самого Гора?
Таура пошевелилась и открыла глаза. Нервный шок, вызванный перенапряжением, прошёл. Эрик наклонился и поцеловал её в пахнущие ветром и солнцем волосы. Она молчала и смотрела ему в глаза. В её взгляде было столько любви и радости, что Эрик со стыдом вспомнил ту минуту, когда он, после получения известия о её исчезновении, усомнился в ней. Сзади послышались шаги. Эрик обернулся. Это был Тимур. Он с обожанием смотрел на мать.
– Как она?
– Пришла в себя. Она не спала трое суток…
Таура протянула Тимуру руку. Тот прижался к ней лицом. Рука матери погрузилась в чёрные волосы сына. Он схватил её и стал нежно целовать. Таура приподнялась и, освободившись от все ещё поддерживающих её рук Эрика, села рядом с ним на бугор.
– Как ты здесь очутилась?
– Я следила за вами все эти три дня!
– Но ты ведь исчезла за несколько часов до нападения?
– Я решила поехать к отцу и просить помощи. Я чувствовала, что на нас скоро нападут. Мой путь лежал мимо селения Чака. Подъехав туда, я заметила, что из него выходит большой вооружённый отряд. Я затаилась в лесу и все видела. Потом, когда вас вывели из усадьбы, я поехала следом. Вскоре стало ясно, что вас ведут в горы. Я начала догадываться, что они хотят с вами сделать. Затем, воспользовавшись привалом в предгорье, я опередила вас и, приехав сюда, стала ждать. Здесь удобное нагромождение скал и валунов, где легко держать под прицелом всю площадку, а самой быть незамеченной. Вот и все!
Да, вот ещё что. Тимур, пройди по этой тропинке, – она показала ему едва заметную тропу, уходящую в сторону нагромождения валунов, – метрах в пятистах есть небольшая полянка среди скал, там я оставила лошадей. Сходи за ними.
Тимур тотчас поднялся и пошёл в указанном направлении.
– Ты смогла подняться по этой дороге на лошадях?!
– А почему бы нет! Ты же знаешь, как я владею лошадью. Кроме того, я боялась оставлять их внизу, так как их присутствие могло бы меня выдать.
Женщины тем временем пришли в себя и окружили свою подругу. Эрик оставил их и пошёл взглянуть на тело Чака. Взглянув на него, он понял, что тот жив, так как глаза его были закрыты. Эрик расстегнул ему тунику и увидел, что стрела застряла в большом металлическом предмете. Она пробила его и чуть-чуть коснулась своим остриём грудины, но не пробила её. Чак, уже не в силах сдерживать дыхание, глубоко вздохнул. Лёгкий шок, вызванный ударом в грудь, давно прошёл, и он притворялся убитым, рассчитывая незаметно улизнуть.
– А ну, встань! – приказал Эрик.
Чак неохотно поднялся. Эрик сорвал с его груди металлический предмет и стал его рассматривать. Несомненно, это не защитный генератор, так как значительно превосходил его размерами. На передней панели было несколько небольших ручек регулирования. Все они были сдвинуты вправо до отказа.
– Что это? – строго спросил он Чака.
Тот молчал.
– Ладно, без тебя разберусь.
Осмотрев ранку на груди и убедившись, что это только царапина, Эрик подозвал Юла и велел ему связать Чака. Юл повалил Чака наземь и, сильно заломив руки за спину, крепко связал. Затем то же сделал с ногами.
– Полежи пока, – ядовито-ласково произнёс он, оставляя Чака лежать в неудобной позе.
Эрик давно уже заметил, что из всех его детей Юл отличался наибольшей суровостью и решительностью в действиях. Под его внешним спокойствием таились грозные силы, готовые пробудиться в любую минуту подобно силам спящего вулкана, сон которого обманчив. Он быстро, почти мгновенно, находил решения в самых запутанных ситуациях и действовал стремительно, проявляя при этом не только решительность, но и жестокость, что не раз настораживало Эрика.
Вот и сейчас, заметив, как Юл с явным удовольствием почти вывернул из суставов руки Чаку, который завопил при этом от боли, он недовольно поморщился. Хотя… В данной ситуации трудно было не понять чувств сына.
