— Можно.
Не спросив у хозяйки разрешения, Ромка быстро снял в прихожей ботинки и прошел в кухню. Там он бесцеремонно уселся за стол, попил воды, которую подала ему актриса, и, отставив чашку в сторону, внимательно осмотрел раковину.
— Ну и как, кран исправили?
— Исправили. Спасибо тебе, а то бы я соседей залила. Но я уже скоро ухожу, — сказала тетя Наташа, — так что говори скорее, что тебе нужно.
Однако Ромка принялся долго и нудно рассказывать ей о том, какой у них в школе замечательный драмкружок (на самом-то деле он был на его занятиях всего лишь раз), и какой они поставили интересный спектакль по пьесе Михаила Булгакова «Полоумный Журден» — загляденье просто. Ромка понятия не имел, что сейчас ставят в их драмкружке, но хорошо помнил, что в этом спектакле, в театре, разумеется, играла Марина. И еще он знал, что для этой постановки потребовалось множество красивых старинных костюмов. Не могут ли в театре им как-то помочь, может, тетя Наташа что-то подскажет?…
— Не знаю, смогу ли я вам чем-нибудь помочь, — покачала головой Антошкина соседка. — Ты, конечно, можешь подойти к нам в театр…
Тут Ромка, не дослушав ее, вдруг вскочил и побежал в туалет. Вернувшись, он на минутку присел и тут же убежал туда снова. И еще через пару минут — опять. И вдруг из прихожей Антон с хозяйкой услышали его голос:
— Извините, я еще к вам приду! А сейчас мне надо уйти. Я вспомнил, что у меня друг в Англию улетает. До свидания!
И дверь за ним захлопнулась.
И конечно, когда Ромка заявился с воспаленными от недосыпа глазами домой, то Лешка первым делом спросила у него, куда он так стремительно побежал и где болтался все оставшееся время?
— А я никуда и не убегал, — объяснил он. — Я только дверью хлопнул, а сам свои ботинки и сумку потихоньку схватил и в кладовке с ними спрятался. Я думал, что тетя Наташа скоро уйдет: она же собиралась к кому-то в гости. А тогда я бы ее квартиру как следует осмотрел и добыл все нужные улики! Я и металлоискатель с собой для этого прихватил. А иначе, без доказательств, кто б мне поверил, что она и есть тот самый грабитель?
— А если бы ты ошибся?
— И что? Ушел бы потихоньку, никто бы ничего и не узнал. И вот, — продолжал Ромка, — сижу я, значит, в кладовке, а ей вдруг кто-то позвонил и отменил встречу. Она походила-походила по комнатам, кому-то еще позвонила, но у нее все сорвалось и там. Тогда она пошла в кухню, стала что-то себе готовить, потом села телевизор смотреть, а потом спать легла. А дверь в свою комнату она не закрыла: начнешь ходить, и она сразу услышит.
— Но кладовка-то ее расположена рядом с входной дверью. Разве ты не мог быстро оттуда сбежать, когда она телевизор смотрела или, тем более, спать легла?
— Не мог я, — насупился Ромка. — Она бы услышала. Дверь у нее захлопывается очень громко, а открытой ее оставить тоже было нельзя, она все свои запоры проверила перед тем, как спать лечь. И тогда бы она уж точно что-нибудь заподозрила, и во второй раз я бы к ней уже не проник. И поэтому я решил, воспользовавшись случаем, это дело довести до конца. Тем более, что предков наших в ту ночь дома не было.
— А я, конечно, не человек! — махнула рукой Лешка.
— Ну, пережила же как-то? И нечего было с ума сходить. Что со мной случилось бы? Короче, мне всего-навсего надо было дождаться, пока тетя Наташа куда-нибудь уйдет. И я всю ночь не спал. Боялся, что, если я засну, то во сне, например, закашляю, или засоплю, или ногой по стенке нечаянно двину. Так и сидел, еле-еле вытерпел. Знаете, как мне спать хотелось!
— Ну вот она, наконец, днем ушла, и тогда ты…
Ромка вздохнул:
— Ушла. Утром. И я со своим металлоискателем пошел всюду шарить и нашел в шкафу, за платьями, пакет с подсвечником, вернее, с канделябром, и с орденом! Деньги и духи там всякие я и искать не стал, а украшения — и подавно. Хватило и этого. Да, и пакет с дырочками я тоже нашел, который недавно нашим «пришельцем» был. За ведром для мусора, под мойкой. Он, наверное, из ведра выпал.
