относительный успех терялся на фоне серии поражений, понесенных немцами на южном крыле фронта. К 24 октября войска 4-го Украинского фронта прорвали оборону группы армий «А» на реке Молочная и начали стремительное продвижение к нижнему Днепру и Перекопскому перешейку. Перед немецким командованием встал вопрос, что делать с Крымом.
Среди сухопутных и авиационных военачальников вермахта царило единодушие. Считалось, что сил для обороны Крыма нет и 17-ю армию нужно срочно эвакуировать с полуострова. Штаб армии к 24 октября представил в штаб группы армий «А» план «Михаэль», в соответствии с которым войска поэтапно отводились к Перекопу, а затем уходили по суше за Днепр. Вероятно, единственным из военных за удержание Крыма выступал гросс-адмирал Карл Дёниц. Он опасался ухудшения позиций немецкого флота на Черном море.
Сам Гитлер по целому ряду политических и стратегических соображений склонялся к тому, чтобы оборонять Крым до конца. В первую очередь его волновало, что потеря полуострова негативно повлияет на позицию Турции и на ситуацию в Балканских странах. Существенную роль играло опасение, что советская авиация налетами из Крыма парализует добычу нефти в Румынии. Оценка фюрером текущей ситуации в Крыму сводилась к двум пунктам. Во-первых, Красная Армия не располагает достаточными свободными силами для вторжения на полуостров. Во-вторых, для эвакуации по суше все равно времени не осталось, так как Крым будет отрезан через несколько дней, а операция «Михаэль» заняла бы 3–4 недели. Эвакуация же по морю возможна всегда.
Тем временем ситуация на фронте быстро ухудшалась, и командующий 17-й армией генерал- полковник Э. Енеке 26 октября отдал приказ готовиться к выполнению операции «Михаэль». Но в тот же день вечером в ставке Гитлера «Вольфшанце» прошло обсуждение положения в Крыму. Фюрер за вечер дважды обращался к положению на полуострове[2]. Он опасался в первую очередь не морских десантов, а выброски советской воздушно-десантной бригады на перешеек у Феодосии. Начальник генштаба Цейцлер доложил, что есть непроверенные сообщения агентов о такой возможности. Однако он (Цейцлер) в возможность воздушного десанта не верит, так как потребуется перебросить слишком много грузов. Одновременно якобы последуют высадки с моря в Феодосии и Ялте, но опять же в это верится с трудом, зная ситуацию с морским транспортом у русских. Гитлер продолжал настаивать на опасности воздушного десанта. Ткнув в не указанное место на карте (предположительно, Ак-Монайские позиции), фюрер заявил, что сюда должно быть переброшено все, что стреляет. Если высадка здесь все же состоится, положение станет отчаянным. Представитель флота в ставке Гитлера контр-адмирал Фосс заявил, что при необходимости даже десантные баржи будут сражаться с русскими эсминцами. В конце обсуждения Гитлер выразил уверенность, что, если побережье Керченского пролива будет оборонять пехотная дивизия, усиленная береговыми и зенитными батареями, флот прикроет побережье от Феодосии до Ялты, а авиация будет готова вмешаться, в восточном Крыму не должно произойти ничего плохого.
27 октября Цейцлер и командующий группой армий «А» фельдмаршал фон Клейст безуспешно пытались получить у Гитлера согласие на эвакуацию Крыма (Клейст участвовал в переговорах по телефону). Это им не удалось, и 28 октября Гитлер дал директиву об обороне Крыма. Еще до появления этого документа Клейст начал давить на командующего 17-й армией Енеке, чтобы заставить его сражаться за Крым. Сохранились записи телефонных переговоров Клейста, Енеке и их штабов по этому поводу[3]. В 14:30[4] 28 октября командарм-17 сообщил Клейсту, что разослал в корпуса телеграммы с приказом начать операцию «Михаэль» на следующий день. Фельдмаршал осторожно заметил, что ОКХ решение об эвакуации Крыма еще не приняло. Через час с небольшим начальник штаба группы армий «А» позвонил Енеке и сказал, что приказ о выполнении «Михаэля» не имеет смысла, так как выполнить его уже невозможно. Тот упрямо возразил, что с имеющимися силами удержать Крым не удастся. Далее весь день шло настоящее препирательство между Клейстом и Енеке по поводу эвакуации. Наконец в 20:30 Енеке сообщил Клейсту телеграммой, что на завтра назначил день «А» (начало операции «Михаэль»). Вечером 29 октября 5-й корпус начнет отход с Керченского полуострова на Парпачскую (Ак-Монайскую) позицию, которую будет удерживать до вечера 31 октября. Через 10 минут штаб группы армий во встречной телеграмме повторил, что фюрер не утвердил решения об эвакуации.
