– Фамилий нет, но стоит отметка полицейского отделения, выдавшего документ. Все честь честью, остаётся только вписать фамилию и имя. А вот ещё эти, без фотографий.
– Генерал обо всем побеспокоился, посчитав, что мне нужны будут паспорта для товарищей. Теперь ты видишь, мы не можем доверять ЦК и вынуждены будем действовать сами. Поэтому ни денег, ни оружия они от нас не получат.
– Может, ты и прав, – задумчиво проговорил Олаф. – Во всяком случае, я с тобой.
– Не сомневался, – Павел поднял руку ладонью вперёд и тотчас же получил по ней удар мощного кулака Олафа.
– Все о’кэй, шеф! А где Ирина? – Олаф обернулся и поискал её глазами.
– Я здесь, – послышалось из грузового отсека.
– Что ты там делаешь? – недовольно спросил Павел.
– Я сейчас, – послышалось в ответ.
– Что же мы будем делать со всем этим? – Олаф обвёл рукою вокруг. – Оставлять без присмотра нельзя, а в посёлок появляться на вертолёте не стоит.
– А мы и не будем возвращаться в посёлок. Где сейчас расположена четвёртая группа?
– Это та, с которой мы брали школу под Сан-Франциско? Где-то в районе Малого Невольничьего острова, это отсюда миль четыреста.
Павел посмотрел на указатель давления в баллонах.
– Почти полные! Должно с избытком хватить!
– А вот и я. Как я вам нравлюсь? – послышался голос Ирины.
Они обернулись и невольно присвистнули.
– Ну, в таком наряде, – насмешливо проговорил Павел, рассматривая её шубку из дорогого меха морской выдры, – ты несомненно произведёшь фурор среди представителей всех политических течений в нашем посёлке. Это подарок нашей миллионерши?
– Ты, во-первых, грубиян, – отпарировала Ирина. – А во-вторых, я не собираюсь возвращаться в посёлок.
– И куда же ты отправляешься? – так же насмешливо спросил Павел.
– Туда же, куда и вы! Я слышала, о чем вы говорили. К тому же, разве ты не боишься оставлять меня одну?
– Милая, там, куда мы летим на этом драндулете, ещё опаснее.
– Никуда я без вас не пойду и не вздумайте меня оставлять. В конце концов ты меня сюда привёл и не смей бросать!
– Мы идём не развлекаться!
– Знаю! Я буду с вами!
– Это не женское дело!
– Извини меня, дорогой, но я не хуже тебя стреляю, хожу на лыжах и при случае могу пройти тридцать миль не уставая. Ты же сам в этом убедился. И потом, если бы не я, ты никогда бы не добыл ни карты, ни списков, и вообще, все было бы иначе, не было бы ни этих денег, ни оружия. Так что считайте меня в деле!
– Ирина, я говорю серьёзно.
– А я разве шучу? Ты что же, думаешь, я ничего не понимаю, мне все безразлично? Нет, я хочу быть рядом с тобой. Я ещё не рассчиталась за два года, прожитые в рабстве, за истязания, унижения… Ты говоришь – не женское дело. Здесь нет женского или мужского дела, здесь дело всех: и женщин, и мужчин, и даже детей. Всех людей, в которых проснулось хоть что-то человеческое, всех, кого лишили ласки родителей, радости материнства, всех, кого втоптала в грязь эта бесчеловечная система! Боже мой! – она зашлась криком. – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Её била дрожь. Казалось, она вот-вот упадёт. Павел схватил её и сжал в объятиях.
– Успокойся, прошу тебя, успокойся!
Ирина внезапно обмякла и повисла у него на руках. Павел осторожно поднял её и усадил в кресло в вертолёте. Затем вытащил флягу и влил ей в рот воды. Ирина затихла.
– Что будем делать? – растерянно спросил ошеломлённый увиденным Олаф.
– Придётся взять с собой, – Павел внимательно смотрел на Ирину. – Я впервые вижу её в таком состоянии, – он помолчал и тихо добавил. – У неё есть к тому основания. Помоги мне перенести её в другое кресло.
– Ты что, хочешь лететь ночью? При посадке рискуешь поломать машину.
Павел задумался, посмотрел на часы. Был уже шестой час.
– Ты прав! – наконец сказал он. – Полетим утром. – Он ещё раз бросил взгляд на Ирину, та полулежала в кресле не меняя позы, только крупные слезы текли по лицу.
– Пусть отойдёт, – Олаф положил руку на плечо Павла. – Я соберу сучья для костра, пока светло.
Павел молча кивнул головой, не в силах оторвать глаз от залитого слезами лица женщины.
Костёр пылал, прикрытый от ветра краем скалы. Олаф набросал на снег еловых лап и вскоре заснул, укрывшись одеялом, которое всегда носил в рюкзаке вместе с нехитрой снедью.
Павел сидел, наблюдая за игрой пламени, время от времени бросая в огонь заготовленные сухие ветки.
Сзади послышался скрип шагов. Подошла Ирина. Она молча села рядом и прислонилась головой к его плечу. Павел, не говоря ни слова, обнял её и ласково, но крепко прижал к себе. Так они просидели почти до самого утра, ничего не говоря, но полностью понимая друг друга, хотя каждый думал о своём.
Утром вертолёт поднялся с поляны и взял курс на северо-восток.
– Кажется здесь, мадам? – пилот повернулся к Марии. – Можно садиться?
Мария посмотрела вниз. Там, на широком пологом склоне горы, светился красным огоньком маяк, о котором её предупреждал Дик. Она кивнула головой пилоту и стала собираться. Вертолёт сел.
Мария выбросила на снег рюкзак и лыжи, взяла в руки бластер и вылезла из кабины. Одев лыжи и закинув на плечи рюкзак, велела пилоту ждать её и заскользила вниз.
Отъехав метров тридцать от вертолёта, остановилась, сняла рюкзак, бросила его на снег и подняла бластер.
Когда от вертолёта и деревянной вышки с маяком осталась груда покорёженного металла и куча пепла, снова надела рюкзак и покатила вниз с горы.
Часа через два она услышала выстрелы и вытащила ракетницу. Вскоре ей навстречу из покрытого снегом ельника вышел человек. Подождав, когда Мария поравняется с ним, он двинулся вперёд, прокладывая лыжню. Мария последовала за ним.
Ночь они провели у костра. На следующее утро проводник вывел Марию на поляну, где её ждал вертолёт.
Пилот помог ей взобраться в кабину.
– Минутку, я сейчас, – попросил он, захлопывая дверцу, и направился к проводнику. Подойдя к нему, выхватил пистолет и выстрелил проводнику в голову.
ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ
– Дик, а тебе не кажется, что ты выпустил джина из кувшина и теперь его туда невозможно будет загнать?
– Джин сделает своё дело и джин уйдёт, – перефразировал Дик известное выражение.
Они сидели в малом кабинете. Час назад большой совет проголосовал за введение чрезвычайного положения. Император, таким образом, становился главнокомандующим армией.
– А все-таки, – настаивал император, – почему акции приняли такой размах?
Дик пожал плечами. – При других обстоятельствах чрезвычайное положение не удалось бы объявить. Кстати, – он протянул ему папку в сафьяновом переплёте. – Вот что обнаружила полиция, когда прибыла на одну из разгромленных вилл.
– Что это? – император повертел папку в руках и открыл её. – Что?! – вскричал он.
– Да! Элита уже подготовила для тебя замену, – спокойно ответил Дик. Если бы ДС не разгромило эту
