угодно грызться между собой за главенство в стае, но если возникнет опасность для всей стаи, они забывают о своих внутренних дрязгах, объединяются и принимают меры к спасению. Вот так же и совет.
– Ты хочешь сказать, – промолвил я, – что наш почтенный Глендур каким-то образом умудрился перебежать дорогу всему совету?
– Вот именно, – промолвила Глория.
– И каким?
– Не могу сказать. По правде говоря, мне и самой это не известно. Один из моих информированных источников сообщил мне, что совет не так давно решил наложить на фирму Глендура – табу.
– Что такое – табу? – спросил Смотритель.
– А не могло это табу – почти одновременно с ним задал вопрос я, – выражаться в появлении некоей красотки – убийцы?
Глория взмахнула рукой, положила окурок сигареты в пепельницу и усмехнулась.
– Собственно, вы задали один и тот же вопрос. Точнее – ответ на него буде одним. Табу это что-то вроде бойкота. Тот, на кого совет накладывает табу, становится неприкасаемым. Он перестает существовать для остальных членов совета.
– Что-то, вроде: «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок? – спросил я.
– Хуже. Как я уже сказала, тот, на кого наложено табу, полностью перестает существовать для остальных членов совета. С его фирмой никто из них не имеет никаких дел, с ним не заключаются никакие контракты, никто не даст ему ссуду и прочее, прочее… Имеет ли смысл в такой ситуации кого-то убивать? Фактически к тому моменту, когда в него всадили пулю, почтенный Глендур был финансовым трупом. Так зачем же кому-то из конкурентов уничтожать его физически? Он и так уже уничтожен.
– И все же, – сказал Смотритель. – Вот тут-то и может сыграть вариант под названием «месть». Тем более что враг повержен, деморализован, лишился поддержки совета…
– Нет, – сказала Глория. – Ни один из членов совета, ни один из конкурентов не имел к убийству почтенного Глендура никакого отношения. Это было бы нарушение табу. А подобный проступок наказывается наложением табу на самого виновника. Я не думаю, что среди членов совета найдется кто-то, способный ради мести лишится всего своего состояния.
Тут она была права.
Все эти безумцы, полжизни вынашивающие планы мести и потом, ценой всего своего достояния, претворяющие их в жизнь, бывают только в стереофильмах. Реально же подобные люди встречаются чрезвычайно редко, а среди тех, кто очень богат – никогда.
– Ну, хорошо, – промолвил я. – Будем считать, что ты нас убедила. И скорее всего, к смерти Глендура его конкуренты не имеют никакого отношения. Кто тогда остается? Наследники?
Глория подняла руку и показала мне палец.
– Да, конечно, один, – сказал я. – Как я мог забыть?
– А поскольку он один… – сказал Смотритель.
– И поскольку он, как мне сказали, шалопай… – улыбнулся я.
– Нет, нет, – покачала головой Глория. – Он не настолько шалопай, как тебе сказали и у него железное алиби. Его в момент совершения преступления и близко не было к киберу. Как раз в это время, как специально, он был в театре, и не менее нескольких десятков свидетелей, его близких друзей могут это подтвердить.
– Близкие друзья, – фыркнул Смотритель. – Они вполне могли сговориться.
– Ты не угадал, – промолвила Глория. – Алиби действительно – железное. Это был не простой спектакль. Его транслировали чуть ли не на всю планету, а наследник умудрился усесться в самую дорогую ложу, и, конечно, во время спектакля, камера нет-нет да ее показывала. Проще говоря, наследник может в качестве свидетелей представить несколько десятков знакомых и, если это потребуется, любого жителя этого шарика, смотревшего ту трансляцию.
– То – есть, – сказал я. – Ты имеешь в виду, что наследник достаточно богат и без денег почтенного Глендура?
– Да, у него есть довольно приличное состояние.
– Приличное настолько, что позволяет ему покупать такие дорогие билеты? Как я понимаю, билет на этот спектакль стоил целое состояние?
– Он богат, но не настолько, что может себе позволить подобное каждый раз, как ему вздумается послышать оперу или посмотреть хороший спектакль.
Мы со Смотрителем переглянулись.
– И конечно, это весьма подозрительно, – сказал я. – Как специально, как раз в то время, когда…
– Не все так просто, – возразила Глория. – Наследник известен как большой меломан, театрал и т.д. Все это и в самом деле могло быть крупным совпадением.
– Кстати, а как его зовут? – поинтересовался я.
– Ах, извини, – Глория изящным жестом прикоснулась ко лбу. – Совсем забыла. Впрочем, его имя тебе ничего не скажет. Его зовут – Огнен Тэй.
– По крайней мере, – усмехнулся Смотритель. – Мы теперь хотя бы знаем, как его зовут.
– И это вам что-то даст? – улыбнулась в ответ Глория.
– Кстати, у меня есть еще один вопрос, – вмешался в их милую воркотню я.
