впечатление.
Отлично. Это ему как раз и нужно.
Шондибан снова взглянул на вещих стариков.
Все они, за исключением самого старого, уже валялись на земле, корчились и вопили по-звериному. Похоже, ритуальная пляска близилась к концу. Еще немного, и вещие старики потеряют сознание, самый старый из них сядет к костру и, выпив чашу крака, приготовленного из свежего молока игуанодонихи, объявит, что пляска закончена. И начнет возвращать вещих стариков в сознание. Именно поэтому он соединяется с богами не до конца. Кто-то должен следить за тем, чтобы старики не ушли к богам навсегда. Конечно, в любое другое время – скатертью дорожка. Но только не во время ритуальной пляски.
Шондибан вздрогнул. Ему послышалось тихое бормотание, причем так, словно говоривший сидел прямо у него в голове.
Да нет, так не бывает. Это ему всего лишь показалось. Хотя… Говорят, многим великим воинам, перед тем как они совершали всякие подвиги, были видения. Может, и он удостоился?
«Ты похож на большого глупого диплодока, – сказал себе Шондибан Уховерт. – Все эти бредни о видениях и пророчествах придумывают сказители для того, чтобы завлечь доверчивых слушателей и сшибить с них монету. На самом деле все проще. Большой, сильный парень типа тебя идет и режет горло ничтожным горожанам. Он забирает у них все, что пожелает, трахает их дочерей, а также жен, сжигает их дома и с победой возвращается обратно в горы. И если ему очень везет, то он захватывает столько добычи, что даже может подкинуть кое-что подвернувшемуся под руку сказителю. Конечно, в благодарность тот сочиняет песнь, в которой расписывает победителя могучим, отважным и жутко благородным. Естественно, другие сказители, озабоченные обновлением репертуара, сейчас же начинают это сказание распевать, что- то в нем меняют и переделывают. Через пару лет его невозможно узнать. Герой ведет себя как умалишенный, его буквально осаждают всяческие предчувствия, предсказания и голоса. А враги у него этакие кровожадные бестии, мечтающие только о том, чтобы искупаться в крови невинных людей и сделать герою как можно большее количество пакостей. Нет, то, что якобы звучит у тебя в голове, всего лишь следствие солидной порции крака».
Подумав так, он успокоился. Да и бормотание стихло. На пару минут. По истечении этого срока оно снова появилось. Причем на этот раз голос слышался громче, так что Уховерт смог различить даже отдельные слова.
– Оружие… мгмгммм… враги… мгмгммм… богатство… гмгмггг… слава…
Шондибан чертыхнулся.
Нет, так просто он не дастся. Происходящее с ним можно было объяснить двумя причинами. Либо все эти духи, время от времени снисходящие до разговоров со смертными, существуют, либо причиной слуховой галлюцинации послужил крак. В самом деле, некоторые из его воинов, достигнув определенной стадии опьянения, начинали слышать какие-то голоса и даже видели призрачные существа.
«Какие, к дьяволу, духи? – подумал Шондибан. – Конечно, всему виной крак».
Он попытался вспомнить, что рассказывал о своих видениях тот самый любитель крака. Вроде бы они появляются после третьей чашки и исчезают после пятой. По крайней мере у него.
«Надо попробовать, – решил Шондибан. – Сколько я выпил? Как раз три. Стало быть, надо хлобыстнуть еще парочку».
Он неторопливо огляделся. Ритуальная пляска, собственно, уже закончилась. Самый старый вещий старик сидел рядом и с совершенно безмятежным видом рассматривал бадью с краком. Вот он зачерпнул из нее здоровенной глиняной чашкой и, сделав глоток, крякнул от удовольствия.
«Ишь, старый хрыч, – подумал Шондибан. – Лакает, словно ничего вкуснее за всю жизнь не пробовал. А ведь про него рассказывают, что в свое время он был неплохим воином. И отрядами попредводительствовал, и кровушки полил, и много чего награбил. Должен он был, должен попробовать и городских вин, и их разносолов. Неужели не напробовался всласть? Хотя когда все это было! Теперь ему и в самом деле осталась только одна радость – ритуальная пляска да чашка простого крака».
