взглядами требовали опустить монеты в их кружки. Но мы прошли мимо. Монахини нервно затрясли кружками. И на это мы не обратили внимания. Тогда они стали зло плеваться в нашу сторону.
Когда входишь под арку пустынного Колизея, воображение пытается нарисовать гигантскую арену, на которой люди убивали друг друга, чтобы потешить десятки тысяч праздных римлян, сидевших на ступеньках амфитеатра. Горожане в диком восторге аплодировали тому гладиатору, который получал право ступить ногой на окровавленную грудь побежденного.
Но наяву мы увидели лишь, как дерутся в пыли одичавшие кошки, да туристы с ловкостью гладиаторов карабкаются вверх, чтобы проверить, действительно ли Колизей имеет пятьдесят метров в высоту и пятьсот сорок семь метров в окружности.
Посредине Колизея стоит большой крест. Пять американских туристов приблизились к нему и, сняв соломенные шляпы, поочередно и с усердием облобызали. Заметив наше любопытство, гид пояснил:
— Поцелуем искупаются двести дней прегрешения. Вот они и целуют. Но у них столько грехов в одном лишь Вьетнаме, что и этим не поможешь...
Колизей был озарен лучами заходящего солнца. Оно весь день горит над Вечным городом, опаляя его древние камни. И было бы куда справедливее, если бы вместо волчицы гербом Рима стали солнце и камень.
В тот же вечер мы побывали в Пантеоне. Он вызывает чувство восхищения перед человеческим гением. Этот храм был сооружен в 27 году до н. э. Марком Агриппою, полководцем и зятем императора Августа, в честь Марса и Венеры, главных покровителей Рима. Позднее храм посвятили всем богам, отчего он и получил название — «Пантеон». Надпись над огромной бронзовой дверью обещает отпущение грехов тем, кто приходит сюда молиться.
Слева от входа в Пантеон — могила Рафаэля. В низкой и скромной нише стоит мраморный саркофаг, украшенный резным орнаментом. К подножию саркофага прислонен серебряный лавровый венок.
Над могилой художника — статуя мадонны и эпитафия на латинском языке:
Я прочитал эту надпись и вспомнил о русском партизане, погибшем здесь, на земле Рафаэля. Он, может быть, и сам не сознавал того, что защищал светлую память творца «Сикстинской мадонны» от врагов всего человечества — фашистов.
Гид, чувствовавший наше настроение, сам воодушевился. А надо видеть итальянца, проникнутого воодушевлением. Это целый фейерверк остроумия, восклицаний и неуловимых жестов. За каких-нибудь полчаса мы узнали от него этапы жизни и творчества Рафаэля, биографии многих погребенных тут выдающихся деятелей итальянской культуры, услышали о скабрезных похождениях итальянских королей...
Наш гид устал. И в заключение, вздохнув, с сожалением произнес:
— Это единственный древнеримский храм, целиком сохранившийся до нашего времени... Вы сегодня осмотрели развалины так называемого Вечного города. Это все, что осталось от его былого могущества. Вечного, оказывается, ничего на свете не бывает. Весы истории качнулись, и Рим, некогда могущественный и гордый, теперь покорно идет за выскочкой Вашингтоном.
Признаться, эта тирада нас несколько ошеломила. Мы даже и не предполагали, что разговор так быстро может перейти на современные темы. Но таков, видимо, темперамент итальянцев.
А гид продолжал:
— Раньше говорили, что все дороги ведут в Рим. Теперь все дороги ведут в Москву. История переменила маршрут. Но мы, итальянцы, не обижаемся. С вами, русскими, хорошо идти рука об руку. В прошлом году я был в Москве, Плакаты на стенах, газеты, радио, спектакли, песни — все говорило о мире, о труде, о дружбе между народами. Муссолини, разжигая ненависть к Советскому Союзу, вопил: «Рим или Москва?» А итальянцы сейчас говорят: «Рим и Москва!»
Кто знает, кем был этот откровенный гид? Но чувствовалось, он говорил с нами искренне...
