянуть в его труд, посвященный поискам земли, лежащей в Ледовитом море?
Но почитаем, что же написал уважаемый академик Карл Бэр по поводу открытия Лонга и измышлений Петермана.
Правильно, Бэр все ставит на свои места. Напоминает, что на приложенной к описанию своего путешествия карте Врангель указал в море землю с припиской: «Горы видятся в летнее время с мыса Якан» — именно в том районе, где и обнаружил землю Лонг. А казак Андреев, подчеркнул Бэр, будто бы видел землю много западнее — к северу от устья Колымы.
Бэр посчитал нужным напомнить и то, что сведения о земле к северу от мыса Якан были получены экспедицией Врангеля лишь в последний год его пребывания в Сибири и он ходатайствовал перед адмиралтейством о разрешении продолжить экспедицию еще на два года, чтобы, устроив склад провизии на мысе Якан, возобновить поиск земли, в существовании коей не сомневался, и наконец-то отыскать ее. Но предложение это не было принято. «Отсюда ясно, — заключил Бэр, — что капитан Лонг, назвав открытую им землю именем барона Врангеля, воздал сему последнему вполне заслуженную честь».
Что ж, усмехнулся Врангель, доброе имя несправедливо оклеветанного Петерманом восстановлено.
Бэр напомнил и его, Врангеля, собственные слова из книги о полярном путешествии: «Если на севере действительно существует земля, то открытие ее зависит исключительно от случая и благоприятного расположения обстоятельств. Главные условия удачи составляют безбурная морозная зима и позднее наступление весны. При таких условиях путешествие должно быть предпринято от Якана, где, по преданиям жителей, неизвестная страна наиболее сближается с берегом Азиатского материка».
Да, эти слова он записал в своем труде в надежде, что когда-нибудь другому русскому путешественнику вновь посчастливится отправиться на поиск неведомой земли. Увы, за несколько десятилетий, миновавших после завершения их экспедиции, так и не было предпринято попытки повторить их опыт. Некоторые высокие лица считали такие поиски бесперспективными, в других же случаях самую идею поддерживали, но не находилось денег для ее реализации.
Особо не вчитываясь, бегло пробежал то место статьи, где Бэр описывал открытие английским капитаном Келлером к северу от Берингова пролива острова, названного Герольдом, а также признаков в некотором отдалении от него более обширной земли, окрещенной Пловер и положенной на карту несколько западнее острова Герольд. Однако пришедшая в тот же район позднее американская научная экспедиция, подтвердив существование острова Герольда, не смогла обнаружить остров Пловер.
«Дело в том, — справедливо заметил в этой связи Бэр, что в тех краях очень трудно положительно утверждать о существовании земли, на которую путешественники не высаживались. Массы льда легко могут быть приняты за материк; к тому же в этих северных широтах миражи весьма обыкновенны».
Даже знаменитый Кук, напомнил Бэр, при всем его опыте плаваний в полярных морях, совершил, как доказал Сарычев, ошибку, приняв близ северо-западного берега Америки туман за остров, который он нанес на свою карту.
А вот дальше, где Бэр цитирует сообщение Лонга в журнале Nautical Magazine, уже самое интересное. Итак, Лонг западную оконечность виденного им острова обозначил в координатах 70° 46' с. ш. и 178° 30' в. д. «Определение это, — комментирует Бэр, — приближает находку Лонга на 25 миль всего от того места, где Врангель обозначил свою предполагаемую землю».
С погодой Лонгу явно повезло. Ясные дни, открытое, свободное ото льдов море. Вот ведь как важно оказаться в нужное время в нужном месте! Итак, Лонг ведет свое судно от Берингова пролива и видит прямо по курсу корабля землю, окруженную по ее периметру ледяным полем.
«В низменных частях острова, — с волнением читал Врангель выдержки из сообщения Лонга, — совершенно не было снегу, и почва представлялась зеленою, как будто она была покрыта растительностью. 15 и частью 16 августа мы плыли в восточном направлении вдоль острова и приближались к оному в некоторых местах на расстоянии 15 миль. 16-го погода была ясная, и мы хорошо видели среднюю и восточную часть земли. Почти посредине, приблизительно в долготе 180°, находится гора, имеющая форму потухшего вулкана; вышину ее приблизительно определили в 2,480 футов. 16 августа я мог сделать прекрасные наблюдения и обогнул юго-восточный мыс, которому я дал название мыса Гавайи. Он находится на 70° 71' с. ш. и 178° з. д. от Гринвича.
Невозможно сказать, как далеко земля эта простирается к северу; доколе, однако, достигло зрение, мы видели горные цепи, которые терялись вдали... В соседстве ее встречаются во множестве моржи; земля кажется зеленее, чем материковый берег от мыса Баррона до реки Макензи на северном берегу Америки или как северные части Гренландии, которые находятся на более высокой широте».
И решающее: «Я назвал эту землю Врангелевою землею, — писал Лонг, — желая этим принести должную дань уважения человеку, который еще 45 лет назад доказал, что Полярное море открыто».
Отложив журнал, Фердинанд Петрович подошел к окну. С серого неба медленно падали крупинки снега. Вспомнилась молодость, и будто вновь зазвучал в ушах лай понукаемых проводниками собак, бегущих на север. Гряда торосов, с которой он наблюдал вместе с Козьминым открытое море. И как дико ужасен был его вид! Как шутя играли волны огромными льдинами! А дальше горизонт окутывали темно-голубые пары. И таков был крайний предел, куда они смогли проникнуть к северу от мыса Якан. Не зная, что до искомого
