– Я вернусь. Скоро. Продолжить разговор.
Судя по поведению усов крабианина, розы, расцветшие было в его душе, несколько увяли.
Я удовлетворенно хмыкнул.
Вот так. Пусть теперь посидит, подумает над своим положением, понервничает. Авось, когда я вернусь, станет посговорчивее.
– Беск, – спросил Имлук. – Кем ты работал до того, как стал центурионом?
– Ни за что не угадаешь, – сказал я.
– Почему же? Придворным инквизитором на какой-нибудь отсталой планетке, не так ли?
– Не угадал, – сказал я.
– Неужели? – искренне удивился Имлук.
– Угу. И не угадаешь.
– А все-таки?..
– Предлагаю обмен, – сказал я. – Ты мне сейчас выдашь чистосердечное признание во всех шалостях, которые натворил за время своего великого похода к побережью, а я тебе скажу, кем я был до того, как стал центурионом. Идет?
– Я что, так похож на идиота?
– По крайней мере, хоть что-то получишь взамен. Когда я вернусь, тебе придется признаться во всем безвозмездно. И ты, кстати, в глубине души это прекрасно понимаешь. Не так ли?
– Нет, не так.
– Ну смотри, я тебе предлагал...
Сказав это, я снова двинулся к двери. В тот момент, когда она передо мной гостеприимно распахнулась, Имлук сделал вторую попытку:
– Сборщик налогов?
– Гадай, гадай... Но пока еще холодно, очень холодно, – буркнул я и вышел.
Дверь пропела в мою спину нечто до невообразимости слащавое и такое же глупое, как реклама воскресного мыла. Моего настроения это отнюдь не улучшило.
5
Тело у хозяина гостиницы «Сломанная космическая повозка» было студенистое, бесформенное. Более всего он походил на сбежавший с противня хлебопека кусок теста жизнерадостного сиреневого цвета, с тонкими, миленькими, палевыми прожилками. Звали его Улсан-второй с четвертью, и, как ни странно, гостиница его была оборудована для приема гуманоидов.
Я подумал, что существует довольно странная закономерность, согласно которой гостиницами, барами и магазинами для гуманоидов чаще, чем это, казалось бы, должно быть, владеют уроженцы планет, на которых эти самые гуманоиды появляются весьма редко. Впрочем, может быть, их привлекает та же самая жажда удовлетворения любопытства, благодаря которому в последнее время на Земле появилось просто море разливанное всяких любителей экзотических инопланетных животных?
– Взломали? – спросил я.
Улсан-второй с четвертью издал невнятное бульканье, а потом где-то внутри у него родился голос:
– Да, взломали. Постоялец находился в номере и уже довольно приличное время назад покончил свое совместное существование с жизнью. Я правильно выразился?
– Вот именно.
– Понятно. Кто в номере?
– Никого. Все оставлено как было.
– Это хорошо. Кстати, а зачем понадобилось взламывать дверь?
– Она была зарыта на замок изнутри. Причем ключ остался в замочной скважине.
– И в данный момент...
– Починить ее было просто. Ключ на стойке. Действительно, на стойке лежал большой медный ключ с довольно причудливой бородкой. Такими на Земле, наверное, пользовались веке в восемнадцатом.
– Какой номер? – спросил я.
– Третий этаж. Триста второй номер. Иди, я скоро там тоже буду.
Я взял ключ, сунул его в карман и пошел к лестнице. За мой хрипло дышал, булькал и медленно топал псевдоконечностями хозяин гостиницы. Я поднялся на третий этаж и вошел в номер, не дожидаясь Услана- второго с четвертью. Двигался тот медленно и поднимется до третьего этажа не скоро, а мне терять время, дожидаясь его, не было никакого расчета.
В номере ощутимо пахло горелым мясом. И не без причины. Посредине комнаты, па спине, на ухоженном, живом ковре, лежал мертвый человек. В груди у него была приличная дыра, проделанная стандартным скримером, из тех, которые входят в экипировку звездных коммандос, федеральных агентов и исследователей опасных планет.
Откуда я так точно знаю, чем именно эта дыра проделана? Ну, прежде всего, мне уже приходилось видеть, что может с человеческим телом сделать скример. Кроме того, в руке мертвец сжимал именно этот
