– Больше всего мне понравилось другое. Именно на «Техногене» я девственность потерял.
Реакция Юкки была легко предсказуемой:
– Расскажи-расскажи!..
– Как-то ночью меня отправили вместе с четырьмя другими чуваками отбить колодец с чистой водой – все остальные потравлены радиацией. Встретились со взводом милитаристов. Началась роскошная перестрелка. Наши бойцы выбывают по одному, ихние тоже. А убитые бойцы по правилам отправляются в специальный барак, там и сидят до конца игры. В общем, остались только я и один милитарист, остальные утопали в «загробный мир». Мы продолжаем перестреливаться, тут потихоньку дождь начался. Я чувствую, что скоро разойдется, и кричу: «Предлагаю перемирие, пока дождь не закончится!» В ответ мне кричат: «Принимается!» Девичьим голосом. Там рядом какой-то сарай был, мы спрятались.
Дождь как ливанул! Мы сидим, молчим. Она смотрит куда-то в сторону. Потом сигарету зажгла. Только тогда я ее и смог мельком рассмотреть. Девчонка такая крохотная, совсем как ты, камуфляж на ней висит, как мешок. Смешная, обритая под ноль, носик остренький. Меня как будто подтолкнули. Я даже не сказал ничего – просто обнял ее. Она сигарету выплюнула и – давай меня целовать. Огонек потух, и наступила темень.
Дождь кончился где-то под утро. Когда я проснулся, той девчонки не было. Я даже не уверен, была ли она вообще. Может, это у меня воображение разыгралось? Я потом ее искал – так и не нашел. Может, потому, что не разглядел ее как следует. Я даже не помню толком, что конкретно мы делали. Это было словно в бреду. Помню только, как тяжело она дышала. Я очень волновался, спрашивал, не больно ли ей. Она говорила: все хорошо, не останавливайся. Было такое чувство, как будто мы и правда последние на Земле.
– Как ее звали, Кирюш?
– Стоп. Стоп-стоп... – он задумался.
Юкки издала короткий смешок:
– Не помнишь, как звали девушку, которая тебя мужиком сделала?
– Не помню! Реально не помню! А ведь она говорила... – подумал еще немного и неуверенно произнес: – Женя, вроде. Женя...
Юкки посмотрела в лиловое небо, где понемногу проступали звезды:
– Теперь и мы с тобой последние на Земле. Кажется, нас наконец-то оставили в покое. Сюда они не вылезут. Ключ от входа на крышу есть только у одного человека...
– Соломоныча.
– Да. Мы теперь выше их всех. Они просто-напросто не дотянутся до нас.
Как это верно, подумал Кирюха. Он зажмурился и увидел вечно недовольную бородатую рожу коменданта, прыщавое рыльце Вовки со слюной на щетине, красный лик пьяного Константина, очкастое лошадиное мурло Антона, сморщенную от сладкой боли мордочку Насти, втыкающей в кожу окурок, бесстыжую улыбку Оли Ступкиной, брезгливую харьку заморенной голодом Лизы, каменное табло Федора, усыпанное оспинами-щербинками... Кирюха чувствовал, что эти люди ненавистны ему по одной- единственной причине: все они так или иначе вторгались в его жизнь, старались изменить ее, навязать что-то свое. Каждый из них по отдельности, возможно, был совсем не плохим существом, но в сумме они составляли общагу – место, где человеку невозможно надолго остаться в одиночестве, как бы он об этом ни мечтал.
Юкки приподнялась на матрасе, взяла в лапки руку парня, поцеловала ее:
– Ты очень хороший. И очень разный, среди парней такие редко встречаются. Можешь быть нежным, можешь быть жестоким... Мне очень понравилось вчера ночью... Только сегодня такого не надо. Не бей меня, Кирюша: я буду хорошей. Я умею быть нежной. Перевернись на животик!
