– Я думаю, да. Я на это надеюсь.
– А зачем тебе это, Гриня? – спросил Кирюха довольно недружелюбным тоном.
– Очень уж мне охота ее увидеть, бабу эту. Вот если бы Дениска ее не видел своими глазами, я бы решил, что это все выдумка. Точнее, очень тонкий ход нашего Олега Иваныча. Сегодняшний тотальный обыск коменданту очень на руку.
– Почему? – спросил Кирюха.
– А ты слышишь, что в общаге творится? У кого-то уже наркоту нашли, у кого-то – даже оружие какое- то. Думаешь, у нас здесь мало торчков и всяких психов? Всех тащат к коменданту. И ты думаешь, Иваныч будет их выселять или в милицию сдаст? Э-э, ни фига подобного. Он отдельно с каждым побеседует и скажет: хочешь, чтобы я обо всем забыл? Плати. Олег Иваныч – жук еще тот. Года три назад – когда тебя, Кирюха, тут еще не было – случился маленький скандал. Одна девка со второго этажа разорялась, что Иваныч якобы снимал любительскую порнуху. Приходил ночью к ним в комнату, с ним – какие-то парни. А она сама и ее соседки были девками без комплексов: напивались вместе, раздевались и начинали разврат, а Иваныч все это снимал. Иногда и сам участвовал. Та девка еще орала, что Иваныч обещал ей джинсовый плащ купить, самый модный, а в итоге даже резиночки для волос не подарил. И теперь она про него всем все расскажет. На следующий день ее уже не было в общаге. Ночью выселили, выкинули со всеми вещами. Иваныч, он диктатор, маленький Гитлер. Общага наша – его империя. А мордовороты в камуфляже – его гестаповцы. Здесь все насквозь прогнило, Кирюха. Хотя с виду – дисциплина и порядок.
Гость сдержанно пил чай.
– Э, Гриня, и охота тебе попусту нервы тратить? – сказал Денис. – Диктатор – так диктатор, Гитлер – так Гитлер. Тебе жалко? Мы его не трогаем – и он нас не трогает. И актовый зал нам подарил. Кстати, Кирюха, с тебя нумер.
– Чего?
– Нумер, – повторил Денис. – Нумер для концерта.
– Для какого концерта?
– Да мы тут покумекали в худсовете... Если мы устроим простую дискотеку – народ придет, потрясется, пообжимается и разойдется – то это будет полный отстой. Нужна живая шоу-программа. От каждого – по способностям. Спой песенку, Кирюха, ты же, вроде, на гитаре умеешь...
– Спою, – легко согласился Кирюха. – При условии, что Гриня мне подыграет.
...Григорий частенько говаривал: «Несложно быть интересным, умея играть на гитаре. Гитара – инструмент компанейский. В любой, даже самой тупорылой компании найдется хоть один, кто умеет кое-как бренчать на гитаре. Разве это интересно? До революции гитара считалась презренным инструментом, на ней бренчали в кабаках пьяные станционные смотрители. Я предпочитаю музыку одиноких странников», – с этими словами он вынимал из футляра серебряно блестящую губную гармошку.
«Подумаешь, губная гармошка, – презрительно говорил какой-нибудь гитарист. – Разве это инструмент? Игрушка! Всего двадцать нот!»
«Намного больше, – возражал Григорий. – Нужно только уметь изменять звук, создавать новые ноты».
«Все равно, у гитары диапазон больше».
«Может быть, но гитара – это гитара. Отдельный инструмент. А гармошка – это маленький духовой оркестр».
Григорий бережно клал гармошку на ладонь, накрывал другой ладонью, подносил к губам, брал несколько низких нот, звучавших хрипло и глухо.
«Слышишь? Это труба».
Он извлекал из инструмента несколько других звуков – более высоких, приторно-сладких, приятно дрожавших в воздухе:
«Вот саксофон».
Потом он играл нечто, напоминавшее тонкий мелодичный свист:
«Слыхал? Флейта!»
...Кирюха давно раздумывал над этой идеей: на каком-нибудь празднике сыграть с Григорием песенку, скрестив гитару с губной гармошкой. Талантливый толстяк не отказался:
– Подыграю с удовольствием.
– К какому числу готовиться? – спросил гость.
– У тебя неделя, – сказал Денис. – К третьему июля, у многих как раз последний экзамен в этот день. Сдадут – и на наш праздник. Концерт, дискотека...
– ...И маскарад, – подсказал Кирюха. Поставил пустую чашку на клеенку, встал из-за стола, поклонился.
– А это мысль! – Денис загорелся. – Сделаем бал-маскарад. Поговорю с моими, они оценят. Заодно и конкурс на лучший костюм организуем. Эх и башка у тебя, Шнееман!
8. Последние на Земле
Обыск пронесся по общаге, как цунами, все перевернув и всех взбудоражив. Когда суматоха немного утихла, Кирюха вернулся на свой этаж. С ним были Антон и Настя.
– Антох, в сортир сгоняй. Глянь, как там наша партизанка. Настюшка, побудь в коридоре. Наберись терпения – я надолго. Надо его обработать.
Он вошел в свою комнату. Вовка, проявляя невиданные для себя чудеса усидчивости, продолжал конспектировать Вольтера.
– Вован, поговорить надо, – сказал Кирюха.
Лохматый вопросительно посмотрел на него.
– Не мог бы ты исчезнуть до завтра? Да, я нахал, знаю...
– Исчезнуть?.. – взгляд Вовки стал недоуменным. – А что такое?
– Это связано с моей личной жизнью.
– А с моим экзаменом это не связано? Нет? Вопрос исчерпан.
– Вован... А если я тебе взаймы пятьсот рублей дам... или «штуку»? Отдашь, когда сможешь.
– Хоть миллион, Кирюха. Пойми простую вещь: к завтрашнему утру в моей башке должен отложиться хотя бы какой-никакой минимум знаний.
– Значит, не уйдешь?
– Не уйду. Ни на минуту.
– Хорошо... Я так и знал. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
– Только быстро, Кирюх. С темпа сбиваешь.
Кирюха сел за стол напротив Вовки.
– В общем, как бы это...
Тот посмотрел очень серьезно:
– Валяй как есть.
– Ну, короче, та девчонка, которую комендант ищет... Я знаю эту девчонку, я ей помогаю.
Вовка приподнял одну бровь и преспокойным тоном произнес фразу, которая подействовала на Кирюху, как удар в переносицу:
– И что же – ты надеялся удивить меня этой информацией?
Кирюха долго не мог ничего сказать.
– Не надо гримасничать, – попросил Вовка. – Все в порядке.
– Так ты ЗНАЛ?
– Не совсем. Сперва догадывался, потом был почти уверен. Только сегодня все срослось.
– Ну-ка, ну-ка... Расскажи...
– А чего «расскажи»? Ты, Кирюха, обо мне всегда был очень низкого мнения, докажи ведь? Думал, что меня кроме бухла в жизни ничего не колышет? Запомни, а лучше зафиксируй большими буквами: ЧЕЛОВЕК – ЭТО НЕЧТО БОЛЕЕ СЛОЖНОЕ. Особенно если это журналист.
– Ты давай по теме, – потребовал Кирюха.
– По теме? ПЕРВОЕ. В ту ночь, когда меня не было, ты ночевал в нашей комнате с девчонкой. Мне про это рассказали. Одна подружка Оли Ступкиной. Ей сообщила сама Оля, а той – охранник Костя. Ты еще сказал ему, что это якобы была Машка Грызлова. Но это не могла быть она! Грызлова в ту ночь бухала
