сюда полицейских, даже армейские части. Ты думаешь, мы ожидали бы их? Нас уже давно бы здесь не было. Да даже если бы нас застали врасплох и уничтожили, что бы от этого изменилось? Неужели ты допускаешь, что мы одни? Нас много: и здесь, и в Андах, и на Тибете, и во многих других местах. Сейчас наша организация сильна как никогда, не пройдёт и двух лет, как мы возьмём в свои руки всю власть. Тебе было уготовано хорошее место в новом, обновлённом обществе. Теперь что? Что прикажешь с тобой делать? Поверь, я искренне любил тебя, но после всего, что ты сотворил, мне придётся выполнить свой долг.
– Я не сомневаюсь в этом и готов. Когда вы меня расстреляете?
– Ишь ты, скорый! Расстреляете! А кто будет проектировать цех и руководить работами? Где мне прикажешь брать сейчас главного инженера? Нет, Питер, тебе придётся работать! Правда, работать в новом качестве. Ты уж извини меня.
– Работать я не буду. Лучше стреляйте.
– Ну, это уже нам решать. А работать ты будешь. Это я тебе гарантирую!
– У вас все готово? – спросил он Альтермана.
Тот утвердительно кивнул, продолжая попыхивать трубочкой. Лацис догадался, что его ждёт, и вскочил на ноги.
– Вы этого не сделаете! – крикнул он.
– Я же тебе говорил, что здесь решаю я. Пойми, я не хочу тебе зла, но вынужден обезопасить себя от всяких неприятностей. Обеспечить ту небольшую часть общего дела, которому, в отличие от тебя, храню верность. Причём, заметь, верность сознательную, а не верность фанатика. Я ведь тебе растолковывал, что у человечества нет другого выхода.
– Я уже понял, что вы готовите человечеству.
– Ничего ты, дурачок, – это я по старой дружбе, – не понял. Мы готовим человечеству жизнь – вот что главное. Ради высокой цели можно пойти на издержки. Но это могут понять только сильные люди. Ты же оказался бабой. Извини меня, но это так. Как же тебя назвать, если ради проститутки ты изменил товарищам, делу и в конце концов ты изменил человечеству.
– Не отождествляйте себя со всем человечеством.
– Ты прав! Мы не все человечество. Здесь я не спорю. Но мы – его мозг, его иммунная система, которая призвана защищать организм человечества от скверны. И мы это сделаем! Мы не позволим народам застыть в развитии и начать регрессировать. Сейчас критический период и надо помочь им перешагнуть порог и пойти дальше.
– Через фашистскую диктатуру.
– Не будем вешать ярлыки. Но скажи честно, разве в критические периоды истории народы не прибегали к диктатуре как к единственно возможному в сложившихся условиях управлению? Диктатуре ради спасения. Вспомни Древний Рим, когда при необходимости народ и сенат вручали всю полноту власти диктатору. Разве мы первые? Нет! За нами богатый опыт истории.
– Вы готовите миру небывалую в его истории тиранию.
– Да! Но разве в истории мира был когда-либо более критический период, чем сейчас? Чем больше опасность, тем твёрже должна быть диктатура. Римляне говорили: «Ганнибал у ворот» и отдавали власть диктатору. Сейчас весь мир может сказать эту фразу: «Ганнибал у ворот!» А, что с тобой говорить, – Бэксон с досадой и огорчением всплеснул руками. – Ваш брат интеллигент никогда не отличался ни твёрдостью характера, ни величием духа. Вы слишком консервативны и всегда находитесь в плену застаревших представлений, отживших свой век ценностей. Являясь самым многочисленным классом, вы никогда не сможете стать во главе политических сил общества из-за своей трусости, близорукости и вечной грызни между собой. Вами надо руководить, тогда от вас может быть польза, если же вам дать волю, то вы заведёте в такой тупик, откуда вообще нельзя будет никогда выбраться. – Он ещё раз посмотрел на Лациса долгим внимательным взглядом, вздохнул и, подойдя к двери, вызвал охранников.
– В операционную! – приказал он.
Санитар несколько раз ударил Лациса по щекам. Тот заморгал, съёжился и… заплакал.
– Все в норме, док, – удовлетворённо доложил санитар.
Альтерман подошёл к Лацису, который при его приближении ещё больше съёжился от страха.
– Ну, успокойтесь, Питер, – он погладил его по голове. – Это контроль, бить вас больше не будут, не плачьте.
Лацис перестал плакать и выпрямился.
– Ну, вот и хорошо, – голос Альтермана звучал успокаивающе. – А теперь подойдите сюда. Вот так. – Он протянул ему карточку. – Прочтите, что это такое.
Лацис взглянул и быстро ответил:
– Это формула Остроградского.
– Ну и?..
– Она устанавливает связь между двойным и криволинейным интегралами.
– Отлично, Питер, отлично. Вы понимаете, что с вами произошло?
– Да.
– Будете работать?
– Буду, – покорно ответил Лацис.
– Вашу девчонку нашли мёртвой в сельве, – сообщил Альтерман. – Вам её жалко?
– Да… – безучастным голосом ответил Лацис и механически повторил: – Мне её жалко.
– Ну, хорошо, – Альтерман похлопал его по плечу. – Идите отдыхать в палату. Через два дня за вами придут, и вы вернётесь к своим служебным обязанностям, – он круто повернулся и вышел.
Лацис опасливо покосился на санитара и медленно пошёл в палату.
ВСТРЕЧИ
Казалось, жизнь научила Сергея ничему не удивляться. Однако на этот раз все было столь неожиданно, что он невольно вскрикнул. Мгновение назад он вышел из здания института Сверхсложных Систем и направился к стоянке такси, и вот он уже шёл по берегу знакомого озера, направляясь к своему дому, тому самому, в котором столько лет прожил с Ольгой и детьми на пустынном острове.
Он прошёл по тропинке мимо огорода и вошёл во двор. Здесь появилась новая пристройка – конюшня, сквозь открытые ворота которой были видны стоящие в стойлах лошади.
Сергей пересёк двор и увидел ожидающую его на крыльце Ольгу. Она приветливо помахала ему рукой.
– Только не удивляйся, – предупредила его жена.
– Да я уже ничему не удивляюсь, – ответил Сергей и, осмотревшись по сторонам, спросил: – А где «тот»?
– Да здесь я! – раздался, как ему показалось, внутри него самого голос, в котором он узнал свой собственный, и добавил: – Поговори с Ольгой, я в курсе дела, и не буду вам мешать.
– Так ты внутри меня? – мысленно спросил Сергей.
– Если быть точным, то наоборот, ты внутри меня. Но не теряй времени. Ольга тебе все объяснит.
– Здравствуй, Сергей! – произнесла Ольга, делая шаг навстречу ему.
– Здравствуй! Тебя можно поцеловать?
– Целуй уж, – пробурчал внутренний Сергей. – Все равно тело и губы мои.
– Как это тебе удалось?
– А ты не догадываешься? – улыбнулась Ольга. – Помнишь, как ты прожил долгие годы на Элии, а потом очутился здесь, на острове, у потухшего костра? Эти операции с информационным полем в общем-то для меня не представляют сложности. На этот раз мы займём немного времени, и там, на Земле, ты не успеешь за это время сделать шага. А ты что, не рад встрече?
– Рад, конечно! Но чем вызвано это свидание?
– Сейчас объясню. Небольшая техническая помощь тебе не помешает.
– Ты о неогуманистах? Я решил действовать!
– Знаю! Но мы тут с Сергеем рассчитали, что ты не успеешь. То, что ты задумал сделать, в общем