Он рассматривал предмет, снятый с груди Чака. Внезапно догадка осенила его. Ну, конечно! Несомненно, это был усилитель биополя, упоминание о котором он нашёл в дневнике, найденном в звездолёте. Положение ручек регулировки говорило о том, что усилитель работал в максимальном режиме. При помощи этого усилителя Чак подчинил своей воле людей, возбудил в них ненависть против Эрика. Стрела Тауры, пробив корпус прибора, повредила механизм, и власть Чака и его влияние на людей кончилась. Поэтому конвоиры и не оказали серьёзного сопротивления. В любом другом случае двадцать вооружённых мужчин легко бы справились с одной женщиной. В конце концов они бы обнаружили её укрытие. Но вышедшие из- под влияния биополя Чака, они уже не имели ни желания, ни побуждения выполнять его замысел, тем более мотивов продолжения вражды. Вот почему они охотно подчинились приказу невидимого меткого стрелка и покинули площадку. Теперь ему стало понятно бегство пленённого им в доме Гора Варка. Чтобы оградить охранников от действия биополя женщин, Чак надел им на шеи генераторы пришельцев. Но тем самым он экранировал их от действия своего биополя, усиленного этим прибором. У Варка сразу же появились сомнения в правильности действий Чака, и он первый предложил Эрику взять их с собой. Когда Эрик снял с Варка генератор, мозг последнего попал под воздействие усилителя, и, повинуясь этому воздействию, он бежал.
Характерно, что женщины Элии оказались устойчивы к усиленному биополю Чака. Отчасти потому, что их собственное биополе было достаточно сильно, чтобы нейтрализовать внешнее влияние. Но главным образом потому, что женщина – более здравомыслящее существо, чем мужчина, и её так называемое «легкомыслие» является проявлением скорее естественного женского кокетства, чем действительно отражает психологическую сущность. Женщина подвержена только тем влияниям, которым она сама хочет следовать, но не более.
Друзья Эрика, его боевые товарищи и курсанты, словом, те, с которыми он часто общался и которые знали его значительно лучше других, тоже сумели устоять перед происками Чака.
«По-видимому, – решил Эрик, – пропаганда лжи и насилия бессильна перед людьми, имеющими твёрдые убеждения. Благодатным объектом пропаганды являются всегда мозги обывателя. Чем выше интеллектуальный уровень населения и чем больше это население информировано, тем прочнее его иммунитет ко всякого рода пропагандистским воздействиям, тем менее население чувствительно к лозунгам и призывам и тем больше для убеждения его требуется логики и правды».
Вернулся с лошадьми Тимур. Он вёл их под уздцы, и на спине у каждой была туша большого горного барана. Это оказалось очень кстати. После того как напряжение, связанное как с пленом, так и с внезапным освобождением, спало, все почувствовали страшный голод.
Эрик решил заночевать здесь же, на горной площадке, и утром принять окончательное решение. Теперь, скорее всего, можно вернуться домой, не подвергая семью опасности. Он с сожалением посмотрел на трупы трех конвоиров, сражённых стрелами Тауры. Особенно ему было жалко третьего, который, в общем-то, не выказывал никакого враждебного намерения и был убит только потому, что замешкался вместе с остальными. Хотя он хорошо понимал Тауру, которой ничего не было известно об усилителе Чака и всего, связанного с ним. Её выстрел был естествен и преследовал цель не дать конвоирам опомниться и посеять среди них панику. Тактически это было абсолютно верно.
Эрик поискал глазами Тауру и увидел её сидящей вместе со Стеллой, там же, где он её оставил. Обнявшись, они о чем-то оживлённо разговаривали. Эрик подошёл к группе женщин, обступивших младшую жену Гора, у которой на руках был младенец. Юная мать пыталась покормить ребёнка. Она совала ему в рот сосок груди, но тот не реагировал. Эрику рассказали, что на прошлом привале в предгорье Чак распорядился не отвязывать с её спины младенца и не развязывать ей руки. Ребёнок долго захлёбывался в крике, но затем, когда колонна вышла на площадку, затих. Прошло уже три часа с момента освобождения, но ребёнок не шевелился. Эрик дотронулся пальцами до его груди, нащупал слабый сердечный толчок. Ребёнок был ещё жив, но жизнь едва теплилась в его крохотном тельце. Подошла Стелла. Узнав, в чем дело, она взяла ребёнка из рук плачущей матери, внимательно осмотрела и, придерживая левой рукой у груди, стала водить