В десять вечера Клейст в очередной раз позвонил Енеке. Разговор принял весьма крутой оборот. Енеке вспомнил, как в Сталинграде Паулюс в присутствии пяти командиров корпусов (включая самого Енеке, в то время командира 4-го армейского корпуса) терзался сомнениями и в итоге принял роковое решение. Командарм-17 заявил, что не хотел бы оказаться в той же роли. На восклицание «Вы должны защищать Крым!» Енеке ответил: «Я не могу выполнить приказ. Никто другой также не сможет это выполнить. Командиры корпусов того же мнения». Клейст угрожающе констатировал: «В общем, сговор о неповиновении». Енеке продолжал твердить, что не может выполнить приказ, и вновь вспоминал о Сталинграде. На него не подействовали и аргументы, что такая позиция подрывает боеспособность армии. Клейст напомнил Енеке, что пока еще Крым никто не атакует. Прибудут подкрепления для обороны узостей, и все будет в порядке. Русские нацелены скорее на запад и на заход в тыл 1-й танковой армии, а вовсе не на Перекоп. Енеке в очередной раз предрек, что русское наступление на Крым приведет к скорой катастрофе. В конце разговора на прямой вопрос «Так выполните вы приказ или нет?» Клейст получил невероятный ответ: «Пожалуйста, дайте время посоветоваться с начальником штаба».
Последовал разговор начальника оперотдела 17-й армии с начальником штаба группы армий. Вновь пошли в ход утверждения, что попытка удержания Крыма приведет к мгновенной катастрофе и что отмена приказа об эвакуации вызовет шок в войсках. Начальник штаба группы армий на это заявил, что в случае отказа Енеке в Крым будет прислан новый командующий, который, конечно же, менее знаком с обстановкой. В 23:30 Енеке послал в штаб группы армий телеграмму, в которой заявил, что приказ об обороне невыполним из-за недостатка сил. Того же мнения придерживались все командиры корпусов, 9-й зенитной дивизии и люфтваффе в Крыму. Командующий 17-й армией подтверждал свой приказ об эвакуации и брал всю ответственность на себя.
Но уже через 25 минут в разговоре с Клейстом Енеке каким-то образом переборол «сталинградский синдром» и согласился отменить эвакуацию. Что же изменилось за это время? Сам Енеке сказал фельдмаршалу, что поменял свою позицию из-за новости об успешном контрударе группы армий «Юг». Появились шансы на удар с целью деблокады Крыма. Возможно, впрочем, что командующий 17-й армии просто успел обдумать последствия неповиновения приказу и искал выход. А хорошая новость позволила ему «сохранить лицо». Так или иначе, Енеке согласился оборонять Крым. В ответ Клейст пообещал забыть все, что Енеке наговорил в течение дня. Впрочем, фельдмаршал своего слова не сдержал и ничего не забыл. 31 января 1944 года в письменную характеристику Енеке Клейст включил следующие фразы:
Благодаря недавнему рассекречиванию части фондов Генштаба мы можем увидеть ситуацию и глазами самого Енеке. Он, сидя в лагере в Воркуте, в июле 1948 года сделал описание обороны Крыма в 1943–1944 годах. Не слишком складный 63-страничный перевод этого документа сохранился в фонде Военно-исторического управления Генштаба[6]. Бывший командующий 17 -й армии продемонстрировал удивительную для довольно крупного военачальника узость взглядов. Усилия Клейста по удержанию линии Днепра (важнейшая задача немецкой армии на тот момент) в описании Енеке выглядят какой-то мышиной возней по сравнению с обороной Крыма. Командарм утверждал, что Клейст перебрасывал силы из Крыма в состав 6-й армии под надуманными предлогами. А Цейцлер, бывший ранее начальником штаба у Клейста,
Действительно, Клейст, как и пишет Енеке, был противником обороны Крыма. Но он делал