Кирюха выполнил ее просьбу. Малолетка стащила с парня футболку, уселась на его зад, как на подушку, дотронулась подушечками пальцев до плеч Кирюхи, осторожно провела ими вдоль спины, добравшись до поясницы, затем повторила этот путь ноготками – стараясь не причинить боль, почти неосязаемо. Обеими руками защипнула кожу на тыльной стороне шеи Кирюхи, оттянула, помассировала, отпустила. Потом проделала то же самое, спустившись чуть-чуть пониже. После того как этому действию подвергся каждый квадратный сантиметр Кирюхиной спины, Юкки нажала на нее обеими ладошками и стала быстро водить ими вверх-вниз, словно добывая трением огонь из кожи парня.
– Ты же понимаешь, меня никто не учил массажу, – слегка виновато призналась она. – Все делаю, как умею.
Кончики ее пальцев забегали по поверхности Кирюхиного тела, словно ножки огромных насекомых:
– Прибежали паучки, Кирюша!
Пальцы массажистки-самоучки напряглись, став жесткими, и принялись стукать спину парня – так неумелый пианист лупит по клавишам.
– Паучки убежали, Кирюша, – прибежали слоники!
Она вновь защипнула и оттянула кусок его кожи в области поясницы. Стала быстро перебирать всеми пальцами, будто перекатывала под кожей маленький шарик, пока не поднялась к самому затылку:
– А это морские волны!
Повторив последнюю процедуру раз десять, Юкки продолжила массаж язычком и губами. Когда на поверхности Кирюхиной спины не осталось сухого места, попыталась добраться до его губ.
Парень никак не отреагировал. Он крепко спал, измученный сумасшедшим днем.
Юкки поняла, что последние несколько минут она фактически делала массаж покойнику. Беззвучно рассмеявшись, слезла с Кирюхи, встала на ноги, подошла к краю крыши. Облокотившись на бордюр, девчонка смотрела на ночной город. Она будто стала старше на пять лет: на лице ее не было ни дурашливости, ни ядовитой насмешки, ни капризной гримасы – ни одного из обычных выражений ее мордашки, лишь мечтательность и легкая грусть.
9. Призрак общежития
Вечером следующего дня Вовка и Кирюха отправились прогуляться. (Юкки осталась на крыше, она обещала не покидать это место, если ей купят новые фломастеры, потому что старые выдохлись, а ей страх как хочется порисовать.)
– Как договаривались, Кирюха. С тебя три литра белой!
– Да без проблем.
– И сверх того – пиво!
– За что?
– За вредность.
– Будет пиво.
Купив пиво, спустились в захламленный овраг, отделявший «Титаник» от поселка Треухово. Отыскали остов машины – послевоенной «Победы» – уселись на разогретый солнцем капот.
– Теперь выкладывай, – потребовал Вовка. – Все, как было с самого начала.
Кирюха выложил все. Не стал рассказывать только о любви вчетвером, которая ненароком случилась в актовом зале в первый день штрафных работ. Вовка ловил каждое слово, многое переспрашивал, вытягивал мельчайшие подробности, кое-что записывал в блокнот.
– Тянет на сенсацию, – сказал он наконец. – Еще бы вещественного материала побольше. Фотографии, другие улики. Тогда можно и в какой-нибудь журналец продать. Слыхал про самый новый журнал «Планета скандалов»?
– Нет, Вован. И не думаю, что кто-нибудь раскошелится на такую ерунду. Тут же сенсации никакой нет! Просто занятная история, и больше ничего.
– Э, брат, тут ты ошибаешься. В упор не хочешь видеть очевидное, – Вовка снисходительно улыбнулся. – Потому что ты не журналист. Начнем ab ovo. Почему Юкки, когда попала к нам в общагу, первым делом пролезла именно к нам?
– Говорит, что было открыто. Хотя с ее способностями замки вскрывать...
– Вот именно, Кирюха! Предположим, замок она отперла сама. Вопрос в другом: для чего ей понадобилось подниматься на пятый этаж и забираться в НАШУ комнату? Такое чувство, будто она заранее знала, что в этой комнате ночью будет только один человек.
– Так откуда она могла это знать? – Кирюха внимательно посмотрел на соседа.
