домов, просторных магазинов, светлых школ и уютных детских садов. В это торопливое время мало задумывались об архитектурных тонкостях и стилевых особенностях. Строительная задача решалась, исходя прежде всего из количественных показателей. Но когда сегодня идешь вдоль улицы Мира, обязанной своим вторым рождением шефам из Москвы, Ленинграда и Алма-Аты, то воспринимаешь ее как единый ансамбль.
На этой саманной улице не было своеобразных архитектурных сооружений, характерных для старинной застройки, —таких, допустим, как средневековый собор или просто оригинальное здание с историческим прошлым. Сохранившиеся с дореволюционной поры Зеленые ряды, где прежде размещались купеческие лабазы, никакой исторической ценности не представляли, их вскоре снесли без сожаления. Для новой улицы нужны были новые характерные приметы, ибо без них она оказалась бы «подстриженной» типовыми пятиэтажками и являла бы собой длинный и однообразный коридор.
Задача была решена. На улице Мира поднялись гостиница «Москва», магазин «Колос», Дом политического просвещения...
Интересен проспект Целинников. При его строительстве немало нового применили архитекторы и строители: оригинальные балконные ограждения самых различных форм, отделанные керамикой цокольные этажи, декоративные панно на торцовых стенах... Это было интересно. Однако привлекло и другое. Местные зодчие в полной мере использовали опыт своих предшественников. Вспомним улицу Мира, которую сначала «причесали» под пятиэтажный «бобрик», а потом стали ломать голову, как ее облагородить. Здесь же качественно иной подход — проспект сразу начали застраивать как единый градостроительный комплекс и законченный архитектурный ансамбль.
В городе отказались от заманчивой на первый взгляд идеи использовать в массовой застройке лишь здания повышенной этажности, справедливо рассудив, что дома-акселераты в этом случае ничего принципиально не меняют: был один «коридор», станет другой. Городской проспект — это огромный организм, в котором должно быть место самым различным объектам, гармонично вписывающимся в общую картину. Эта мысль и легла в основу застройки.
Сейчас на проспекте Целинников девятиэтажный дом мирно «уживается» с пятиэтажным, недалеко от высотной гостиницы «Турист» приютился кирпичный купеческий особняк, который и не планируют сносить, а наоборот, намечают реставрировать. Градоформирующими точками стали прекрасный Дворец молодежи и еще более красивый Дом гражданских обрядов. В общую схему уложился даже деревянный детский городок, населенный на потеху малышне сказочными персонажами — таких городков, к слову, в Целинограде несколько, и все сооружены собственными силами — в основном студентами местных институтов.
Проспект Целинников — это сегодняшний день города. Так же, как и проспект Победы, микрорайон «Молодежный», Соленая балка, превращенная из солончакового болота в чудесную зону отдыха. Но будет и день завтрашний, ведь здесь ежегодно сдают в эксплуатацию четверть миллиона квадратных метров жилья. Значит, встанут другие проспекты и микрорайоны, спортивно-оздоровительные комплексы и детские городки. И они будут создаваться с учетом опыта не только первоцелинников, но и тех, кто шел следом.
...Об одном жалею. Ну почему никто из нас тогда, в начале шестидесятых, не догадался предложить, чтобы оставили хотя бы один саманный домик — из тех, что снесли на улице Мира. Накрыли бы его стеклянным колпаком и сохранили для будущих поколений: смотрите и сравнивайте!
Добрых десять лет студенты и преподаватели архитектурного факультета Целиноградского сельскохозяйственного института выезжали летом в экспедиции. Они выявляют и изучают памятники архитектуры на территории области.
В регионе нет общепризнанных шедевров древней архитектуры. Но это вовсе не означает, что тут нет сооружений, представляющих историческую ценность.
Сначала энтузиасты имели возможность обследовать за лето лишь по два-три памятника. Однако затем их работа нашла поддержку в областном краеведческом музее, который помог решить транспортную проблему, и сейчас студенты выявляют за сезон до десяти древних памятников.
Собранные материалы обрабатываются. И хотя об окончательных итогах говорить рано, даже предварительная оценка свидетельствует, что на территории Приишимья найдены образцы ранее не известных науке самобытных черт архитектуры древних кочевых народов.
ЗДРАВСТВУЙ, «КРАСНЫЙ ФЛАГ»! Была у меня одна задумка — побывать в совхозе «Шалкарский». Собственно, интересовал не столько совхоз, сколько его дальнее отделение, расположенное в селе Оразак.
Здесь я уже бывал — в составе группы студентов участвовал в уборке урожая. Это было так давно, что, вспоминая то время, спрашиваешь самого себя, со мной ли это происходило? Запала в душу эта поездка на целину по одной причине — здесь я впервые увидел большой целинный хлеб.
На току — он представлял собой обширную, хорошо очищенную и плотно укатанную земляную площадку — высились огромные бурты зерна. То и дело с полей, от комбайнов подходили здоровенные грузовики, заполненные тяжелой, отливающей медью пшеницей. Трое или четверо парней раскрывали борта кузова, забирались наверх и сбрасывали зерно на землю.
Машин для транспортировки урожая на элеватор не хватало, поэтому хлеба скапливалось на току все больше и больше. Чтобы он не «загорелся» и не испортился, приходилось по утрам разбрасывать бурты по площадке для подсушки и прогонять пшеницу через зернопогрузчик. Вечером ее опять сгребали в кучи. Это была тяжелая, утомительная работа. От зари до зари мы махали деревянными лопатами с широким совком типа «бери больше, кидай дальше» и выматывались совершенно. Сил хватало только добрести до саманной развалюхи, где нам устроили общежитие, и рухнуть на нары с щедро наваленной на них соломой.
Так продолжалось с неделю, а потом пришел утром на ток управляющий отделением и стал выкликать добровольцев «на саман». Мы обрадовались возможности избавиться от однообразного, изматывающего труда и дружно ринулись записываться в новую бригаду. Так мы оказались на берегу Нуры, где были заготовлены глина, солома и лежали станки для формовки.
На берегах Нуры в 1902 году родился в обычной казахской семье мальчик. Когда подрос, все увидели, что его волосы отливают желтизной. Ему дали прозвище Сарыбала — желтый мальчик. В детстве он мало чем отличался от сверстников: любил скакать верхом, купаться в чистых водах Нуры, гонялся за бабочками. Когда подрос, Сарыбалу отдали в учение к мулле. Тот был суров и малейшее неповиновение или баловство пресекал на месте розгами.
Вскоре пришлось расстаться с Нурой, семья перекочевала в другое место. Старший родственник Сарыбалы весельчак Кутыбай сложил неожиданно грустную песню:
На всю жизнь запомнил подросток эту песню. А впереди у него были многие годы, полные новых