— А удочку? А круг?
— Их я тоже видел. Но это не улики, такие вещи у многих есть. Главное — орден с канделябром! Да, и грибы еще. Я их тоже нашел. На кухне, в столе, на самой нижней полке. Они были в мешочке, в углу, за кастрюльками. Ну, а потом я побежал звонить «племяннику», объяснил ему, где у нее что лежит, и велел ему срочно действовать, а когда менты приехали, я и смылся.
— Почему? — удивился Венечка. — А потому, что тогда мне пришлось бы сознаться, что я в чужую квартиру проник, то есть нарушил право частной собственности, а этого делать нельзя.
— А как ты узнал, что у нее кладовка пустая и туда можно спрятаться?
— А зачем я, по-вашему, в туалет то и дело бегал? — усмехнулся Ромка. — Сначала для того, чтобы незаметно заглянуть в кладовку. Когда я понял, что в ней много места, то снова пошел в туалет, чтобы приучить ее к мысли, что я туда вообще часто бегаю. Так что потом, в третий раз, когда я пошел прятаться, а сам сказал, что ухожу, она и не пошевелилась: решила, что я опять в туалете.
— А если бы она тебя все-таки обнаружила в своей кладовке? — не унимался Венечка.
— Если бы да кабы! А табачок молотый на что? Я бы ей в лицо горсточку бросил, она бы за глаза схватилась и не успела бы меня разглядеть. Конечно, это могло осложнить все дело. Могла бы и опознать меня, и тогда грабителем выглядел бы уже я…
— Но ты же у нее ничего не взял?
— Конечно, нет! За кого вы меня принимаете?!
Так Лешка Артему Ромкины приключения и описала. Со всеми подробностями. Но отсылать написанное она все еще медлила. Она вдруг вспомнила «Закон письма», который не раз повторял ее брат: «Стоит запечатать письмо, как в голову приходят свежие мысли». А потому она снова задумалась. Все ли она точно изложила? Похоже, нет…
— Послушай, Рома, — отодвинувшись от компьютера, спросила Лешка, — а в театр-то ты зачем ездил? Тоже, как и мы с Венечкой, сначала Оксану заподозрил?
— Угу, — кивнул Ромка. — Но там, в расписании, я сразу увидел, что у нее алиби, а у тети Наташи его нет, это раз. Во-вторых, Оксана понятия не имела, кто мы такие и где живем, она нас только один раз мельком у Антошки видела и вряд ли запомнила. И то это было уже после появления «пришельца».
Венечка дернул Ромку за руку:
— Слушай, а как же мальчик? Ну тот, которого и бабушка Арина видела, и Лев Николаич.
— Не было никакого мальчика!
— Как это — не было?!
— Тетя Наташа и была тем мальчиком! Она же травести! Пришла девушкой — ушла мальчиком. В большой сумке с карманами у нее мужская куртка с шапкой лежали и «инопланетянин» этот самодельный. Она же к Марии Дмитриевне якобы из другого города приехала, под видом племянницы Льва, потому и сумка ее выглядела вполне естественно. Видите, какая она хитрая? Одной сумкой двух зайцев убить хотела. Вообще-то это преступление можно назвать идеальным. Никто ничего не понял. И, если бы не я, то кто бы еще его раскрыл? — Самодовольства в Ромке было хоть отбавляй.
— А мы с Лешкой сами догадались, что она была той самой «домработницей», с которой Мария Дмитриевна в метро беседовала, — тоже решил похвастаться Венечка. — Но почему же она не пошла грабить, когда Льва дома не было? Вынесла бы все по-тихому — и ку-ку!
— А у Марии Дмитриевны своих ключей не было, она всегда при хозяевах уборку делала. Но если бы они у нее и были, и тетя Наташа умудрилась бы в квартире одна остаться, то как бы она в сейф влезла? А так, с помощью грибочков, Лев его ей сам открыл.
— Рома, — Лешка положила руку на плечо брату, — а тебе совсем-совсем не жалко эту тетю Наташу? Она ведь одинокая, несчастная и, должно быть, не видела никакого выхода из своего бедственного положения.
