– Внуком.
– Тем более. Скажите, как мне его отыскать. Заплатить мне вам нечем, да вы, поди, и не взяли бы денег...
– Почему это? – даже оскорбилась она. – Кто ж от них, родненьких, по доброй воле откажется?..
Разговор зашел в тупик. Я сидел и оглядывал комнату. Обстановка была довольно спартанской, без излишеств, но в то же время имелось все необходимое, чтобы жить тут летом: плита, умывальник, маленький выключенный холодильник со слегка перекошенной, облупившейся дверцей, полки с посудой, зеркало, узкая, аккуратно застеленная пледом старенькая тахта, небольшой встроенный шкаф, стулья, одно продавленное кресло...
М-да... Но если она не скажет – что? Бить стекла, поджигать дом?
– Извините, – сказал я, – напрасно пришел. Честное слово, я не желаю Харону зла. Мне нужна его помощь.
– Он не помогает.
– То есть как? – удивился я. – Он же работает здесь на лодочной станции! Разве не его работа – спасать тех, кто тонет?
– А ты что, тонешь?
– Можно сказать...
Она молчала.
– До свидания. – Я пошел к двери.
Она почти дала мне уйти и остановила у самого порога.
– Вернись. Сядь.
Странная старуха... С каждым ее словом комичного в ней становится все меньше, а жуткого – все больше.
Я вернулся и сел.
– Чаю хочешь? – спросила она таким тоном, будто приглашала бродягу разделить с ней шикарный ужин в отеле «Мариотт».
Я помотал головой. Она села напротив.
– Ты не похож на бомжа... Хотя нет. Похож, и воняешь, совсем как они, но ты не бомж.
– Я охранник из банка. А внешность – издержки обстоятельств.
– Досталось тебе?
Я пожал плечами. Жаловаться не хотелось; я здесь не за тем.
– Харик действительно очень нужен?
– Очень, – сказал я настолько проникновенно, насколько мог, разве что слезу не пустил.
– Хочешь, чтобы он показал Выход? – продолжала допытываться она.
Говорить или нет? Она может умолкнуть в любой момент, мне придется уйти, а главное сейчас – узнать, где Харон.
– Не только, – сказал я. – Он может свести с Человеком Равновесия.
– Зачем тебе?! – Маленькие глазки недобро вспыхнули. – Просто узнай, где Выход. Человек Равновесия – слишком сложно, он тебе не по зубам.
– Я не собираюсь его есть. Очень хочется общнуться... – сказал я с такой замечательной ненавистью, что старуха некоторое время изучала меня, как мне показалось, с удивлением. – А вот вы... Понимаете что- нибудь в том, что происходит?
– Я все понимаю, – надменно изрекла она. – Ты молод. А для меня в мире загадок не осталось...
– И что же делать? Как выжить? Как спастись?
– Тебе?
– Всем. Я – только часть их.
– Ты не часть. Ты – это ты. Каждый индивидуален и отвечает за себя. Не бери больше, чем можешь унести.
Тьфу! Ну всякая чебурашка лезет в философы и пытается меня поучать!
– Есть цель, – продолжала старуха. – Иди к ней. В пути поймешь многое. Остальное поймешь, когда достигнешь цели.
Где-то я слышал нечто подобное...
– Я видел один фильм... – начал я.
– Ты не Нео, – перебила она, – а я не Пифия [5]. Вообще-то она была негритянкой...
Вот тебе и раз! Она смотрела «Матрицу»?! Интересно, а Человек Равновесия никем ей не приходится? Внучатым племянником, например...
– Ты не герой и можешь не осилить путь, – сказала она, – но должен постараться. Ладно, к делу. Внука попробуй найти в Нижнем городе. Улица Равиковича, семь, шестнадцать. Если доберешься до Нижнего города, это само по себе будет подвигом. Я почти уверена, что дома его нет: слишком многие ищут, но поговорить, кажется, хочешь ты один, остальные – чтобы убить. Остерегайся в первую очередь Диких байкеров, Каракурта и Багиру. Впрочем...
– Прошлой ночью я дрался с крысами... – зачем-то сказал я – наверное, задело ее презрение. – Не осталось ни одного патрона, автомат бросил...
– Дрался с крысами? – переспросила она. В ее глазах мелькнуло нечто, похожее на удивление. – И остался жив?
– Как видите. Нам удалось убить главаря.
– Этого долго никто не мог сделать. Молодец... Щелкунчик одолел Мышиного короля... Но проблема не решена. Найдется другой главарь.
– Уничтожить их всех невозможно.
– Но стремиться к этому надо... – как-то очень по-свойски сказала она. – Я кое-что скажу тебе о Нижнем городе, чтобы ты был готов. Сейчас повсюду много чудес, но больше всего их именно там. К тому же... Они объявили себя Независимой Административной Единицей со своим мэром и полицией, сокращенно – НАЕ. Смеются: «Мы всех НАЕ...»
– Послушайте, если за Хароном идет охота – почему он не прячется здесь?
– Так его отыщут еще скорее, слишком многим известно про этот дом. Пару раз до тебя его уже спрашивали... А в Нижнем городе у него есть не только враги, но и друзья. А я пока тут... прибираюсь, готовлю дом к летнему сезону.
– Думаете, он состоится?
– Жизнь покажет...
– Когда я шел к вам, парк был оцеплен солдатами...
– Они и сюда приходили. Обшарили дом, лодочную станцию. Думала – вызовут водолазов, чтобы проверить, не скрывается ли кто на дне озер... Кажется, двое сотрудников ФСБ из Москвы и с ними журналист – то ли «Московских новостей», то ли «МК»...
– А вы говорите – летний сезон. До завтра бы дожить...
С озер я выбирался с еще большими предосторожностями, чем шел сюда. Но оцепление сняли, и внешне в парке все было спокойно.
Любопытно, когда иссякнет мой лимит неприкосновенности, исчезнет тот невидимый щит, что защищает меня от смерти почти неделю? Я выбрался невредимым из супермаркета, хотя в серверной, где я прятался, преследователи были от меня в двух шагах. Ночные горе-разбойники, напавшие на Сергея и Полину, дали мне возможность выстрелить первым – совершенно удивительный случай, принимая во внимание звериное чутье их главаря (а в том, что такое чутье у него было, я не мог ошибиться!). Я не погиб в банке, хотя смерть тысячу раз ходила рядом, и я слышал ее дыхание... Когда подорвали «мерс», я знал совершенно точно, что все – абзац... Потом несколько дней лежал без движения под мостом, ничего мне не было нужно – я только ждал смерти, но снова ничего не случилось. Во время странного, страшного, фантасмагорического нападения крысиных орд на двух получекнутых бомжей и одного слабосильного банковского охранника ни одной твари не удалось добраться до меня; а ведь Лесика укусили по меньшей мере дважды, да и Аде наверняка досталось! Я не утонул в Серебрянке и даже умудрился вытащить Аду,
