Сети (Первая книга стихов) (издание 1923 года)

Из поднесенной некогда корзины…

Из поднесенной некогда корзины
Печально свесилась сухая роза,
И пели нам ту арию Розины:
«Io sono docile, io sono rispettosa».[1]

Горели свечи, теплый дождь, чуть слышен,
Стекал с деревьев, наводя дремоту,
Пезарский лебедь, сладостен и пышен,
Венчал малейшую весельем ноту.

Рассказ друзей о прожитых скитаньях,
Спор изощренный, где ваш ум витает.
А между тем в напрасных ожиданьях
Мой нежный друг один в саду блуждает.

Ах, звуков Мóцарта светлы лобзанья,
Как дали Рафаэлева «Парнаса»,
Но мысли не прогнать им, что свиданья
Я не имел с четвертого уж часа.

Зачем луна, поднявшись, розовеет…

Зачем луна, поднявшись, розовеет,
И ветер веет, теплой неги полн.
И челн не чует змейной зыби волн,
Когда мой дух все о тебе говеет?

Когда не вижу я твоих очей,
Любви ночей воспоминанья жгут —
Лежу — и тут ревниво стерегут
Очарованья милых мелочей.

И мирный вид реки в изгибах дальних,
И редкие огни неспящих окн,
И блеск изломов облачных волоки
Не сгонят мыслей, нежных и печальных.

Других садов тенистые аллеи —
И блеск неверный утренней зари…
Огнем последним светят фонари…
И милой резвости любовные затеи…

Душа летит к покинутым забавам,
В отравах легких крепкая есть нить,
И аромата роз не заглушить
Простым и кротким сельским, летним травам.

Мне не спится: дух томится…

Мне не спится: дух томится,
Голова моя кружится
И постель моя пуста,
Где же руки, где же плечи,
Где ж прерывистые речи
И любимые уста?..

Одеяло обвивало,
Тело знойное пылало,
За окном чернела ночь…
Сердце бьется, сухи руки.
Отогнать любовной скуки
Я не в силах, мне невмочь…

Прижимались, целовались,
Друг со дружкою сплетались,
Как с змеею паладин…
Уж в окно запахла мята,
И подушка вся измята,
И один я, все один…