Черный флер на красном знамени
Автобус, мягко покачиваясь на рессорах, не спеша катил по гладкому асфальту Аппиевой дороги, одной из самых древних в мире. Вдоль этой царицы дорог языческий Рим воздвиг роскошную галерею дорогих мавзолеев из мрамора и бронзы, украсил стены усыпальниц картинами лучших художников.
Под землей, вдоль этой же дороги, расположены катакомбы святого Калликста и святого Себастьяна. Стелы и потолки этих подземных сооружений, где похоронено 44 папы и 184000 первых христиан Рима, украшают росписи, скульптуры, жанровые картины времен раннехристианского искусства.
Катакомбы представляют собой лабиринт узких и низких коридоров-галерей, прерываемых изредка четырехугольными или круглыми залами. Галереи расположены почти всегда в три-четыре ряда одна над другой. Этот подземный город мертвых наводил ужас даже на императоров. Нерону в последнюю минуту, когда его готовы были схватить заговорщики, Фоан советовал спрятаться в катакомбы, но он, содрогаясь, ответил: «Не хочу быть погребенным заживо»...
По древней Аппиевой дороге две тысячи лет назад шел легендарный Спартак. По ней двигались на подавление восставших рабов легионы Красса. Более шести тысяч крестов поставил тогда Красе вдоль своего кровавого пути. На каждом кресте — от Капуи до Рима — были распяты восставшие.
По этой же дороге спустя двадцать веков прошли немецкие фашисты. Здесь каждый камень полит кровью, каждый камень — свидетель истории.
Сейчас вдоль Виа Аппиа, в развалинах древних мавзолеев и в землянках, живут семьи бедняков.
Когда мы вышли из катакомб, нас плотным кольцом окружили рабочие, ремонтировавшие поблизости дорожный мост. Один из наших туристов вынул пачку советских папирос и предложил закурить. С минуту рабочие колебались, но затем к коробке потянулось сразу несколько рук. Она мгновенно опустела.
Молодой парень в старом, не по росту, пиджаке попросил и коробку:
— На память о Советском Союзе.
Рабочие наперебой расспрашивали нас о жизни и нашей стране. Завязалась оживленная беседа. Разговорчивый Антонио Чезаре, мужчина лет сорока пяти, поведал нам о том, как его спас русский пленный.
— Это было в 1943 году, я работал тогда на военном заводе в Турине. С группой товарищей- каменщиков мы взорвали цех и бежали в горы. За поимку каждого из нас было обещано сто тысяч лир. В маленькой деревушке меня поймали два фашиста и повели в город. На одном из поворотов шоссе, из-за кустарника выскочил с автоматом в руке рослый человек и тут же застрелил фашистов. Взяв их винтовки, мы ушли в горы, к партизанам. Моим спасителем оказался русский пленный Новиков, бежавший со строительства укреплений. Два месяца мы воевали с ним вместе.
— Какова его дальнейшая судьба? — спросили мы.
— Он погиб в районе Генуи, — тихо ответил Чезаре и медленно снял широкополую шляпу.
Мы стояли молча, но каждый из нас думал об одном и том же. Думал о русском, который защищал свою родину, находясь на чужой земле...
— Для итальянца все русское, — сказал Чезаре, прощаясь с нами, — все советское окружено каким-то ореолом... Поэтому так внимательно и с уважением мы присматриваемся к вам, так прислушиваемся к вашим словам. А сейчас разрешите пожать ваши руки и пожелать вам хорошо провести время. А нам пора. Рабочему человеку в Италии лиры тяжело достаются, ох, как тяжело...
Мы тепло поблагодарили наших новых знакомых и отправились к самому памятному месту на Аппиевой дороге — Ардеатинскому мавзолею.
Гид ведет нас в сторону от дороги, к большой скульптурной группе из белого мрамора: старик, мужчина средних лет и подросток, крепко скрученные веревками.
— Это символ трех поколений итальянцев, сражавшихся за свободу, — поясняет нам гид, — Дальше — братская могила,