Он тряхнул головой. Не о том сейчас нужно было думать, не о том. Если с ним и в самом деле происходит что-то неладное, воины это узнают быстро. Почувствуют по его поведению, по тому, как он отдает приказы. И тогда – все. Можно забыть о набеге. Если воины не уверены в своем командире – удачи не жди. Значит, прямо сейчас надо сделать все, чтобы избавиться от этих проклятых голосов.
Шондибан неторопливо выбил трубку, сунул ее в карман и тоже придвинулся к бадье.
Самый старый из вещих стариков вытер рот рукавом и, оскалив почерневшие клыки, сказал:
– Хороший будет поход. В благодарность притащишь мне горожанку. Белую, мягкую, не очень старую, и чтобы волосы у нее были длинные.
Шондибан фыркнул.
Ишь чего захотел, старый лис! Горожанку! Да ее здесь, наверху, хватит всего лишь на пару месяцев. А потом, когда подуют зимние ветры, она уйдет в страну теней. Однако обычай требовал, чтобы желание отвечавшего за ритуальную пляску было исполнено точь-в-точь.
– Ладно, будет тебе горожанка, – сказал Шондибан.
Про себя он подумал, что проследит, чтобы женщину для вещего старика подобрали потолще. Толстые – они живут дольше. Пока не похудеют. А там все равно помирают.
Наполнив чашку краком, он выцедил ее и зачерпнул из бадьи следующую. Самый старый вещий старик удивленно поднял бровь. Уж он-то знал, что Шондибан никогда на крак сильно не налегал. Впрочем, ритуалом священной пляски это не возбранялось. Да и в бадье еще оставалось немало.
Они выпили еще по чашке. Помолчали. Наконец самый старый вещий старик не выдержал и сказал:
– А духам ты пожертвуешь отрез красивой материи, три золотые монеты и какую-нибудь диковинку, на твое усмотрение.
– Ладно, – промолвил Шондибан. Бормотание у него в голове вроде бы стихло. И то хорошо. Может, и в самом деле обойдется. А с краком надо поосторожнее. В следующую ритуальную пляску он выпьет всего лишь одну чашку. Ту, которую должен выпить обязательно. И не больше.
– А еще ты не забудешь про тех, кто так славно сегодня разговаривал с духами, – гугнил самый старый вещий старик. – Каждому привезешь по хорошей вещи. Да смотри, чтобы были прочные. В прошлый раз кривому Хмыру досталась цветная коробка. Красивая она была – ужас, да только стоило на нее один раз сесть, как она и развалилась. Выбери уж, чтобы подарки были прочными.
Шондибан мысленно чертыхнулся.
– Ладно, прослежу, – покорно сказал он. – Будут подарки прочными и красивыми.
– То-то, уж погляди. – Самый старый вещий старик вновь продемонстрировал клыки и поспешно припал к чашке.
– Все? – спросил Шондибан.
– Вроде все, – оторвавшись от чашки, сказал старик.
– Ну тогда приношу духам благодарность за пляску. Можешь дуть по холодку.
Самый старый вещий старик умильно взглянул на бадью.
– Ладно, можешь забирать с собой, – махнул лапой Шондибан. – Только давай вали отсюда. Дело сделано. Все положенные слова сказаны. Подарки и приношения будут.
– Только не забудь, у горожанки должны быть длинные волосы.
– Не забуду. Лично прослежу. Волосы будут ниже пояса.
– Ну вот и ладно.
Старик проворно подхватил бадью и потрусил прочь. В самом деле, что еще ему оставалось делать? Ритуальная пляска закончена, а вещие старики через некоторое время очнутся и расползутся по пещерам сами.
«Небось сейчас залезет в свою берлогу, – подумал Шондибан. – Упьется краком и будет вспоминать о походах, битвах, богатых городах. Что ему еще остается? Кстати, с тобой будет то же самое. Только когда это случится? А пока…»
Пока ему еще предстоит много, очень много набегов. Может, десять, а если повезет, и пятнадцать. Целая вечность.
Он снова вытащил трубку и, набив ее корой, прикурил от уголька.
