— Скажи, что, на твой взгляд, главное в человеке?
Десятилетний мальчуган подумал и серьезно ответил:
— Разум, свобода, достоинство и жизнь.
— Почему ты на первое место поставил разум? — спросил я.
— А как же? — ответил он. — Разум — это главное, без него не будет остального.
— Ну, а жизнь ты ставишь на последнее место. Почему?
— Потому, что без разума, свободы и достоинства жизнь не имеет полной ценности, следовательно, зависит от первых трех, — серьезно ответил мальчик.
— Все так думают?
В классе поднялся шум. Дети начали спорить и на меня уже не обращали внимания. Я вышел.
Каждый из этих мальчишек и девчонок имел свое мнение и не боялся его отстаивать. И, пожалуй, самое главное было то, что мое присутствие их не стесняло. — Они были именно такими, какими я хотел их видеть.
Глава XXXVII
ПУТЧ
Я открыл глаза и тотчас их зажмурил, ослепленный ярким светом фонаря. В висок мне уперся какой-то холодный металлический предмет.
— Спокойно, не шумите, — проговорил тихо, но решительно мужской голос.
Я снова открыл глаза. Луч фонаря отвели в сторону, и я увидел в комнате людей в офицерской форме. Двое стояли у постели. Один из них направил на меня пистолет.
— Тихо встаньте и оденьтесь! — приказал второй, в котором я узнал Покровского.
— Военный переворот? — стараясь быть спокойным, насмешливо спросил я.
— Вы догадливы, — ответил Покровский. — Надеюсь, мы будем удачливее. Думаю, вам не нужно разъяснять сложившуюся ситуацию. Полагаю, что вы проявите благоразумие и избавите нас от необходимости принимать жесткие меры.
Один из офицеров подал мне одежду.
— Старайтесь не шуметь, — попросил Покровский, — нам бы не хотелось тревожить сон вашей семьи.
Меня тихо вывели из дома и повели к зданию главного корпуса стационара. Во дворе бесшумно сновали люди. Однако вскоре послышались крики. Это ворвавшиеся в стационар офицеры арестовали ребят. Входя в подъезд корпуса, я услышал выстрелы, доносившиеся со стороны стоявшего на отшибе домика, где жил Алексей. Прозвучали две-три автоматные очереди, взревели двигатели танков. Уже спускаясь в подвал, я по шуму определил, что танки последовали к Грибовичам.
«Удалось ли Алексею уйти?» — этот вопрос занимал меня больше всего. Кроме меня, его и Паскевича, в стационаре из главных моих помощников никого не было, Кандыба жил в Грибовичах, Юрий был в отъезде.
Итак, военный переворот. «Интересно, — подумал я, — примкнул ли к нему Голубев? Вряд ли. Покровскому известна его роль в разложении и ликвидации „Армии Возрождения“».
Голубев жил в Озерске. Возможно, что его арестовали еще раньше. Меня закрыли в той самой камере, где когда-то мы держали пленного мальчишку из банды Бронислава. Здесь было маленькое закрытое решеткой окошко, выходящее во двор. Постепенно рассвело. Со стороны Грибовичей послышались выстрелы. Ухнула пушка танка, потом еще и еще.
Дверь каморки растворилась, и в нее втолкнули Паскевича. Он был без очков и подслеповато щурил глаза. Судя по свежему фонарю под глазом и по тому, как его грубо толкнули, он сопротивлялся при аресте.
— А, мы уже здесь! — разглядев наконец меня, сказал он и сел рядом.
— Не знаешь, Алексей бежал?
Сашка пожал плечами.
— Что, шеф, финита ля комедия? — спросил он после минутного молчания. — Я тебя предупреждал!
Сашка действительно не раз предупреждал меня о подозрительных хождениях офицеров к своему бывшему командующему. Он даже предложил немедленно арестовать Покровского и наиболее подозрительных офицеров. Я колебался. На аресте настаивал и Кандыба. Однако Алексей категорически возражал.
— Ты можешь предъявить им конкретные обвинения? — спросил он Паскевича. — Нет? Какие же основания для ареста? Мало ли кто с кем видится? Тем более, что эти визиты вполне естественны. Они служили вместе. Не вижу оснований не то что для ареста, но и вообще для каких бы то ни было претензий. Кто с кем встречается — это личное дело.
— Смотрите! — предупредил Паскевич. — Чтобы потом ко мне не было претензий.
Разговор этот состоялся в январе. В феврале я встретился с Покровским. Беседа, как мне показалось, прошла довольно дружески. Покровский сделал ряд ценных замечаний и советов. В частности, он сообщил координаты нескольких крупных поселений, о существовании которых не знал и Голубев. Эти поселения находились от нас километрах в пятистах на левобережье Днепра. Мы хотели войти с ними в контакт уже этой осенью. Единственное, в чем разошлись наши взгляды — о праве населения на владение оружием. Покровский сказал, что это создает взрывоопасную ситуацию и может привести к кровопролитию.
— Как вы вообще решились на это? Живете на пороховой бочке, которая в любую минуту может взорваться. По любому пустяку. Скажем, не поделили бабу или еще что-то. Один выстрел — и все летит к черту!
— До сих пор ничего же не произошло, — возразил я.
— Это может случиться в любой момент. Поверьте, я присмотрелся к вашей организации. В ней много рационального, но вы в любую минуту можете все потерять. Все труды пойдут насмарку из-за одного сумасшедшего или ревнивца.
— Ваши товарищи разделяют это мнение? — как бы невзначай спросил я.
Если бы он мне сказал тогда, что на эту тему у него не было разговора с его бывшими офицерами, немедленно арестовал бы его. Но он спокойно ответил:
— Естественно! Мы не раз обсуждали эту тему и все как один высказывали свою обеспокоенность. Видите ли, вы не первый, кто пытается создать гарантии демократии посредством вооружения народа. Ваши предшественники в конце концов вынуждены были проводить акции изъятия оружия у населения. Если это им не удавалось, то такое правительство неизбежно бывало низложено. Вспомните корниловский мятеж. Тогда Временное правительство раздало рабочим винтовки и через месяц было низложено.
— Мы не имеем хорошо известной информации по этому поводу. Во всяком случае, согласитесь, Временное правительство не препятствовало этому, хотя и могло бы, — он говорил спокойно, как бы нехотя, — если хотите стабилизации положения — постарайтесь изъять оружие у населения. Правда, это теперь сделать не так-то просто.
— Право владения оружием закреплено Конституцией.
— Разве вы не контролируете положение? — удивился он.
— Контролирую, пока мои действия совпадают с положениями Конституции и интересами нашей общины. Но, если я вдруг предложу что-то идущее вразрез с этим, то не думаю, что встречу понимание.
— Жаль!
Больше мы к этой теме не возвращались и до сегодняшней ночи не встречались.
Между тем со стороны Грибовичей продолжали доноситься пулеметные очереди и выстрелы пушек. Очевидно, жители оказали серьезное сопротивление. Насколько оно было организованным, покажет будущее. Я не думал, что Покровскому удалось набрать себе много сторонников. Скорее всего, это были приближенные к нему ранее офицеры. Тем не менее, первый раунд он выиграл. Ему удалось застать нас
